Взялись за площадь Республики? Зачем?

[hye]

А кто будет слушать? Они будут строить эту башню так же как и строят церковь Св. Анны.

Незнаю, мне башня не очень нравится. Пропадет баланс всей площади.

Кто вообще главный архитектор города? В каком ПТУ он учился?...

[Cepnyc]

По слухам, причиной отставки стало несогласие Асратяна с некоторыми проектами, реализуемыми в Ереване

А что за проекты?

Причем тут церковь Св. Анны? Это как раз таки украсит город

Я не о том красивая она или нет, а именно о том, что если они решат что-то строить, то общественное мнение их не остановит...

А о каких примерах ты говоришь?

[Толерант]

А что за проекты?

Не знаю.

Хочу просто вернутся в Ереван, проездом и узнать город, который я не видел давно.

Проект мне понравился.:crazysmile:

Другой вопрос..

Зачем его сейчас?.

Я , не архитектор.

Р.С.

Повторюсь , что будет гармонично-красиво.

Так как туф высветился на зданиях площади, то придется попотет подрядчикам.:cigar:

[hye]

А что за проекты?

Я не о том красивая она или нет, а именно о том, что если они решат что-то строить, то общественное мнение их не остановит...

А о каких примерах ты говоришь?

[hye]

Հայաստանի Հանրային խորհրդի Մշակույթի ենթահանձնաժողովը վաղը` մայիսի 19-ին արտահերթ նիստ է հրավիրում:

ՀԽ մամուլի ծառայությունից NEWS.am-ին հայտնում են, որ օրակարգում լինելու է երեք հարց.

1. Մանե Թամանյանի, Անի Վերանյանի, Սեւադա Պետրոսյանի ՀՀ Հանրային խորհրդին հասցեագրված, նամակ բողոքի քննարկումը (որը վերաբերվում է Հանրապետության հրապարակում գտնվող ՀՀ կառավարության թիվ 1 շենքի բակում Թամանյանական ճարտարապետությանը անհարիր կառուցվող նոր շենքին):

2. Ճարտարապետ Լաերտ Թովմասյանի առաջարկով Հանրապետության հրապարակում Լենինի նախկին արձանի տեղում կառուցել իր ոճով նոր ճարտարապետական կառույց:

Նաեւ Երգահան Էդգար Գյանջումյանի առաջարկով փոփոխություններ մտցնել զինանշանի, դրոշի եւ օրհներգի մեջ:

3. Ազգային դրամի զբոսայգու նախագծի հեղինակ Կարեն Կոմենդարյանի առաջարկով Երեւանի տեսարժան վայրերից մեկում կառուցել ազգային դրամի զբոսայգի:

[balajan]

CОДЕРЖАНИЕ И ФОРМА ЕРЕВАНА: ПО ТАМАНЯНУ ИЛИ ПРОТИВ?

"Очень важно неустанно заботиться о том,

что произойдет после твоей смерти".

Лорд Б. Рассел, английский философ ХХ века

Архитектура, созданная великим зодчим Александром Таманяном, легла в основу понятия современная архитектура Армении и по существу стала ее критерием.

Таманян жил в Ереване с 1919 до 1936 года, 20 февраля, дня своей кончины. Из этих неполных 17 лет два первых пришлись на время независимой Первой Республики, два следующих прошли в эмиграции в персидском Тавризе, остальные 13 лет - в Советской Армении.

За эти годы Таманян спроектировал и построил целый ряд населенных пунктов, большое количество зданий. И создал три великих национальных творения: Генеральный план столицы и два главных здания на нем – Дом правительства и Народный дом (или, как сам Таманян писал, – Гостеатр; позже здание стали называть Опера).

СТОЛИЦА ВСЕЙ НАЦИИ

Свои главные произведения Таманян создавал именно в такой последовательности – сначала спроектировал город, затем цитадель власти и потом – главный храм города (конструктивисты были правы, обвиняя Таманяна в том, что Нардом похож на храм - на самом деле это и был храм новой армянской веры в свое национальное возрождение).

