Таблица лидеров

Ереванец умеющий Ереванец не называл работу «работой». Он называл ее «делом». Ереванец на работу не приходил. Он на работе появлялся! «Ереванец спешит на работу»… Такой сценки вам увидеть, скорее всего, не удалось бы. …Расстояние от площади Дружбы (крупного транспортного узла) до проходной большого предприятия (более 5000 работников) — Института математических машин составляло несколько сот метров. Сойдя с автобусов и троллейбусов, сотрудники должны были пройти по единственному переулку на пригорок и войти на предприятие. Надо было видеть, как тысячи человек, по-вечернему нарядно одетых, не торопясь, беседуя, спокойно поднимались в гору и как-бы невзначай исчезали за проходной. В стенах предприятий тоже все обходилось без суеты и видимого напряжения… Ереванец неспешно и как-бы между прочим делал свое дело. И делал его, в основном, хорошо. Конечно, выражение «а что мне, больше всех надо, что ли?» меньше всего можно отнести к активному и амбициозному, до предела уверенному в себе ереванцу! Ему, конечно, было нужно больше всех! Он хотел раскрыться, самореализоваться, он этим жил! Он должен был создавать то, чего от него не ожидал никто. Ему казалось, нет, он знал, что носит в себе с рождения некое особое знание и мастерство, к которому нужно было просто приспособить окружающий мир да убедить людей, что именно это им нужно. К тому же он жаждал нравиться и нравиться таким, какой он есть! Но показывать другим свое напряжение, спешку, озабоченность — это совершенно неприлично. У всех ведь свои задачи, каждый сам себе лидер. Не мешать же другим! …Бригада обувщиков на свои деньги заказывает в Италии модные колодки, чтобы шить самую модную обувь, не хуже итальянской. Да так спокойно и естественно, будто не живут они не за «железным занавесом» от этой Италии и работают не на государственном предприятии… У кибернетиков, которым из Москвы спущен приказ — как можно точнее скопировать американскую вычислительную машину, вдруг выходит мощнейшая в Союзе ЭВМ, лучшая, чем оригинал… …Неожиданно обнаруживается, что ассортимент продукции химического предприятия вдесятеро превышает запланированный: сами освоили новую номенклатуру, без команды «сверху». …Завод, построенный для выпуска банальных резисторов, вскоре начинает выпускать компьютеры и полупроводниковые приборы… Помните огромные плакаты с бодрыми рабочими и колхозниками, которыми были увешаны стены домов в советское время? Перепачканные углем, но счастливые шахтеры, машиностроители в грязных спецовках, перевыполняющие план? Перед тем, как вывесить такой плакат в Ереване, его часто «адаптировали» к южной республике: перекрашивали рабочего в жгучего брюнета и почему-то пририсовывали усы к «общесоюзному» плакатному лицу. …По-видимому, инициаторы такой пропаганды были бы огорчены, узнав, какое удручающее впечатление производил на жителей такой образ «передового армянского рабочего». Если кто-то и обращал внимание на такой плакат, так это кто-то из ереванских бабушек и дедушек. Одобрить образ молодого человека, который в усталом виде, за работой, да еще в грязной спецовке позирует фотографу, они никак не могли! Ну, выполнил план, пойди умойся, переоденься, тогда и улыбайся в объектив! А то… позор-то какой! Реальные, не плакатные армяне только так и поступали. Вот передо мной на старой журнальной фотографии, судя по подписи, бригада рабочих, строящих тоннель Арпа-Севан: стоят четверо мужчин в выходных костюмах, один — с портфелем, и полноватая дама с букетом, в светлом платье и в туфлях на высоком каблуке. Стоят у входа в тоннель, и на их лицах написано застенчивое удовольствие: во-первых, они хорошо выглядят, а во-вторых, уважая зрителя, не демонстрируют ему своих трудностей: как, ценой каких усилий они этот тоннель строят, какой дискомфорт, грязь, жару при этом приходится переносить. Наоборот! Вот, мол, и Арпа-Севан строим, и сами замечательно выглядим, будьте и вы все здоровы! А что план перевыполнили — ну и хорошо, раз вам так нравится. Говорить о какой-либо браваде или хвастовстве тут не приходится. Просто любой «процесс» приятно было застенчиво скрывать. Сами себе армяне представляются «кривыми по форме, но прямыми по содержанию». Считают, что удержать ход своих действий в стройных, ритмичных, опрятных и приятных окружающим рамках почти невозможно. А вот законченное действие, результат легче сделать красивым и достойным взгляда окружающих. Может, поэтому в Армении чаще достигают успеха в изобразительном искусстве, где виден конечный результат, чем, скажем, в танцевальном, где на виду само действие, движение? Армянское присловье «Криво сядем, да прямо скажем», подразумевает нечто большее, чем необязательность для правды красивой, «причесанной» формы! Тут царит просто убеждение в том, что «сесть» получиться непременно «криво», «прямо» сесть не удастся! Но это не так страшно, так как есть надежда получить, результат, который будет «прямым»! Житель Армении почти всегда удивлялся, если кто-либо обращал внимание на то, как он работает. Ели это не ученик, вряд ли к такому вниманию отнеслись бы хорошо. Иное дело — результаты труда. Армянин искренне порадуется, что доставил кому-то удовольствие тем, что он сделал. Особенно удавалась ереванцам какая-нибудь новая, уникальная продукция — что-нибудь с эдаким вывертом или странностью. Видимо, душа лежала именно к «не такому, как у всех». Каждое новое предприятие 70-х годов возникало вокруг новой идеи, а если еще точнее, вокруг какой-либо сверхактивной личности, человека, который был уверен, что создает что-то «невиданное». Даже предметы повседневного спроса и продукты питания отличались от «общесоюзных», и вовсе не из-за особых армянских традиций питания. Замечательная армянская кухня оставалась в надежных руках хозяек и профессиональных поваров. А вот то, что выпускали ереванские фабрики, было скорее плодом фантазии конкретных кондитеров. Во-первых, выпускался удивительно вкусный фигурный шоколад (нынешнее поколение, наверняка даже не знает, что это такое) — плотный горький шоколад без начинки, россыпью фигурок лежавший в бонбоньерке. Во-вторых, только в Ереване фабрично выпускалась сахарная вата. Она продавалась в магазинах и на вынос в виде разноцветных кирпичиков размером с буханку. В знаменитом «Гастрономе номер один», что был на первом этаже «Детского мира» продавцы на пальцах пытались объяснить иностранным туристам , что это за продукт. Хоть, например, во Франции была сахарная вата (там она называется «дедушкина борода»), но в ереванских зеленых и красных кирпичах узнать ее было трудновато. При этом, как удавалось испортить банальные конфеты или печенье до полной непригодности в пищу, остается только гадать… Одним из излюбленных праздничных лакомств в Ереване было «ади-буди». Было, по-видимому, всегда. В России под названием «поп корн» оно появился в 1992 году. Ереванский поп-корн ели без соли и без сахара, а готовился он «всухую» из одной только свежей кукурузы, поэтому, в отличие от московского, совершенно не отдавал маслом. Старая бабушка, продававшая «ади-буди» в арке дома 2 по улице Абовяна, наверняка была довольна русскими туристами: именно около нее останавливались экскурсионные автобусы, и туристы как дети радовались невиданному лакомству, и строились в очередь. Возможно, бабуля даже приплачивала за это экскурсоводам… Поверят ли нынешние молодые ереванцы, привыкшие к отличному мороженому, что тогдашнее ереванское мороженое было несладким, с привкусом маргарина, а эскимо было вовсе без палочки… Когда в 60-е годы по всему Союзу распространился кефир, ереванцы его не приняли. Пару раз его пытались завезти в магазины, но покупатели сочли, что это мацун, бессовестно разбавленный водой, и молочные комбинаты перестали его выпускать. Зато на ура прошло местное изобретение — напиток «зепюр»: это был ацидофилин с тархуновым ароматом, подкрашенный в голубой цвет или с розовым вареньем, соответственно, розового же цвета. Кажется ли мне сейчас через десятилетия или правда — ни один из нынешних фруктовых вкусов так не подходил к йогурту, как эти два — тархун и роза! Фабрика с таинственным названием «Комбинат восточных изделий» выпускал оригинальные сладости с вычурными названиями — а вот простые пирожные были совсем не вкусными… Вся оригинальная продукция удавалось на славу: первые в СССР электроинструменты — гитары «Крунк», «Крунк-60» и «Армения», ионики и электроорганы знали по всей стране. А вот пианино получались, честно говоря, не очень хорошими… В Ереване можно было купить такие странные предметы, как абажур для ночника, сделанный из чистой меди, или фонарик, спасающий водителя от ослепляющего света фар… А обычные лампочки второго по величине в СССР электролампового завода стали служить больше одного месяца только к началу 80-х годов… Когда в 70-е годы вошли в моду пластиковые сумки-пакеты с многоцветным рисунком (а ведь было и такое время, когда пластиковый пакет был модным аксессуаром!), а технологии для нанесения рисунка на пластик еще не было, ереванские печатники нашли выход в выпуске пакетов с двойным слоем прозрачной пленки, между которыми вставлялся рисунок, отпечатанный на бумаге. И в то же время, дети окрестили школьные дневники армянского производства «ишханами»: серые снаружи и густо-розовые внутри, как севанская форель, они были отпечатаны вкривь и вкось на отвратительной бумаге… Ереванцы шили лучшую в СССР обувь. Однако вслух об этом прямо говорить не полагалось. Ереванец бы сказал «наша обувь — в числе лучшей», не более того. Хотя конкретно в вопросе обуви даже сравниться было не с кем, однако оставаться психологически одиноким даже на вершине успеха было чуждо ереванскому духу. Сперва фабрика «Масис», а потом и фабрика «Наири» выпускали качественную и красивую обувь, которая шла и на экспорт. Но этими крупнейшими фабриками обувное творчество в Ереване не ограничивалось. Возле магазинов всегда можно было увидеть мастеров-частников, которые вежливо и вкрадчиво критиковали фабричную обувь и предлагали свою, «невиданно хорошую»: из лучшей кожи, по новейшим колодкам, а главное — сшитую настоящим мастером!