Ни одно из своих главных произведений он не только не успел построить, но не успел и целиком спроектировать. И тем не менее именно эти три произведения стали главными для армянской архитектуры на все последующие годы (до сегодняшнего дня), и все сюжеты будущей истории профессии развились из этих трех таманяновских проектов, подобно тому, как из купола флорентийского собора Санта-Мария дель Фьоре архитектора Филиппо Брунеллески развилась вся архитектура итальянского ренессанса.

Таманян начал строить город, который стал столицей для всей нации, каждого армянина независимо от места проживания. Город, в котором сформировался современный народ Армении, определивший лицо всей нации. Градостроительная идея и архитектурный язык, который создал Таманян для ее воплощения, стали содержанием и формой для нового армянского возрождения.

О национальном смысле Генплана, о его сверхидее я неоднократно писал. И повторяться нет смысла. Великая идея Таманяна и его единомышленников заключалась в том, что столица стала материализацией идеи всей нации, сумевшей спустя столетия восстановить свою государственность, и, по существу, начав новый отсчет своей истории, подняться до прежних вершин. Такое, кажется, ни одному из древнейших народов в новейший период времени сделать не удалось.

Оказалось, что гениальная геометрия плана может превратиться в пространство консолидации национальной элиты и создать основу для, используя сегодняшний термин, инновационного развития всего государства. История знает примеры, когда строительство новой столицы с новейшим планом давало толчок развитию всей национальной культуры – подобную роль сыграл план Петербурга в истории России ХVIII-ХIХ веков, или план столицы Бразилии города Бразилиа в середине ХХ века, или новый план Берлина для объединенной Германии рубежа ХХ-ХХI веков. Но эти примеры связаны с модернизацией существующих больших и мощных государств, но не воссозданием страны как таковой, что было в случае с Арменией. (строительство новой столицы всегда и для всех факт исключительный по значению и по сложности. Но такой была наша история – нам часто приходилось начинать с чистого листа. Современный Ереван - двенадцатая столица Армении).

За прошедшие девять десятилетий архитектура Армении прошла через пять этапов развития, от первого таманяновского до последнего, посткоммунистического. Каждый этап имел примерно одинаковую продолжительность в 15-20 лет (в первый таманяновский этап был встроен развивающийся параллельно в течение десяти лет конструктивистский (с 1927 до 1937). Этапы современной армянской архитектуры следующие: таманяновский – с 1919 до 1936 года (включая конструктивистский), тоталитарный – с 1937 до середины 1950-х годов, этап модернизма продлился до середины 1970-х, завершающим для следующего технократического этапа стал рубеж 1980-1990-х годов, наконец, посткоммунистический этап охватил период в два последних десятилетия.

На каждом из этапов основные сюжеты развития города стремились быть выстроенными вокруг общей идеологии таманяновского генплана. Однако понимание его идеологии оказывалось разным: город строился, казалось, вырастая из таманяновского плана, и застраивался внутри себя, развивая таманяновские идеи, но всякое новое решение зачастую превращалось в противоречие таманяновскому.

ИНЫЕ ПРИОРИТЕТЫ

Ереван первого этапа – неуклонное движение вперед и вверх, создание одной из самых своеобразных для своего времени национальной архитектуры (в широком общепрофессиональном значении). Национальной архитектуры как понимания нового в своем развитии, несущего новое в мировую культуру, дающее ей и себе импульсы для нового развития. То был своеобразный амбивалентный (двузначный) симбиоз, казалось, противоречащих друг другу архитектур Таманяна и армянских конструктивистов, но, несомненно, единых в своем национальном устремлении. То был город, еще не родившийся, но рождающий все новое и новое, то был плодоносящий план Таманяна, который еще долго будет удерживать вектор развития и, несмотря на все с ним происходящее, сопротивляться и давать импульсы к новому развитию (к сожалению, с годами угасающие).

После смерти Таманяна в развитии города начали обнаруживаться иные приоритеты. Ереван стал существенно перестраиваться под давлением преимущественно идеологических и экономических факторов – индустриализация и отказ от национальной идеологии в пользу тоталитаризма происходили на втором этапе, нарастающее продолжение индустриализации– на третьем (здесь частично восстанавливается принцип соединения национальной идеи и профессиональных градостроительных задач, что составляло первооснову таманяновского плана), приоритет технократизма в ущерб гуманистическому развитию – на четвертом, утрата профессионализма в результате полного забвения национального – на пятом. При этом, повторюсь, для каждой трансформации города – правильной или неправильной – в качестве критерия неизменно декларировалась таманяновская архитектура (с открытой критикой Генплана выступили лишь прямые оппоненты Таманяна – конструктивисты, члены Объединения пролетарских архитекторов Армении, но на то у них была своя принципиальная позиция; другие на деле коверкали план, при этом объявляя себя продолжателями).

На город всегда оказывалось большое административное давление. В первый раз Генплан уже был вынужден перестроить сам Таманян – замысленный на 150000 жителей в момент утверждения в 1924 году, когда численность жителей составляла лишь треть этой цифры, он спустя десять лет по требованию властей, увлеченных индустриализацией, влекущей в города сельское население, разрабатывает план на 500000 жителей. Поясняя первоначальную конструкцию Генплана, Таманян обозначил его очевидные природные границы, на севере ограниченные стенами плато, на юге – каньоном реки Раздан. Определяя границы города, Таманян напоминает, что вокруг него на некотором расстоянии расположен целый ряд населенных пунктов, которые стремятся к Еревану как к центру. Таманян этому придает особое значение, ссылаясь на опыт развитых стран Европы и Америки – равномерное расположение населенных пунктов на пространстве страны чрезвычайно благоприятно для развития.

АРАРАТ КАК "ТЕАТРАЛЬНЫЙ ЗАДНИК"

В1934 году Таманян, проектируя новые части города на северном плато (т.е. выйдя за пределы очерченной им территории), стремился максимально связать их с основным ядром города (нижний и верхний город очень похожи на партер и амфитеатр, обращенные к сцене – в данном случае к равнине, завершающейся "театральным задником" с натуральным изображением Арарата).При этом Таманян не стал развивать город на юго-запад, где были свободные равнинные территории, которые было необходимо сохранить для земледелия, также и потому, что если преодолеть естественную преграду в виде реки, в этом случае город утратил бы свой концентрический характер, растянулся бы в линейный и центр его перестал бы быть центром для всего города.

Это очень важный мессидж Таманяна своим продолжателям, но понято его содержание (как и многие другие идеи Таманяна) не было, а была воспринята его форма – строить вокруг и вплотную, т.е. увеличивать территории города. В дальнейшем проектировщики Еревана, многократно увеличивая город и не принимая во внимание его сложнейший рельеф, а представляя все как на плоскости, хоть и стремились в какой-то мере сохранить концентрический характер плана, тем не менее активно выдвигались на юг (для точности – на юго-запад). В новейших же прожектах закрепляется тенденция в виде непомерно растянутого центра с так называемым "сити". Таким образом, в развитии города неизменно доминировал процесс роста, и к сегодняшнему дню столица стянула в свое лоно большое число жителей страны. Проблема, о которой, собственно, и следует задуматься самым серьезным образом.

Проблема искусственного увеличения города стала тем препятствием, которое оказалось непреодолимым для самого Таманяна – перейдя естественную границу рельефа на севере, Таманян фактически выпустил "джинн" роста города. Эту проблему можно условно назвать внешней – имея в виду, что она относилась к внешним границам (величине) города и была спровоцирована внешними по отношению к профессии факторами (или силами).

Другим непреодолимым для Таманяна препятствием стало время. Время, которого не хватило для досконального решения ключевых фрагментов города, в первую очередь формирующих пространства вокруг двух главных сооружений. И это уже была внутренняя проблема.

Увы, непреклонная воля Таманяна создать новую армянскую архитектуру, построить Ереван была ограничена его физическими возможностями. Не на все вопросы Генплана он успел дать однозначные ответы. Таким важнейшим вопросом оказалась главная площадь города. И именно в развитии этого – объективно признаем – самого сложного узла в композиции центра допускались серьезные ошибки на протяжении всего последующего времени.

Как было сказано, на первом этапе строительства города главным было выражение содержания (национальной идеи), которое Таманян сумел обрамить в совершенную форму плана. Ереван на первом этапе представлял собой амбивалентное явление, синтезируя традиции и новое развитие (этому следовали и Таманян, и его оппоненты-конструктивисты).