По вашему ботинку легко. Огонь, смерть, разрушение - здесь прошли турки. Виктор Гюго

Գալուստ Սահակյան. «Մեր զենքը տեղում է եղել, բավականին հագեցված է եղել: Դուք բերում եք այն փաստը, որ խոսվում է 80-ական թվականների զենքերի մասին, այդ զենքերը օտարված չեն, դրանք բավականին կառուցողական զենքեր են»:

Думаешь опять коварные армяне расстреляли и сломали надгробие, чтоб как в Сумгаите свалить на бедных и толерантных азиков, которые то и в Карабах в последний раз сунулись лишь из гуманистических побуждений - спасти от вандалов их же надгробия ???

коррупционеры это преступнки, а коррупция это преступление против государствености, мне тоже не хочется на эту тему вести диалог, потому что для меня понятно, что любой человек который прямо или косвенно оправдывает коррупцию, или близко стоит к коррупционной кормушке или троллит, в первом и во втором случае диалог не уместен.

какие конкретные возражения возможны не если вы пишите про коррупцию которая работает во благо страные, при всем уважании это мягко говоря троллинг, а не мягко не буду это по другому называть ,

Вот поэтому и сдохли как свиньи

Отдельная ремонтно-восстановительная база Армии обороны НКР-Арцаха за короткий срок возвратила в строй всю неисправную по итогам апрельской войны технику Вооружённых сил второго армянского государства. В числе возвращённой в строй военной техники шесть подбитых врагом в ходе Четырёхдневной войны танков Т-72 Армии обороны. Отметим, что Отдельная ремонтно-восстановительная база Армии обороны НКР-Арцаха была создана в начале Войны за независимость Арцаха на основе степанакертского Предприятия по ремонту сельскохозяйственной техники.

Более того, если дать таможенному чиновнику такую привилегию выбирать кого растамаживать, а кого нет я думаю все мы понимаем во что это превратится в скором времени под соусом помощи нашим войскам. Другое дело, что государство уже понимая что происходит должны были оперативно дать лёгкие и понятные схемы для проезда грузов такого назначения и исправления возможных ошибок ( человеческий фактор никто не отменял ).

А что, разве как вы сказали, чиновники второго эшелона, десантировались в Армению с Марса, или какой нибудь Уганды? Да они же все как один плоть от плоти из нашей армянской земли, вырощенные и воспитанные армянскими же матерями и отцами................ в их рядах могут оказаться и ваши близкие или дальние родственники, бывшие или настоящие друзья и соседи.......... разве не так? В чём ваша (наша) ответственность вы спрашиваете? Видимо больше всего в том, что мы её очень слабо чувствуем или отрицаем вовсе, предпочитая винить в плохом кого угодно, но только не себя.

Ерунда. Чихать ему на ВВП - мнение армянской "элиты" (на которую он опирается), и армянского обществе в целом (которое может сместить его) интересуют Саргсяна куда больше. У России нет практически никаких рычагов влияния на Армению. Раньше кормили надеждой помешать возобновлению войны с Азербайджаном, но теперь в Кремле и это просрали.

http://news.am/rus/print/news/325131.html Скоро во всех кинотеатрах страны. " Восточные приключения Димы Киселёва "