Очевидно, что в сталинский период на пути развития национальных идей был зажжен красный свет. Город получил новый план – тоталитарный. Его главные ориентиры были отвернуты от Арарата и исторических территорий и развернуты на север.

И хотя зрительно Ереван второго этапа вырос из первого (если оставить в стороне вопросы идеи и рассмотреть только формальный язык архитектуры), правильного развития не получилось хотя бы потому, что была утрачена именно амбивалентность (соединение нового и старого) - для развития была сохранена только традиционная составляющая.

РЕПРЕССИИ И ОТТЕПЕЛЬ

Множество проблем возникло после замещения национальных таманяновских принципов градостроительства тоталитарными. Например, когда ликвидировали лучевые улицы, открывающие перспективы города на Арарат и Арагац, площадь замкнулась и в определенной степени выключилась из организма города. Пространства за ней не стали в достаточной степени развиваться, и это понизило функциональное значение центра города. Площадь превратилась больше в интерьер для города, наподобие окруженной колоннадой площади Св. Петра в Ватикане, трактуемой архитектором Бернини как продолжение храма - на площади Папа Римский проводит воскресные проповеди (подобное пространственное решение в виде колоннады Таманян предполагал осуществить на площади Нардома).

Между тем на главной площади у Таманяна была идея синтезировать интерьерность как непременное качество городской площади с динамичной открытостью, связанностью с остальным организмом города. Раскрытость вовне через диагональные улицы (в том числе – Северный проспект) и связи с Главным проспектом превращали площадь в центральное пространство города, одновременно выражая его (города) и, соответственно, ее (площади) демократичность (все эти решения были изменены).

Дом правительства был лишен его композиционной идеи – сорокачетырех с половиной метрового, сориентированного на Арарат барабана, и роль главного здания на площади принизилась. Целостное "храмовое" пространство Нардома было разделено пополам внутри и все его пространство вокруг раздроблено на фрагменты. Тоталитаризм стремился разрушить идею храма и выхолостить национальное содержание. Путь через площадь к Арарату был закрыт.

Генплан города и главные постройки по существу были репрессированы. Ереван стал городом, в котором подвергались репрессиям и архитекторы, и архитектура, и градостроительные идеи. Городом, в который вселились страх и доносительство. Розовый цвет городских фасадов стал всего лишь декорацией несуществующей радости, преследуемой национальной идеи. Город стал угасать в провинциализме (несмотря на создание целого ряда высокохудожественных сооружений, которые, однако, стали теряться в архаично-традиционном окружении). В целом язык армянской архитектуры стал сугубо стилизаторским, замкнутым в себе. Самобытность, обращенная к самой себе, это и была идея сталинской национальной политики. Сегодня можно с уверенностью сказать, что это принесло свои горькие плоды – достижения армянской архитектуры ХХ столетия для внешнего мира не существуют.

Но парадоксально, что репрессивные методы развития градостроительства имели свою полезную сторону– в городе строго соблюдалась высотность застройки, парадный характер архитектуры центральных улиц заставлял придерживаться красных линий, и два главных сооружения сохраняли свою роль относительных доминант (относительных, т.к. потеряв в своем объемно-пространственном значении, они не были раздавлены более крупными и немасштабными строениями; это произошло позже). Тоталитарный провинциализм стал ценой сохранения равновесия. В Генплане Еревана результатом двух первых этапов развития стало соединение национального содержания с тоталитарной формой. И несмотря на то что первое было принесено в жертву второму, целостность среды сохранялась.

Третий этап вновь потянулся к первому, стремясь восстановить синтетическую связь традиционного с современным. Используя сверхидею национального города Таманяна и принцип выражения традиционной архитектуры современным языком (метод армянских конструктивистов), молодежь 60-х, ведомая лидером города Григором Асратяном, совершила революцию и в пространстве города и в самой архитектуре, выйдя на соответствующий мировому уровень.