По дороге в Карабах: «Их снаряды летят над моими гранатами» Елена Габриелян Опубликовано 01-05-2016 Несмотря на то, что обстрелы продолжаются, многие жители Карабаха решили вернуться в свои дома. На фото — город МартакертDavit Abrahamyan / PAN Photo / AFP На севере Нагорного Карабаха не стихает стрельба. Власти непризнанной республики сообщили о гибели в приграничном Талыше (север) военнослужащих Гарика Мовсисяна и Вазгена Арутюнянa. RFI стало известно также о смерти 25-летнего солдата Ашота Зограбяна, погибшего в районе Мартуни (у восточной «линии соприкосновения»). На пути из Еревана в Степанакерт специальный корреспондент RFI выяснила, как несмотря на обострение конфликта между Арменией и Азербайджаном, жители Нагорного Карабаха, временно покинувшие республику, возвращаются в свои дома. Каждое утро, начиная с восьми часов, маршрутки с ереванского вокзала отправляются в Степанакерт. Несколько мини-автобусов стоят возле ларьков, в ожидании пассажиров. Армянские путешественники в непризнанную республику Нагорный Карабах не теряются: по говору водителей сразу ясно, кто карабахский. Усатый шофер переходит на «ереванский» при виде напряженного взгляда тех, кто затрудняется его понять: карабахский диалект очень отличается от литературного армянского. Ну, а редким туристам приходится расспрашивать: на маршрутке направление указано лишь на армянском языке. Поляки Паула и Яник решили совершить путешествие. Работают волонтерами в Грузии, захотели посетить Армению, заодно и наведаться в Карабах. Однако из-за войны были вынуждены поменять маршрут. «Несколько недель назад мои друзья поехали в Карабах, говорили, что там люди очень гостеприимные, есть много красивых пейзажей, вот и мы решили туда поехать. Но сейчас там опасно, поэтому мы высадимся чуть раньше, в Горисе (город на юге Армении — Прим.ред.). Надеемся, что через несколько недель удастся попасть и в Степанакерт, но сейчас не знаем, что там будет завтра», — говорит 26-летняя Паула. В завтрашнем дне не уверены и местные. Некоторым пришлось из-за обстрелов покинуть свои дома. Молодая женщина Анаид с двумя детьми возвращается в родной Мартакерт, который находится на севере НКР, в 9 км от «линии соприкосновения». Город частично эвакуировали. Хотя стрельба в этом направлении время от времени возобновляется, Анаид решила вернуться в родной город к своей семье. «Детей для безопасности оставлю пока у родственников в Степанакерте», — говорит она. «Напишите всю правду о дорогах!» Чем дальше от Еревана, тем хуже дороги. Проезжая Араратскую долину, откуда открывается великолепный вид на библейскую гору, туристам едва удается запечатлеть на фотоаппарат хоть один кадр. Елена Габриелян, RFI Трясет, как в карете при беге лошадей. Из-за ям в асфальте детки Анаид перекатываются из одного сидения на другое. В салоне миниавтобуса стоит такой грохот и скрип, что пассажирам приходится друг друга перекрикивать. «Куда уходят деньги диаспоры, которые отправляют нам для ремонта дорог?» — возмущается сидящая впереди пассажирка. Она едет к сестре «оказать моральную поддержку». Племянник — на фронте. «Вот вы напишите всю правду о том, что у нас такие дороги, что наши солдаты в постоянной нехватке, а вот эти едут на своих джипах», — не может успокоиться женщина, показывая пальцем на дорогую иномарку. Карабахцы бурно обсуждают недавнее увольнение трех высокопоставленных чиновников Минобороны Армении. 48-летняя Аракся возмущается тем, что долгое время «власти закрывали глаза, а может и прикрывали коррупционные скандалы с участием должностных лиц». «Из-за них на фронте страдают наши дети», — говорит она. 4 марта ее сын и еще шестеро военнослужащих получили осколочные ранения. Во время «пересменки» азербайджанский беспилотный самолет нанес удары. Сын Аракся служит на южном фронте, в Джебраиле. Теперь находится в местном госпитале. «У него до сих пор не извлекли осколки, медики закрыли раны, говорят, что потом прооперируют. Сейчас есть люди с более тяжелыми ранениями. Я в курсе, я их сама видела, но все же еду к сыну и буду добиваться через министерство, чтоб его вылечили как можно быстрее», — говорит Аракся. В Карабахе находится и ее муж. До недавнего времени они вместе жили в армянском городе Абовяне, но месяц назад, когда поехали повидать раненого сына, началась война. 50-летний муж прописан в карабахском городе Мартуни. Из-за войны его больше не пустили обратно в Армению: остался в Карабахе на случай возобновления боевых действий. «Я боюсь за них, но и горжусь, что сын защищает границу. У нас все эти годы сохраняется мир благодаря нашим ребятам», — говорит Аракся. «Мы пролили кровь за нашу землю» В начале апреля, когда по всей линии соприкосновения начались бои, на подмогу к сыновьям пошли отцы-добровольцы, повидавшие еще первую войну. 54-летний Ваган едет в родное село Ухтасар, вблизи Агдама (восток НКР). В Ереван приехал всего на пару дней похоронить отца. «Иду брать оружие, и снова на пост», — говорит он. В 1990 году Ваган пошел воевать в Карабах. За два года до этого он потерял во время землетрясения сестру. Его родной Кировокан (сейчас — Ванадзор, третий город Армении) потерпел серьезные разрушения. В войне Ваган потерял многих друзей. «Я не шел сюда, чтобы воевать с азербайджанцами. Я пошел на фронт, чтобы защищать земли наших предков. Мы выстояли. Я не могу себя представить, чтобы эти земли были когда-либо отданы Азербайджану. Мы пролили за нее нашу кровь. Это наша святыня», — говорит Ваган. Сегодня у него в Карабахе есть два гектара земли. Ваган выращивает там овощи, фрукты и продает в Ереване. Он говорит, что не боится войны, привык: «У меня большой гранатовый сад. Когда началась война в апреле, их снаряды летели над моими гранатами, но они все равно цветут. В октябре я соберу свой урожай. Будет несколько тонн гранатов. Могу отправить даже в Париж…».

Фаберже. Автопортрет. Фрагмент.

Не думаю).Но такая теория объясняет пользу для семьи папы-алкоголика. Как в анекдоте, если бы папа не пил, то не сдали бы бутылки и не купили хлеба.

Я тоже могу вести диалог в лозунговом стиле. Но не буду. А теоретики это вообще-то называют "стадией первоначального накопления".

Не факт что это из села Талиш, слишком чистые ботинки , да и огрызок яблока даже не успел почернеть. Приехал на машине, спокойно постоял, погрыз яблоко, бросил огрызок, сделал фото. С 1 по 2 апреля в с. Талиш не было такой для них возможности. Если только этот хачкар не на потеряных позициях стоял.

Порядка 400 человек задержаны во время протестов левых активистов в немецком Штутгарте против съезда правой консервативной партии "Альтернатива для Германии", передает DW. Митингующие заблокировали вход в здание, где проходит съезд, и подожгли автомобильные покрышки. Затем начались стычки с полицией. Сотрудники правопорядка были вынуждены применить слезоточивый газ и водометы. Задержаны 400 человек, которые бросали в полицейских камни и петарды. По данным издания, демонстранты скандировали "Беженцы могут остаться, нацисты должны уйти!" Они также держали в руках плакаты "Ваша кампания ненависти бесит нас". Предполагается, что на съезде члены партии планируют принять "антиисламский манифест". В документе они собираются сделать упор на отрицание ислама и закрепить пункты, указывающие на несоответствие этой религии конституции страны. В частности, зампред партии Беатрис фон Шторх заявляла, что члены "Альтернативы для Германии" намерены добиваться запрета на строительство минаретов и на ношение паранджи. Партия успешно выступила на последних региональных выборах в некоторых землях, в среднем она набрала порядка 10% голосов. Уровень ее поддержки сейчас составляет 12,5%, за три года он вырос в почти три раза.

просто шедевр ))) коррупция которая централизует капитал во благо страны. Это новый прорыв в экономической теории после Смита, Маркса и Кейнса

Джан! ахпаре асума воре вонца .....

если у общества рак или гангрена то без хирургии не обойтись и не помогут никакие мантры .

Я ничего не приравниваю, потому что у каждого есть своя мера ответственности .............. так же как и в нашем случае. Если мы, армяне, считаем себя действительно состоявшимся народом с древней историей, культурой и т.п., то мы не можем не чувствовать своей ответственности за любые негативные явления которые происходят в Армении................ Иначе, какак мы можем называть себя народом,......... и кто же в таком случае будет с нами считаться и уважать?

эс смайликнера корел эн???

В идеальной ситуации должно быть 2 стороны - 1 человек ,это Гуру , организующий и концентрирующий поступления за кордоном и координирующий с войсками необходимость тех или иных покупок, с другой такой же Гуру в Хаястане, координирующий безпроблемную логистику по всему маршруту. Всё это должно быть согласовано с шефом, должны быть проработана система отчетности,чтобы Даритель видел куда конкретно пошел его дар.

Мы Вас тоже любим, веселый, милый НезнайкО ))).

Я напоминаю,что я не женат

Да ладно , вы то вполне в теме и прекрасно понимаете какие коррупционные риски несут в себе грузы освобожденные от пошлин. Если бы начальник тамож. пункта имел бы право отпускать безпошлинно грузы присланные для солдат - он бы первым делом "получил" бы беспошлинно партию айфонов для содлат передней линии .... ...и продал бы где-нибудь Вывод : Для грузов в помощь для армии должны быть выработаны какие-то правила , какой-то один довереный и прозрачный получатель , чтобы исключить злоупотребления. тенц

"Мы не военные, чтобы в нас стреляли из орудий и пулеметов. Нам некуда отступать», - сказал Ахмед Ахмедов." Ала, как не знаешь, Ахмед. В Баку приямой ..гагаш..идешь в Армянский двор (координаты дам), находишь ПсишкуСанализом, даешь ей поджопник и отправляешь ее на свое место.

Давно не заходила, хотя материала достаточно.

Из материалов следствия, была восстановлена картина. Вечером после взятия 5 районов уставший Неджеметдин приходит домой. Ниджеметдин (устало улыбаясь): Жена, дай поесть и налей 100 грамм боевых, повод есть Жена: Какой еще повод?? Ниджеметдин: Говорю есть даа...сегодня дело сделал большое Жена: Эээээ...знаю я твои дела ... Ниджеметдин: Слушай я сегодня 5 районов взял!!! Жена (насторожившись): Какие 5 районов??? Ниджеметдин: Откуда знаю э..какие то взял да. Вроде говорят армянские. Жена (побелев от злости): Армянские ???????? Ниджеметдин: Да, а что? Последнее, что увидел Ниджеметдин была опускающаяся на его голову тяжелая сковорода с обедом (из приданного его жены). Вся жизнь пролетела у него перед глазами и перед самым концом его осенило,что неспроста тёща когда то сказала, мол, берегите, пригодится , как то странно улыбаясь. Так ведь..они же АРМЯНЕ, сложился пазл в его разможженной голове !!!! Но было поздно. Жена, деловито прибираясь, упаковала Ниджеметдина вместе с остатками обеда, предварительно отрезав кончики 2-х пальцев на каждой руке. Сначала, следователи , да и весь народ, выдвинули предположение,что это была особо циничная метка членов Крунка Наримановского района. Но на самом деле, этими кончиками, жена, посмеиваясь над извечной наивностью и доверчивостью азербайджанцев, напечатала приказ об отступлении и возврате районов. Зря был оклеветан Герой. И не пропадал он вовсе. А был выброшен женой вместе с мусором.