Светлые 60-е времен Севака и Минаса и тысяч других граждан-армян, собравшихся воедино в своем городе и стягивающихся к нему со всего мира, великих своей гениальностью или просто возрожденным армянским духом. Национальная идея превратилась в идею свободы. 1965 год, апрель. Обе площади стали аренами формирования духа свободы, наполнились воздухом свободы. Но эти два главных пространства города, к которым стягивались и от которых расходились все векторы общественного сознания, оставались разведенными. Прямого пути от правительственной площади к оперной площади (уже тогда ставшей народной) не было. Две центральные площади не влились одна в другую, но к ним вплотную подошли открытые пространства: Главный проспект, бульвар Шаумяна, партер Лебединого озера. Во многих других своих частях город получил открытые свободные пространства с новой архитектурой из свободных форм. Точнее, из форм, выражающих дух свободы.

Улицы и площади Еревана заполнились его жителями, вдохнувшими свободный воздух столицы осенью 1968-го, когда на их открытых пространствах происходил ренессансный праздник 2750-летнего города. Это было подлинным воплощением идей Таманяна о единой столице всего армянства, о целостности нации.

Но тогда, как и сейчас, оставались закрытыми таманяновские перспективы Еревана на Арарат, на историческую Армению. В эти годы идеологические аспекты в градостроительстве стали уступать место прагматическим – о направлении на Арарат стали забывать в угоду строительству новых зданий (таким примером стало строительство огромного жилого дома, перекрывшего еще возможную перспективу на Арарат через оставленную арку на площади). Идеи пространственных перспектив великого зодчего благодаря усилиям лишь нескольких его продолжателей раскрылись с других ракурсов – через арку Чаренца, с террасы над будущим Каскадом, с орлиной аллеи Сардарапата.

ГОРОД ПОТЕРЯЛ ОРИЕНТИРЫ, В ТОМ ЧИСЛЕ ОРИЕНТИР СОБСТВЕННОЙ СТРАНЫ

Замедленный рост города на втором этапе (объективные факторы войны и последующего десятилетия восстановления экономики) сменился бурным ростом на третьем и особенно четвертом. На окружающих территориях началось строительство промышленных предприятий и спальных районов, по существу – новых городов. Для Еревана это было особенно очевидно, т.к. все эти новые территории, как было показано выше, были отделены от основного ядра города рельефом. Ачапняк – первый спальный район, перешагнул каньон реки Раздан. Застраиваемые верхние территории имели разницу отметок с основным ядром в несколько сот метров и очень тонкие артерии связи. В центре города началась точечная застройка (московский синдром), положившая начало разрушениям в градостроительной структуре таманяновского плана.

В самом сердце города на главной площади стал вырастать главный монстр города – галерея, и плану Таманяна был нанесен смертельный удар. Сделано это было под предлогом осуществления таманяновского плана (того варианта, где северная часть площади застраивалась крупным центричным объемом и который под конец был отвергнут Таманяном в пользу доминанты Дома правительства. Однако, как было уже сказано, Таманян не успел свои идеи отразить в детальной планировке, тем самым оставив своим продолжателям свободу в интерпретации своих идей).

На четвертом этапе, со второй половины 70-х начались сложные постмодернистские искания. Идеи застаивались, застаивались и формы. Шла бурная стилизация всего – социализма как идеи, города как организма, архитектуры как формы. Архитектура перестала быть настоящей, стала терять свою национальную основу. Бетон покрывался камнем, тонким дешевым камнем, который легко отваливался, оголяя бессодержательную суть.

Четвертый этап, как второй из первого, стал вытекать из третьего, трансформировав формы модернизма в технократические и совершенно утратив сформировавшиеся национальные идеи свободы. В условиях стремительно улетучивающегося национального содержания технократизм и стал формировать потребительское отношение к пространству города как к сугубо материальному ресурсу, минимизируя его функцию, направленную на духовное развитие общества (тенденция приобрела значение абсолюта на следующем, пятом этапе, где не оказалось не только глобальной идеологии, но и идеи для новой формы).

И даже масштабное воплощение таманяновской идеи – Каскада, опоры Северного проспекта, ложившейся на склон против Арарата, оказалось не воспринятым обществом – общество отошло от ясных национальных идей, от идей свободы.