ПРО АНТИКВАРИАТ. ОДИН ЧЕЛОВЕК ВОЗМУЩАЛСЯ: - Что, думаешь, в Лондоне на "Сотбисе" не на@@ывают? Еще как на@@ывают! Только так! Меня вот на@@али. Вот ваза, говорят! Старинная, говорят! Эксперты верещат - эпоха Мин, эпоха Мин, шестнадцатый век, шестнадцатый век! Ну, купил. Приехал в Москву. Но вот какое-то недоверие во мне. Позвал наших самых крутых экспертов... Так и есть! Китай!

Благословенные «застойные годы»… К нам приехал брат Фиделя Кастро – Рауль Кастро. Ну, тогда Куба еще была островом свободы, визит для города был важным, и на встречу устремилось все начальство во главе с первым секретарем обкома. Секретарь тогда был царем и богом в области. Понятно, что журналистское сопровождение от всех, тогда немногочисленных органов печати, было тоже масштабным. Поехал и молодой фотограф. Он снял встречу и быстро метнулся в редакцию. Это сейчас можно послать снимок и его тут же получат, примут, откроют, а тогда… Тогда надо было сначала проявить пленку, замирая от волнения, чтобы она (тьфу, тьфу) не оказалась бы бракованной или засвеченной, потом высушить ее, потом отпечатать снимки, потом высушить уже снимки, потом над фотографией работает ретушер, потом они идут в цинкографию, где на пластинке их вытравляют, и лишь потом они идут в печатные формы. Офсета тогда и в помине не было, была так называемая «высокая печать» весьма невысокого качества. На этот раз все прошло удачно. И вот фотоснимки у главного редактора. Он разглядывает их, потом на лбу его появляется морщина глубокой озабоченности. В чем дело? Оказывается в момент встречи Рауль в шляпе, а у нашего обкомовского князя голова непокрыта. Непорядок. У советских собственная гордость. Собирается редколлегия и все дружно решают, что и наш должен быть в шляпе. Несут снимки нашему кудеснику Владимиру Е. Он в газете жнец, швец, игрец на дуде, а еще художник и ретушер. «Надеть» на первого секретаря шляпу? Какие проблемы! Через минуту подходящая шляпа найдена на другой фотографии, вырезана и подклеена, да так искусно, что редактор, удовлетворенно крякнув, посылает ее в цинкографию. Спустя какое-то время молодой фотограф, который фотографировал встречу, вбегает в кабинет редактора со старой фотографией. В чем дело? Дело в шляпе. Оказывается, наше первое лицо… держит проклятую шляпу в руке. И в производство ушел снимок, где он как дурак стоит с двумя шляпами: одна в руке, вторая, сотворенная Владимиром Е. – на голове. За такие вещи редактор в те времена запросто мог лишиться своего поста. Суматоха, аврал, мат-перемат, экспрессивное битье по лбу, дескать, как же это мы… К счастью, фото еще не успело уйти в набор. Все побежали к кудеснику Е. Тот посмотрел на фото, и моментально затушевал шляпу в руке. Все облегченно вздохнули… Первый секретарь обкома скорей всего не обратил внимания, что на снимке и он и Рауль в шляпах, хотя свою он снял. Зато в газете еще долго вспоминали приключения головного убора.

IT сфера есть и будет одной из ряда основных в том числе оборонных мейнстримов Армении

Надо восстанавливать позиции по напитками и рывок делать до 600 - 700 за 3 месяца, в год 2,5 -3 млрд. хотя бы и будет народ хорошо жить.

Последнее письмо Хельги Геббельс Случай, о которым я хочу поделиться, известен многим, описан и изучен – широко. Мне остается лишь собрать воедино материал, изложить его в последовательности и прикрепить фотографии – иных задач я перед собой не ставлю. Но сделаю лишь маленькое отступление и внесу немного ознакомительного материала для полноты картины. У Йозефа Геббельса и его жены Марты было шестеро детей. Все их имена начинаются с одной букву в честь Адольфа Гитлера (H): Хельга, Хильда, Хельмут, Хольда, Хедда, Хайди. От первого брака у Марты был еще один сын по имени Харольд, первая буква его имени случайно совпала с буквой «H». На момент описываемых событий Харольд находился в плену в Северной Африке и позже, но уже в 1967 году, погиб в авиакатастрофе (на фото он в форме). Семья Геббельсов Старшей дочерью Геббельсов была Хельга Геббельс. Ей было 13. 4 февраля 1945 года Йозеф писал в своем дневнике: «Этот ребенок протестует против всего.., я с ней уже не справляюсь. Возможно, это возраст.., и это пройдет… Хельга — самый сложный мой ребенок. Этот маленький бунтарь может разрушить все, из-за нее очередная ссора… Я вынужден был проявить строгость… Может быть, чрезмерную?.. Надеюсь, когда она повзрослеет, то поблагодарит меня за принятые к ней меры…» Хельга Геббельс Рано повзрослевшая 13-ти летняя Хельга, не могла не осознавать всю серьезность сложившийся ситуации. Свидетельством ее рассудительности является письмо которое она писала последние дни жизни в Бункере. Письмо предназначалось ее первой и последней любви, Генриху Лею. Хельга своими глазами видела результаты отцовский деяний, и четко понимала, что является дочерью одного из самых страшных преступников Третьего Рейха. Она же была и любимицей Гитлера. Гитлер и Хельга Кстати, в конце 1944 года Йозеф Геббельс поручил снять пропагандистский фильм, в котором должны были принять участие две его старших дочери. По задумке, фильм обещал показать зрителю, как две девочки приносят и раздают раненным солдатам цветы. Однако, девочки были так шокированы видом искалеченных солдат, что от съемок фильма отказались. Далее, текст письма написанного Хельгой Геббельс в Бункере в 1945 г. Генриху Лею. (текст дан с сокращениями) «Мой дорогой Генрих! Я, может быть, неправильно поступила, что не отправила тебе того письма, которое написала в ответ на твое. Я, наверное, должна была его послать, и я могла бы — передать с доктором Мореллем (*личный врач Гитлера), который сегодня уехал из Берлина. Но я перечитала свое письмо, и мне стало смешно и стыдно за себя. Ты пишешь о таких сложных вещах, о которых нужно много думать, чтобы их понять, а я со своей вечной торопливостью и папиной привычкой всех поучать отвечаю совсем не так, как ты, наверное, ждешь от меня. Но теперь у меня появится время обдумать все; теперь я смогу много думать и меньше куда-то торопиться. Мы сегодня днем переехали в бомбоубежище; оно устроено почти под самой рейхсканцелярией канцлера. Тут очень светло, но так тесно, что некуда пойти; можно только спуститься еще ниже, где теперь кабинет папы и сидят телефонисты. Не знаю, можно ли оттуда звонить. Берлин очень сильно бомбят и обстреливают из пушек, и мама сказала, что тут безопасно, и мы сможем подождать, пока что-то решится. Я слышала, говорили, что самолеты все еще взлетают, и папа мне сказал, чтобы я была готова помочь маме быстро собрать маленьких, потому что мы, может быть, улетим, на юг. Бункер Я буду думать над твоим письмом и буду писать каждый день, как ты это делал для меня во время той болезни… Мне бы хотелось улететь! Здесь повсюду такой яркий свет, что даже если закрыть глаза, то все равно светло, как будто солнце светит в голове, и лучи выходят прямо из глаз. Наверное, от этого света я все время себе представляю тот корабль, на котором вы плыли в Америку: как будто я с вами: мы сидим на палубе — ты, Анхен ( * ребенок Маргариты Гесс и Роберта Лея. ) и я и смотрим на океан. Он вокруг, он повсюду, он очень светлый, мягкий и весь переливается. И мы качаемся на нем и как будто никуда не движемся. А ты говоришь, что это только так кажется; на самом деле мы очень быстро плывем к нашей цели. А я спрашиваю тебя — к какой цели? Ты молчишь, и Анхен молчит: мы обе ждем ответа от тебя. Только что заходил папа, спросить, как мы устроились, и велел ложиться спать. Я не легла. Потом мы с ним вышли из спальни, и он мне сказал, чтобы я помогала маленьким и маме. Он мне сказал, что теперь многое изменилось, и он очень на меня рассчитывает. Я спросила: «Ты будешь мне приказывать?» Он ответил: «Нет. Больше никогда». Генрих, я не победила! Нет, это не победа. Ты был прав: нельзя, глупо желать победить волю родителей. Можно только оставаться самим собой и дождаться. Как ты был прав! Я прежде не могла выносить его взгляда, этого его выражения, с каким он выговаривает и Гюнтеру, и герру Науману (*статс-секретарь Министерства пропаганды) и мне! А теперь мне стало его жалко. Лучше бы он накричал. Я пойду спать. Пусть он думает, что я подчинилась. Анхен бы не одобрила. Но ты все понимаешь, все, все! Мне так грустно. Лучше бы мы остались наверху. … …Приходила Блонди (* собака Гитлера умерщвленная по приказу Гитлера с помощью цианидов). Она привела щенка (* тоже был умерщвлен). Ты помнишь Блонди? Она внучка Берты. Блонди, наверное, как-то отвязалась, и я ее решила отвести вниз.. Папа не велел туда ходить без разрешения. А я, решившая быть послушной.., я пошла. «Блонди», 1942 г. Рисунок Адольфа Гитлера Из Акта «Труп небольшой овчарки; на нем имелось сквозное пулевое проникающее ранение головы с повреждением мозга и сквозное пулевое ранение грудной клетки. Эти оба сквозных ранения, вполне возможно, произведены одним выстрелом. В своем акте мы указали, что метод умерщвления этой собаки мог быть таковым: собаке была введена в рот, возможно с пищей, ампула с синильной кислотой, она ее раздавила зубами и сразу выкинула, но некоторое количество яда попало в дыхательные пути, наступили судороги, а смерть сразу не наступила, тогда собаку пристрелили..» Я хотела только отвести Блонди фрейлейн Браун, но вспомнила, что она очень ее не любит. И я села с Блонди в одной комнатке и стала ждать. Блонди на всех рычала, кто заходил, и вела себя странно. За ней пришел герр Гитлер, она только с ним пошла. Герр Гитлер мне сказал, что я могу ходить здесь повсюду, где мне хочется. Я не просила; он сам мне разрешил. Может быть, я этим воспользуюсь. Здесь, внизу, все выглядит странно; иногда я не узнаю знакомых мне людей: у них другие лица и другие голоса. Помнишь, ты мне говорил, что после той болезни ты не мог никого сразу узнавать? Я тогда не могла тебя понять, а теперь понимаю. Я тоже как будто чем-то переболела. Если бы можно было поплавать с Людвигом! Я забыла тебя спросить, сколько живут дельфины! Я тебе признаюсь: я написала рассказ про Людвига, как он спас одного мальчика. Это не совсем все, как было; есть и мои фантазии. Мне так хочется тебе его показать. Я в этом рассказе думала над каждым словом. Я завтра тоже буду писать только важное, а то, наверное, тебе будет скучно читать про то, как я тут ничего не делаю, и мысли все разбежались. Мне почему-то хочется просто сидеть и писать тебе, просто так, обо всем: я представляю себе, что мы как будто сидим в нашей беседке, в Рейдсхольдсгрюне и разговариваем. Но я это вижу недолго — опять корабль, океан… Мы не плывем, никуда не движемся, но ты говоришь, что это не так. Откуда ты это знаешь? Если бы я могла показать тебе рассказ, ты бы сказал, есть ли у меня способности или нет? И что важнее: талант или опыт, знания? Что интереснее в пересказе? Папа мне говорил, что в моем возрасте исписал ворохи бумаги, но все зря, потому что в таком возрасте нечего сказать и нужно помнить — из «Фауста»: …кто мыслью беден и усидчив, кропает понапрасну пересказ заимствованных отовсюду фраз, все дело выдержками ограничив». А я сейчас вспомнила другие строчки: «Когда всерьез владеет что-то вами, не станете вы гнаться за словами…» Я написала рассказ, потому что очень люблю Людвига.