Общество (все советское общество, не только армянское) готовилось к сотрясениям. Они произошли на таманяновской народной площади. Эта площадь перед обычным Оперным театром стала главной во всей советской империи, и она опрокинула империю. Площадь таманяновского плана и народ, сформировавшийся на пространстве этого плана. Сотрясения оперной площади Еревана были сильнейшие, но они все же были ограничены ее стесненными еще тоталитарным планом границами. Остается только лишь домысливать, какой была бы мощь общественного взрыва, будь тогда открыт Северный проспект.

К концу времени застоя город потерял ориентиры. Главный из них –ориентир собственной страны. Границей Еревана стали не реальные границы армянского мира, а безнациональное безграничное советское пространство. Возможно, футурологи того времени именно такими видели пространственные модели, но они оказались нереальными. В 1991 году вновь возникли реальные границы.

Пространство города по Таманяну было небольшим, но его пространственная роль и значение были огромны. К 1991 году границы Еревана стали большими, а значение его стало уменьшаться в силу того, что город потерял свою национальную идею.

БЕЗНАЦИОНАЛЬНЫМ ЯЗЫКОМ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ВЫГОДЫ

Землетрясение 1988 года разрушило устои армянской архитектуры. Выяснилось, что архитектура многих сооружений лишена одной из трех своих составляющих – прочности (две другие – функция и красота стали также стремительно терять свое значение). В Армении и раньше случались жестокие землетрясения и рушились храмы, дома. Но сейчас обрушения оказались особенными. Дома рухнули, как карточные. Рухнули те, которые были неверно спроектированы и неверно построены (не забудем, что архитекторы несут ответственность за весь процесс создания сооружения, включая надзор за строительством).

Последний, пятый этап начался обретением свободы. Но получив свободу – свободу выражения идей и форм - мы утратили понимание смысла свободы. Это стало главной трагедией нашей архитектуры. Впервые за все время своего существования современная армянская архитектура потеряла национальный ориентир. Ее высочайшая планка опустилась до самого низкого уровня – безнационального.

Если попытаться выразиться образно, то можно сказать, что Таманян создавал город-мечту, наполненный символическими каменными формами. Город последних двух десятилетий (на самом деле это началось раньше) вобрал в себя слишком много бесформенных камней. Они нарушили его гармонию.

Таманян имел секретный ход Генплана – Северный проспект. Я называю его секретным, т.к. в официальных записках, которые сопровождали Генплан, о Северном проспекте он вообще ничего не пишет, понимая, что его национальную идею воспримут как националистическую и проспект не построят (так в точности и произошло – сразу после смерти Таманяна была предпринята корректировка Генплана с участием ленинградских градостроителей, и город получил тот самый тоталитарный план, где были дезавуированы все национальные идеи, в том числе – отсутствовал Северный проспект).

Северный проспект – одно из ключевых положений таманяновского Генплана, форма выражения национальной идеи целого народа в пространстве - был раскрыт в 2000-е годы. Это, конечно, великое дело. Но выражено все это оказалось, увы, языком не национальным, а безнациональным языком экономической выгоды, продиктованным диктатом денег (не путайте национальное с традиционными элементами, которые использованы на фасадах домов – калька с форм второго тоталитарного периода (об этом было сказано выше).

Северный проспект наконец соединил пространства центра города, но не две главные площади, как было у Таманяна. "Гордиев узел" площади и Главного проспекта в виде объема тангарана, как он был решен в 50-70-е годы, перекрывает связь двух главных площадей города, и здесь, несомненно, требуется глобальная реконструкция, которая его разрубит (в прямом и переносном смысле). И это новое решение непосредственно коснется обеих площадей.Но каким оно может стать в наше бесплодное время. Решение этого главного градостроительного узла города должно дождаться своего часа, когда "сойдутся звезды" архитектора и заказчика. И будут поддержаны созревшим до больших свершений обществом.

Между тем сегодня произошло худшее - Северный проспект лишил их (обе площади) защиты, он "прорвал их оборону", и началась "атака" (заметим, в отсутствие решения узла тангарана – неподготовленная "атака") на обе главные площади. И с одного, и с другого конца этой небольшой и такой принципиально важной для Еревана улицы на центральные площади города налезли огромные, несоразмерные объемы новых строений.