(*дельфин участвовавший в экспериментах по лечению нервных расстройств у детей) Я его люблю больше почти всех живых существ на свете, хоть он всего лишь дельфин. Он ведь тебя вылечил. Опять заходил папа. Он сказал, что все с нами будет хорошо. Сегодня по Вильгельмштрассе прошли русские танки. Все об этом только и говорят. Еще говорят, что президент Геринг изменил фюреру, и его за это уволили с поста. Берлин, 1945 г. Мама плохо себя чувствует; у нее болит сердце, и мне приходится быть с маленькими. Мои сестрички и брат ведут себя хорошо и меня слушаются. Папа велел разучить с ними две песни Шуберта. Я пела им твою любимую; они повторяли, на слух. Еще я стала им читать на память из «Фауста»; они слушали внимательно, с серьезными лицами. Хайди ничего не понимает, думает, что это английская сказка. А Хельмут спросил, может ли и к нам тоже прилететь Мефистофель. И знаешь, что мы все начали после этого делать? То есть это, конечно, я предложила, а они поддержали. Сначала я думала, что это будет просто игра, развлечение для маленьких. Мы стали загадывать, кто и о чем бы попросил Мефистофеля! Я и сама стала загадывать, а потом опомнилась. Я им объяснила, кто такой Мефистофель и что не нужно ни о чем просить, даже если он вдруг сюда явится. И я решила с ними помолиться, как учила бабушка. Когда мы стали молиться, к нам зашел папа. Он ничего не сказал, только стоял молча и слушал. При папе я не смогла молиться. Нет, он ничего не сказал, даже не усмехнулся. Он так смотрел, словно и сам хотел помолиться с нами. Я раньше не понимала, почему люди вдруг молятся, если не верят в бога. Я не верю; в этом я тверда. Но я молилась, как бабушка, которая тоже тверда — в вере. Помнишь, Генрих, это был тот вопрос, который ты мне задавал в последнем письме: верю ли я в бога? В том письме, которое я не отправила, я тебе легко ответила, что не верю. И вот теперь я уже твердо повторю: я не верю. Я это навсегда тут поняла. Я не верю в бога, но, получается, подозреваю, что есть дьявол? То есть искушение. И что здесь оно грязное. Я же молилась, потому что… мне захотелось… умыться, вымыться даже или… хотя бы вымыть руки. Не знаю, как еще это объяснить. Ты подумай над этим, хорошо? Ты как-то все умеешь соединить или распутать. Ты мне говорил, что нужно изучать логику. Я буду изучать, я вообще решила, что, когда мы вернемся домой, я попрошу папу дать мне те книги, о которых ты мне писал. Я их возьму с собой, когда мы уедем на юг. 23 апреля. Нас не выпускают гулять в сад. Очень много раненных осколками… Вынос тел из бункера …Я вижу все меньше знакомых мне людей. Они прощаются с папой и мамой так, точно уходят на час или на два. Но они больше не возвращаются. Сегодня мама привела нас к герру Гитлеру, и мы пели Шуберта. Папа на губной гармошке пробовал играть «Соль минор» Баха. Мы смеялись. Герр Гитлер обещал, что скоро мы вернемся домой, потому что с юго-запада начался прорыв большой армии и танков. Папа мне сказал, что президент Геринг — не изменник; просто он думает, что все, кто в бомбоубежище, не могут отсюда ни с кем связаться. Но это не так. Папа говорит, что много трусов. Но не все трусы. Я сегодня три раза спускалась вниз, и я видела министра фон Риббентропа. Я слышала, что он говорил герру Гитлеру и папе: он не хотел уходить, просил его оставить. Папа его убеждал, а герр Гитлер сказал, что от дипломатов теперь нет пользы, что, если министр хочет, пусть возьмет автомат — это лучшая дипломатия. Когда фон Риббентроп уходил, у него текли слезы. Я стояла у двери и не могла себя заставить отойти. Я подумала: а какая же от нас польза? Я бы все равно осталась с папой и мамой, но маленьких хорошо бы отсюда увезти. Они тихие, почти не играют. Мне тяжело на них смотреть. Если бы мне с тобой поговорить хоть минутку! Мы бы придумали что-нибудь. Ты бы придумал! Я точно знаю, ты бы придумал, как убедить папу и маму отослать маленьких, хотя бы к бабушке. Как мне их убедить?! Я не знаю… …(несколько раз, очень тщательно зачеркнуто). 25 апреля. Я сердита на маму. Она мне сказала, что попросила доктора Швегерманна дать мне пилюлю, от которой я спала весь день. Мама говорит, что я стала нервная. Это неправда! Я просто не все могу понять, а мне никто не объясняет. Сегодня герр Гитлер очень сильно кричал на кого-то, а когда я спросила — на кого, папа накричал на меня. Мама плачет, но ничего не говорит. Что-то случилось. Хельмут ходил вниз и там слышал, что говорила фрейлейн Кристиан, секретарь-машинистка, что Геринг — предатель. Но это же неправда, зачем же повторять?! Только странно, что он не может никого прислать, потому что я видела генерала Грейма и его жену Ханну : они прилетели на самолете с юга. Значит, можно и улететь отсюда? Если самолет маленький, можно посадить только малышей, даже без Хельмута. Он сказал, что останется с папой, мамой и со мной, а Хильда пока будет ухаживать за малышами. Это было бы правильно, но все-таки лучше бы Хельмут тоже улетел. Он плачет каждую ночь. Он такой молодец: днем смешит всех и играет с Хайди вместо меня. Генрих, я только сейчас стала чувствовать, как я их люблю — Хельмута и сестренок! Они немножко подрастут, и ты увидишь, какие они! Они могут быть настоящими друзьями, хоть еще и такие маленькие! И опять я вспоминаю, как ты был прав, когда писал — как это здорово, что у меня их так много, что я впятеро счастливая, а ты и Анхен — только вдвое. Я их очень люблю… Сейчас прилетел еще один самолет; он сел на Ост-Весте… Генрих, я видела твоего папу!!! Он здесь, он с нами!!! Роберт Лей, отец Генриха Я тебе сейчас все расскажу! Он сейчас спит. Он очень устал. Он прилетел на каком-то смешном самолете и сказал, что сел «на голову русским». Сначала его никто не узнал, потому, что он был с бородой, усами и в парике, и в форме фельдфебеля. Его узнала только Блонди; она поставила ему на грудь лапы и виляла хвостом. Это мне рассказала мама. Я побежала к нему, и он — ты только подумай — он хотел меня взять на руки, как раньше!!! Мы так смеялись, хохотали! Он сказал, что я тут вытянулась, как росток без света. Мама сказала, чтобы я закончила письмо, потому что его можно передать. Я не знаю, как закончить: я еще ничего тебе не сказала. Генрих, я … (эти два слова тщательно зачеркнуты, но читаются). Сегодня почти час не обстреливали. Мы выходили в сад. Мама говорила с твоим папой, потом у нее заболело сердце, и она присела отдохнуть. Твой папа нашел для меня крокус. Я его спросила, что с нами будет. Он сказал, что хочет нас отсюда забрать. Но ему нужен другой самолет; он его раздобудет и прилетит за нами и за мамой. «Если не прилечу, значит, меня сбили. Тогда выйдете под землей. Вас выведет сахиб (одна из мистических фигур в окружении Гитлера. Тибетский лама)». Я видела, как мама кивнула ему. У нее было светлое лицо. Он сказал мне, чтобы я не боялась. Я спросила его, что будет потом: с моим папой, с твоим дядей Рудольфом, вообще с немцами, и что будет с ним, если его возьмут в плен? Он ответил, что таких игроков, которые не справились, выводят из команды. Но команда продолжит игру — чтобы я это твердо помнила. Я спросила: как же ее продолжить, если все разбомбили и взорвали — папа об этом все время говорил по радио? Мама на меня накричала, назвала несносной и бесчувственной. Твой папа взял нас обеих за руки и сказал, чтобы мы не ссорились, потому что в Германии наступает время женщин и что женщин победить нельзя. Мне удалось остаться ненадолго с твоим папой, и я … нарушила нашу клятву, Генрих. Я показала ему «Трубку» (*один из подарков Сахиба) и предложила отдать ему ее. Он сказал, что подумает. Начали обстреливать… … Сегодня 28-е. Нас вывезут через два дня. Или мы уйдем. Я сказала об этом маленьким. Они сразу стали собирать игрушки. Им плохо здесь! Они долго не выдержат. Мама закончила письмо нашему старшему брату Харальду (* в письме Харольду, Марта объясняет почему она решилась убить своих детей следующим образом: «Мир, который придёт после фюрера , не стоит того, чтобы в нём жить. Поэтому я и беру детей с собой, уходя из него. Жалко оставить их жить в той жизни, которая наступит. Милостивый Бог поймёт, почему я решилась сама взяться за своё спасение.»). Она попросила меня показать ей мое письмо для тебя. Я сказала, что уже его отдала. Мне так стыдно. Я никогда до этого так не врала маме. Мне удалось прийти к твоему отцу на минутку вниз и спросить: нужно ли мне сказать тебе в письме что-то такое, что говорят, когда знают, что больше не встретятся? Он сказал: «На всякий случай скажи. Ты уже выросла, понимаешь, что ни фюрер, ни твой отец, ни я — никто из нас уже не может отвечать за свои слова, как прежде. Это уже не в нашей власти». Он меня поцеловал. Я напомнила про «трубку». Он сказал, чтобы я оставила «игрушку» себе. Я все поняла. Он не захотел отобрать у меня последнюю надежду. Или он подумал, что это тоже не должно оставаться? Но твой папа честный. Я на всякий случай с тобой попрощаюсь. Сейчас мне нужно отдать письмо. Потом пойду наверх, к маленьким. Я им ничего не скажу. Раньше мы были мы, а теперь, с этой минуты, есть