Последний этап из прошлого взял себе не лучшее, а худшее. Это понятно, поскольку брал он не суть, а форму, и брал частично. Бессистемный рост, отсутствие сущностной идеи, незнание элементарных композиционных правил, втыкание больших зданий в случайных местах (так называемая точечная застройка – откровенное выражение коррупции в градостроительстве), бессмысленное повторение форм прошлого (вне времени и вне идеологии), повторение чужих форм (вне пространства и вне понимания собственной культуры). Пятый этап стал снимать кальки со второго – в формах (это уже была калька с кальки), с четвертого – в содержании.

Жаль. А впереди еще большие испытания и глобализмом, и денежными вливаниями, и безденежьем (эти противоречащие друг другу понятия сосуществуют в современном Ереване, впрочем, видимо, как и в большинстве постсоветских городов).

ВОПРОС МИКОЯНА И ДРУГИЕ ВОПРОСЫ

С какой целью я написал этот текст? Чтобы понять прошлое и предупредить будущее? Чтобы просветить несведущих? Тех, кто не знает, что значил для Армении Генплан Еревана и что с ним сделалось? Тех, кто считает, что национальное - это то, что похоже на старое, а не то, что открывает путь к новому? Тех, кто продолжает думать о том, что архитектура должна быть национальной по форме и социалистической (т.е. безнациональной) по содержанию? (Между тем национальное cледует выражать в содержании, а форму создавать современную. Правда, этот второй путь значительно сложнее первого.)

На протяжении всех этапов развития Ереван рос. Рос численно и, соответственно, территориально. Город стремился дотянуть до миллиона. Стремился к этой черте, как спортсмен стремится к черте финиша. Но подобный финиш для города не есть черта победы. Скорее поражения – миллион принес множество минусов, бед и проблем. И, кажется, ни одного плюса. Начиная от экологических проблем, транспортных до этических (население стало размываться, его качество упало). И главное - стратегических.

Марк Владимирович Григорян, главный архитектор Еревана в сталинский период, в конце жизни поведал своим близким интересный сюжет. Перед войной в Ереван приезжал Микоян и устроил страшный разнос по поводу того, что город не имеет достаточных выходов на север для продвижения больших масс людей и техники и что в условиях неизбежной войны это обстоятельство может иметь катастрофические последствия. Тогда срочно был спроектирован и построен проспект Баграмяна, который, выполняя стратегическую функцию, стал градостроительным достижением Еревана (лучшее решение в творчестве самого М.В.Григоряна).

Чем же в современном Ереване можно ответить на вопрос Микояна? Есть у города выходы на случай войны или стихийного бедствия – и то и другое произошло недавно совсем рядом от границ города.Что станет с городом, произойди что-то подобное?

Я пишу это потому, что город предполагается увеличивать. Такова тенденция и таков план. Потому что увеличивать просто и выгодно. Выгодно также строить новые высотные здания в центре и получать за это большие деньги. По той же причине выгодно застраивать зеленые пространства.

Я пишу для того, чтобы сказать: надо остановить рост Еревана. Прекратить строить новые здания на окраинах и на новых территориях. Более того, я всерьез думаю, что город следует реконструировать. Уменьшить. (Ведь относительно равномерная заселенность всей страны - это возможность для развития всей страны - начиная от обороны и заканчивая сельским хозяйством.)

Наш истеблишмент (смешное слово, особенно для нас) ориентируется на Москву. На этот город-гигант, а после столь запоздавшей отставки московского мэра, видимо, всем стало очевидно, что это был не лучший пример ни для нас, ни для кого бы то ни было. Что точечная застройка – плохо, что засилье торговых площадей – плохо, что невнимание к транспорту – плохо, что разрушение памятников – плохо, что усугубление экологии – плохо. Все это плохо. Но очень выгодно.

НУЖНО ВОССТАНОВИТЬ ИДЕЮ ЕРЕВАНА

Ереван мог быть большим (не должен был, но мог) в масштабе СССР. В масштабе его 22 с лишним миллионов квадратных километров бескрайней площади. Но в масштабе 29,8 тыс. не мог и не должен быть.

Посмотрите на план Таманяна, и вы поймете, где должны проходить границы Еревана. Поверьте, многое из того, что составляет современный Ереван, очень недолговечно. Ачапняк уже разваливается. Зейтун, Чарбах, Норкские массивы - все это саморазрушается и вскоре подлежит разрушению. Нужно создать большой план (не по площади, а по глубине мысли) со стратегией развития страны, а не с тактикой получения сиюминутной выгоды. И этот большой план будет иметь идею уменьшить Ереван.

Хочу вам напомнить, что Генплан города в масштабе всей нации Таманян начал проектировать в период независимой Первой Республики, а представил свой проект на утверждение советскому армянскому правительству (Генплан был утвержден 3 апреля 1924 года в час пополуночи). Он думал намного вперед и создал цитадель нашей независимости. Ибо, повторю мысль, ничто так не охранило нас, как пространство Еревана. Но и мы обязаны охранить пространство Еревана. Для этого нужно восстановить пространство Еревана. Восстановить облик Еревана. Восстановить идею Еревана.

Я пишу этот текст, т.к., несмотря ни на что, надеюсь. Надеюсь, что последний, безнациональный период завершился (ибо продолжаться далее не может). Надеюсь, потому что мы смогли объединиться, чтобы не дать разрушить одно полуразрушенное здание, которое считаем достойным того, чтобы его сохранять (я имею в виду Летний кинотеатр). И это одно уже дает мне основание надеяться, что начался новый этап. Я хочу думать, что это будет этап исправления. Оснований так считать у меня немного, но если мы начнем разговор о будущем города, а не о строительстве ненужных ему огромных офисных центров и торговых комплексов, восстановим тот самый кинотеатр и еще гостиницу "Севан", изменим что-то в системе архитектурного образования и в системе архитектурного функционирования... Все это начнем делать, соединяя опыт мастеров, задор и дерзость молодых. При этом я, конечно, сильно рискую оказаться наивным мечтателем. Но у меня есть оправдание – как и многие из вас, я люблю Ереван. И надеюсь на таких же любящих наш главный город, в чьих руках сегодня право принимать решения.

Карен БАЛЬЯН, профессор Международной академии архитектуры (МААМ)

http://www.golosarmenii.am/ru/20125/culture/10916/

[balajan]

Երևանի գլխավոր ճարտարապետը հրաժարվեց

Այսօր առավոտյան հրաժարականի դիմում է ներկայացրել Երեւանի գլխավոր ճարտարապետ Միքայել Հասրաթյանը: Քաղաքապետի մամուլի քարտուղար Շուշան Սարդարյանը ոչ հաստատեց, ոչ էլ հերքեց լուրը, ասաց, որ տեղյակ չէ, իսկ քաղաքապետը այս պահին հանդիպման է, կճշտի հետո կտեղեկացնի:

Ըստ շրջանառվող լուրերի` հրաժարականի պատճառ է հանդիսացել կառավարության շենքի վրա գմբեթի տեղադրման հետ կապված ճարտարապետների տեսակետների միջև խորը անհամաձայնությունը:

Հիշեցնենք, որ Միքայել Հասրաթյանը Երևանի գլխավոր ճարտարապետ է նշանակվել 2011 հունվարի 21-ին:

http://www.1in.am/arm/armenia_politics_20020.html

[Simba]

Не знаю.

Хочу просто вернутся в Ереван, проездом и узнать город, который я не видел давно.

[kaivaz]

А что такое "Нардом"? Фотка есть?

[kaivaz]

А что такое "Нардом"? Фотка есть?

[kaivaz]

А что такое "Нардом"? Фотка есть?

[balajan]

"Нардом" = Опера

[Kornelij Glas]

кстати, тут писалось, что по идее Нарека картинную галерею должны снести?

[Cepnyc]

Не дай бог! Они там, что совсем с ума посходили?...

[hye]

Вот его старое интервью :ohmy: http://analitika.at.ua/news/eshhe_raz_o_elisejskikh_poljakh_erevana/2010-07-03-29234