они и я. Генрих, ты помнишь, как мы с тобой убежали в нашем саду, в Рейхольсгрюне, и прятались целую ночь… Помнишь, что я тогда сделала и как тебе это не понравилось? А если бы я это сделала теперь? Ты тогда сказал, что целуются одни девчонки… А теперь? Можно, я представлю себе, что опять это сделала? Я не знаю, что ты ответишь.., но я уже… представила… Мне так хорошо, что у меня это есть, очень уже давно, с самого нашего детства, когда мы с тобой первый раз встретились. И что это выросло и теперь такое же, как у взрослых, как у твоей мамы к твоему отцу. Я всегда им так завидовала! Не думай, что я предательница. Я люблю папу и маму, я их не сужу, и это так и должно быть, что мы будем все вместе. Я слабая… Но у меня есть Гете… Нельзя и некуда идти, Да если даже уйти от стражи, Что хуже участи бродяжьей? С сумою, по чужим, одной Шататься с совестью больной, Всегда с оглядкой, нет ли сзади Врагов и сыщиков в засаде! Генрих… И вижу я живо Походку его, И стан горделивый, И глаз колдовство. И слух мой чаруя, Течет его речь, И жар поцелуя Грозит меня сжечь. Где духу набраться, Чтоб страх победить, Рвануться, прижаться, Руками обвить? Генрих… Генрих… Когда буду отдавать письмо, поцелую твоего папу. Хельга. » Конец письма. «Документ, условно названный «письмо-дневник Хельги Геббельс», был обнаружен в мае 1945 года. Тогда с ним имел возможность ознакомиться Лев Безыменский, получивший задание перевести письма Геббельса Жукову. Сотрудники СМЕРШа получили копию этого документа от дантиста Геббельсов Гельмута Кунца. Подлинник Кунц до ареста успел передать кому-то из членов своей семьи. Еще одну копию уже после своего освобождения из советского лагеря Кунц отдал Генриху Лею, которому оно и было адресовано. После смерти Кунца подлинник письма был, видимо, продан на аукционе. В данный момент находится в Германии, в личном архиве.» Далее, согласно версиям произошло следующее: вечером 1 мая 1945 года Марта самолично выкупала всех своих детей и одела в белые ночные рубашки. Затем распорядилась вызвать из госпиталя доктора Кунца. Гельмут Кунц Из протокола допроса Гельмута Кунца: «Вопрос: Уточните более обстоятельно, что произошло с Геббельсом и его семьей.Ответ: 27 апреля с.г. перед ужином, в 8 — 9 часов вечера я встретил жену Геббельса в коридоре у входа в бункер Гитлера, где она мне заявила, что хочет обратиться ко мне по одному очень важному вопросу, и здесь же добавила: «Сейчас такое положение, что, очевидно, нам придется умереть», — а поэтому просит меня, чтобы я помог умертвить ее детей, на что я дал свое согласие. После этого разговора жена Геббельса пригласила меня в детскую спальню и показала мне всех своих детей. В это время дети собирались ложиться спать, и я с ними ни с кем не разговаривал. В тот момент, когда дети уходили спать, зашел сам Геббельс, который пожелал спокойной ночи детям и ушел. Пробыв в комнате 10— 15 минут, я попрощался с женой Геббельса и ушел к себе в госпиталь, который располагался там же в бункерах, примерно 500 метров от бункеров Гитлера, Геббельса и других лиц, находившихся при ставке Гитлера. 1 мая с.г., примерно в 4 — 5 часов дня мне в госпиталь позвонила по телефону жена Геббельса, которая заявила, что прошло уже достаточно времени, и просила сейчас же прийти в бункер. После чего я направился к ней, но без всяких медикаментов. Когда я пришел в бункер Геббельса, то застал в рабочем кабинете самого Геббельса, его жену и государственного секретаря министра пропаганды Наумана, которые о чем-то беседовали. Обождав у двери кабинета примерно минут 10, когда Геббельс и Науман вышли, жена Геббельса пригласила меня зайти в кабинет и заявила, что решение уже принято (речь шла об умерщвлении детей), т.к. фюрер умер и примерно в 8 — 9 часов вечера части будут пытаться уходить из окружения, а поэтому мы должны умереть. Другого выхода для нас нет. Во время беседы я предложил жене Геббельса отправить детей в госпиталь и представить их под опеку Красного Креста, на что она не согласилась и заявила: пусть лучше дети умирают… Минут через 20, в момент нашей беседы в рабочий кабинет вернулся Геббельс, который обратился ко мне со словами: «Доктор, я вам буду очень благодарен, если вы поможете моей жене умертвить детей». Я Геббельсу также, как и его жене, предложил отправить детей в госпиталь под защиту Красного Креста, на что он ответил: «Это сделать невозможно, ведь все-таки они дети Геббельса». После этого Геббельс ушел, и я остался с его женой, которая около часа занималась пасьянсом (гадание на картах). Примерно через час Геббельс снова вернулся вместе с зам. гауляйтера по Берлину Шахтом, и поскольку Шахт, как я понял из их разговора, должен уходить на прорыв с частями немецкой армии, он простился с Геббельсом. Геббельс подарил ему очки в роговой оправе темного цвета со словами: «Возьмите их на память, эти очки носил всегда фюрер». После этого Шахт попрощался с женой Геббельса, а также со мной и ушел. После ухода Шахта жена Геббельса заявила: «Наши сейчас уходят, русские могут в любую минуту прийти сюда и помешать нам, поэтому нужно торопиться с решением вопроса». Когда мы, т.е. я и жена Геббельса, вышли из рабочего кабинета, то в передней в этот момент сидели два неизвестных мне военных лица, один в форме «Гитлерюгенд», форму второго не помню, с которыми Геббельс и его жена стали прощаться, причем неизвестные спросили: «А вы как, господин министр, решили?» Геббельс ничего на это не ответил, а жена заявила: «Гауляйтер Берлина и его семья останутся в Берлине и умрут здесь». Простившись с указанными лицами, Геббельс возвратился к себе в рабочий кабинет, а я вместе с его женой пошли в их квартиру (бункер), где в передней комнате жена Геббельса взяла из шкафа шприц, наполненный морфием, и вручила мне, после чего мы зашли в детскую спальню. В это время дети уже лежали в кроватях, но не спали. Жена Геббельса объявила детям: «Дети, не пугайтесь, сейчас вам доктор сделает прививку, которую сейчас делают детям и солдатам». С этими словами она вышла из комнаты, а я остался один в комнате и приступил к впрыскиванию морфия, сначала двум старшим девочкам, затем мальчику и остальным девочкам. Впрыскивание делал в руки ниже локтя по 0,5 кубика. Процедура впрыскивания продолжалась примерно 8—10 минут. После чего я снова вышел в переднюю, где застал жену Геббельса, которой заявил, что нужно обождать минут 10, потом дети заснут, и одновременно я посмотрел на часы — было 20 часов 40 минут (1 мая). Спустя 10 минут жена Геббельса в сопровождении меня вошла в спальню к детям, где пробыла минут 5, каждому из них вложила в рот по раздавленной ампуле цианистого калия. (Цианистый калий находился в стеклянных ампулах, которые содержали 1,5 куб.) Когда мы вернулись в переднюю, она заявила: «Все кончено». Затем я с ней направился вниз, в рабочий кабинет Геббельса, где застали последнего в очень нервозном состоянии, расхаживающим по комнате. Войдя в кабинет, жена Геббельса заявила: «С детьми все кончено, теперь нам нужно подумать о себе». На что ей Геббельс ответил: «Нужно торопиться, так как у нас мало времени». Дальше жена Геббельса заявила: «Умирать здесь в подвале не будем», а Геббельс добавил: «Конечно, мы пойдем на улицу, в сад». Жена ему бросила реплику: «Мы пойдем не в сад, а на площадь Вильгельма, где ты всю свою жизнь работал». (Площадь Вильгельма — площадь между зданиями имперского министерства пропаганды и имперской канцелярии.) Во время беседы Геббельс поблагодарил меня за облегчение их судьбы и, попрощавшись со мной, пожелал успеха в жизни и счастливого пути. После этого я направился к себе в госпиталь (это было примерно в 15—20 минут 10 часа вечера).… Вопрос: Уточните возраст детей Геббельса и в чем они были одеты. Ответ: Всего детей, умерщвление которых я произвел, было шестеро: пять девочек и один мальчик. Старшей девочке было 12—13 лет, второй девочке 10—12 лет, мальчику 8—10 лет, третьей девочке 6—8 лет, четвертой 4—6 лет и пятой около четырех лет. Старшая девочка была одета в светло-голубой спальный костюм, состоявший из жакета с короткими рукавами и брюк. Все остальные дети, насколько мне помнится, были одеты в белые ночные рубашки.» Конец отрывка протокола допроса. Примечательно, что в конечном итоге Кунца оправдали, и он прожил свою жизнь занимаясь медециной. Кунц умер в 1976 году в Фройденштадте. Показания Кунца служат для историков лишь одной из версий случившегося. Конечно Кунц старался оправдать себя, скрыть детали, обобщить. Например, его версия, которую он изложил на допросе, не объясняет наличие синяков на лице Хельги, полученных прижизненно. Хельга Геббельс, после аутопсии. Историческая фотография сделанная в мае 1945 г., имела цель запечатлеть следы насилия на лице ребенка. Вероятно девочка сопротивлялась перед смертью, не желая принимать ампулу с ядом, что противоречит показаниям Кунца. Позднее, эта история получила свое удивительное продолжение. Напомню, что письмо Хельги было адресовано Генриху Лею, который впоследствии приложил усилия, чтобы пролить свет на эту историю. Согласно материалам статьи Московской газеты ( Газета № 272 ) Елена Съянова пишет следующее: » В 1954 году в ФРГ был принят Закон об амнистии. По этому закону «за некоторые преступления, совершенные во времена национал-социализма», преследовать далее либо запрещалось, либо предлагалось «снижать меру пресечения при наличии смягчающих обстоятельств». Но в то же время власти ФРГ инициировали расследования, призванные создавать видимость принципиальной позиции власти, выраженной фразой канцлера Аденауэра: «Ничто не будет забыто». Одним из таких расследований стало в середине 50-х годов «Дело об умерщвлении шестерых малолетних детей супругов Геббельс». 18 октября 1958 года в Мюнхене по нему состоялось первое судебное заседание. Судья Генрих Стефаниус допросил главного свидетеля, бывшего обершарфюрера СС Гарри Менгерсхаузена. Свидетель сообщил, что в предполагаемый момент смерти детей с ними находились их родители и доктор Штумпфеггер, который погиб в начале мая 1945 года. Гербер Линц, представитель левой американской прессы, коммунист, показал судье копию протокола допроса дантиста по имени Гельмут Кунц, которую якобы получил «по каналам русских». Кунц сообщает, что 29 апреля он находился в бункере и оказывал помощь Магде Геббельс. Перед вторым заседанием американский журналист Герберт Линц нанес Кунцу визит и показал ему копии допросов от мая 1945 года, на которых Кунц признался следователям СМЕРШа, что лично сделал детям Геббельсов усыпляющие уколы морфия, а затем присутствовал при том, как Магда Геббельс своими руками давала своим детям яд. «Таким образом, если я попрошу моих русских друзей представить подлинники ваших признаний от 1945 года, вы станете не свидетелем, а соучастником преступления, убийства детей», — сказал журналист Кунцу. — А если хотите, чтобы этого не случилось, расскажите правду мне». Но Кунц наотрез отказался разговаривать с «паршивым америкашкой». Тогда Герберт Линц назвал свое подлинное имя — Генрих Лей, сын бывшего вождя Трудового фронта Роберта Лея. В 1940 году в возрасте восьми лет мать увезла его из Германии, а в 1955-м он получил американское гражданство. Гельмут Кунц, пораженный этим фактом, сказал Генриху, что у него тоже есть для него документ. И показал это самое письмо Хельги. Читая письмо и слушая Кунца, Генрих Лей сумел восстановить некоторые обстоятельства трагедии, происшедшей в бункере Гитлера. Чтобы избежать паники после начала обстрела русской артиллерией, Гитлер принял решение не выпускать семью Геббельсов из бункера. Последнюю попытку спасти детей сделал отец Генриха, Роберт Лей. Он прилетел с юга в Берлин на маленьком самолете. Туда поместились бы не все дети Геббельсов. На вопрос Генриха Лея, почему отец отдал письмо Кунцу, тот объяснил: Роберт Лей, перед тем как улететь из Берлина, сказал: «Меня могут сбить. А вы врач, у вас больше шансов выбраться. Передайте это письмо моему сыну. Если выживете». Кунц дал показания на суде. Он в точности повторил все то, что говорил в 1945 году русским следователям СМЕРШа. Магда Геббельс спросила его, может ли он помочь убить детей. Кунц отказался, рассказав, что несколько месяцев назад потерял двух дочерей во время авианалета, и после случившегося он просто не в состоянии покуситься на детские жизни. Тогда Магда заявила, что речь идет не о просьбе, а о «прямом приказе Гитлера». — Достаточно ли того, что я устно передаю этот приказ или же вам необходимо, чтобы фюрер передал его лично? — спросила Магда. Кунц ответил, что ему достаточно ее слов. Адвокат Кунца задал вопрос: «Зачем понадобилась Гитлеру смерть детей?» И сам же ответил на него: «Видимо, затем, чтобы подтвердить собственную смерть». Прокурор возразил: «А зачем было Гитлеру подтверждать свою смерть? Не затем ли, что она на самом деле была инсценирована?!» После этой полемики судья продолжил допрос Кунца: Судья: Что произошло 1 мая 1945 года? Кунц: 1 мая 1945 года Магда Геббельс сказала детям, что им необходимо сделать прививки, которые делают сейчас солдатам, потому что они, дети, тоже своего рода солдаты, которые должны выстоять. Я сделал уколы морфия сначала двум старшим девочкам, потом мальчику, потом остальным детям. Все это заняло около десяти минут. Судья : Дети поверили? Кунц: Да. Старшая девочка Хельга сказала остальным, что нужно сделать эти прививки и не бояться, как не боятся солдаты. Дальше Кунц сообщает, что когда дети заснули, вошла Магда с капсулами. доктор Штумпфеггер. На фото он слева. — Вы обещали выполнить приказ фюрера, — сказала она. Но я ответил, что Гитлер мертв, что я не стану выполнять приказ убить детей Тогда она позвала Штумпфеггера. Судья: Штумпфеггер дал детям яд? Кунц: Нет. Он отказался. Судья: Кто же дал яд? Кто отравил детей? Кунц: Мне это неизвестно. Судья: Расскажите, что известно вам. Кунц сообщил следующее: Когда доктор Штумпфеггер отказался дать детям яд, Магда истерически разрыдалась. Геббельс, сохраняя остатки самообладания, сказал:— Убирайтесь отсюда оба! Когда мы будем мертвы, наши тела должны быть сожжены так же, как тела фюрера и его жены. На улице вы этого сделать уже не сможете, поэтому сожгите нас здесь. Закройте все двери. И откройте двери в спальни детей. Этого будет… достаточно. Хотя бы это, вы, трусы, способны для нас сделать?Мы так и поступили. Мы открыли двери в спальни детей. Мы выполнили волю их родителей. Судья: Но русские медики сделали заключение, что смерть детей Геббельсов наступила не из-за отравления продуктами горения, а в результате отравления цианистыми соединениями. Как вы это объясните? Кунц: После того, как тела Геббельсов подожгли, бункер стал наполняться удушающим смрадом, началась паника… Многие покинули бункер, и я в их числе. Коллегия по уголовным делам вынесла решение, что к Кунцу может быть применен закон об амнистии. Обоснование коллегии таковы: если бы Кунц не выполнил приказ, пусть даже и переданный Магдой Геббельс, он бы был наказан за это, как военный преступник. Но Генриха Лея уже не волновало происходившее на суде. Теперь, когда Кунц был фактически оправдан, Генрих потребовал от Кунца всей правды. Он показал Кунцу еще один документ — протокол осмотра советскими врачами тел детей Геббельсов. В протоколе говорилось, что на лице старшей, Хельги, имеются следы физического насилия. И Кунц сделал последнее признание:— Произошло страшное… После смерти моих девочек во время бомбежки в 45-м это было самое страшное, что я видел в жизни. Она… Хельга… очнулась. И встала. По версии Кунца произошло следующее. Когда горевшие тела Геббельсов кое-как затушили, и воздух стал очищаться, Хельга проснулась. Ей сказали о смерти родителей. Но она не поверила. Ей показали и якобы умерших сестер и брата, но она снова не поверила. Она стала их трясти и почти разбудила Гельмута. Все дети действительно были еще живы. Но в бункере никому уже было не до детей! Оставшиеся вместе с Борманом готовились к прорыву под защитой бронетранспортера. Доктор Штумпфеггер сказал Кунцу, что Борман велел не оставлять Хельгу в живых. Эта рано повзрослевшая девочка — слишком опасный свидетель. Оба врача, Штумпфеггер и Кунц, предложили Борману взять детей с собой и использовать их для создания образа бегущей от обстрелов многодетной семьи, но Борман приказал не молоть вздор. По его мнению, волю родителей должно было выполнить! Кунц якобы пытался помешать. Но Штумпфеггер ударил его, а затем нанес и Хельге удар по лицу, затем вложил ей в рот капсулу с ядом и сжал челюсти. Потом засунул в рот по капсуле всем остальным детям. Доктор Гельмут Кунц умер в 1976 году в городе Фройденштадт. До последнего дня жизни он активно работал, имел обширную врачебную практику. О его причастности к убийству детей Геббельса никто и никогда больше не вспоминал. Хельга Геббельс … Останки детей Геббельсов в 1945 году были захоронены в пригороде Берлина. В ночь на 5 апреля 1970 года могилы были вскрыты, останки извлечены и сожжены. Пепел развеяли над Эльбой». Генрих Лей, тот мальчик, которому писала свое последнее письмо Хельга, умер в 1968 году от тяжелого нервного расстройства. В возрасте 36 лет.