Арменизм и христианство

[Гаечка]

Гаечка джан, это Ваше человеческое право, - cчитать "Богом" то, что Вам угодно. На то Вам и дана свыше Свобода Воли...

Вы даже можете считать "Богом" - иноземный и иноплеменный идол - яхвая. Правда, от такого Вашего мнения, это божество Богом все равно не станет. Вы верите не в Бога, Гаечка джан, а в библейский эгрегор, созданный яхваисткими жрецами и прочими с ними...

Бог - один, - наш Отец Небесный, Творец неба и замли, - Ара Арарич.

Cлава Ему!

[Ширванзаде]

В "язычество" играете Вы, Гаечка джан. Ибо по отношению к нам язычеством является иноземное и иноплеменное учение иудо-христианства со своим чар эгрегором - яхваем. Ибо мы - армяне; они - отар народы.

Мы центр нашего мировосприятия; они - переферия.

Наша Святая Земля - Армянское Нагорье - Cвятой Арарат; их - отар земли.

Над нами истинный Бог, Творец неба и земли: над ними - их ложные боги.

Плохо когда армяне добровольно перемещают себя из духовного центра на отар окраину...

Наше спасение только в наших руках и руках Господа, но не в отар верованиях. А тем более не в руках лживых отар божеств...

Всего Вам хорошего. И доброго Солнца над Вами.

[Arciv]

Ширванзаде, вохджуйн

Не хотелось бы вдаваться в теологические подробности, хотелось бы лишь отметить что демиург ААЦ не чужой, я как-то отсканирую для Вас очень интересные материалы (к примеру, Топорова) про того же "семитского" бога, где четко показано, что он вобрал в себя много индоевропейских качеств. Кроме того, да, Иисус исторически был евреем, но уже 1700 лет он настолько вобрал в себя качества наших древних богов, что фактически стал армянским богом и в народном армянском христианстве он воспринимается именно так!

Касательно роли ААЦ, да, никто не отрицает, что христианство в Армении распространялось мечом и огнем, но опять же я не уверен, останься армяне верны своей древней религии, они не были бы поглощены персами. Ведь все средневековое национально-освободительное движение проходило под флагами уже национализированного армянами армянского (!) толка христианства, как против зороастрийской Персии, таки христианской, но халкидонитской Византии.

Да, наши предки велики и тем, что даже от такой космополитической идеологии как христианство создали по сути национальную религию Вы знакомы с анализами и мыслями Адонца на этот счет?), в которую привлекли насколько это было возможно древних богов, ведь древние боги не умирают (помните известную пьесу Левона Шанта?), они выступают под новыми названиями, но функционально они те же - наши боги!

Я приветствую любую форму национальной идеологии, будь она религия или просто политическое течение, и вы несомненно носители именно такой идеологии, просто не надо её противопоставлять другой идеологии тоже по сути национальной, от которой мы можем извлечь много пользы для нашего народа и Родины.

Как говорит наш народ: «Бог один – дороги к нему тысячи».

Так вот, для нас единственный и единый Бог - наша Родина, она и наш Христос и наш Арамазад и если ради Её благополучия нам надо будет поклониться даже сатане или плевать на всех старых и новых богов подряд, я не вижу ничего зазорного в этом.

А ваша и наша древняя религия (читай идеология) нашей Родине принесет огромную пользу, если будет работать не против другой нашей идеологии, а в направлении возврата наших исламизированных соплеменников в лоно армянства.

[Гаечка]

В "язычество" играете Вы, Гаечка джан. Ибо по отношению к нам язычеством является иноземное и иноплеменное учение иудо-христианства со своим чар эгрегором - яхваем. Ибо мы - армяне; они - отар народы.

Мы центр нашего мировосприятия; они - переферия.

Наша Святая Земля - Армянское Нагорье - Cвятой Арарат; их - отар земли.

Над нами истинный Бог, Творец неба и земли: над ними - их ложные боги.

Плохо когда армяне добровольно перемещают себя из духовного центра на отар окраину...

Наше спасение только в наших руках и руках Господа, но не в отар верованиях. А тем более не в руках лживых отар божеств...

Всего Вам хорошего. И доброго Солнца над Вами.

[Ширванзаде]

Бари Арев, Арцив!

Не хотелось бы вдаваться в теологические подробности, хотелось бы лишь отметить что демиург ААЦ не чужой, я как-то отсканирую для Вас очень интересные материалы (к примеру, Топорова) про того же "семитского" бога, где четко показано, что он вобрал в себя много индоевропейских качеств. Кроме того, да, Иисус был евреем, но уже 1700 лет он настолько вобрал в себя качеств наших древних богов, что он фактически армянский бог под чужим именем.

[Sergio dahl Kiano]

Господи! Куда я попал!? Сколько раз, люди, вы читали Библию? А самый обычный учебник физики? Откуда в вас столько фигни накопилось? Иисус - ошибка, а горящая звезда - Бог? Не ужели вы все еще думаете что солнечное затмение кара небесная за наши грехи? Или просто поддерживаете разговор в теме?

Кто сказал что Бог еврей? О_о

или под Богом вы подразумываете Сына Творца? А может Он родился там где больше всего нуждались в это грешные души?

Ей Богу такое ощущение что начитались господина Брауна и прониклись его идеями. ))

[Arciv]

Бог - один, - Отец наш Небесный, - Ара Арарич.

[Ширванзаде]

Армения, - наша Родина, Арцив джан, которая была дана нашим предкам Создателем. Мы, к сожалению, наивно принеся наши духовные силы в жертву чужеродному идолу, растеряли 9/10 Cвятого Арарата, жизни миллионов людей азга hАйка...

Мы и восстановим нашу духовную независимость! Присоединяйтесь, Арцив джан, - встаньте в ряды мужей духовного азга hАйка.

- За нас, и для нас, этого никто не сделает. Тем более не сделают поклонники яхвая. Им отар земля дороже земли Арарата; предки отар племени дороже cвоих предков; отар идол дороже истинного Бога... :cry:

[Sergio dahl Kiano]

Вот восл предложение не понял... покажи хоть кого-то кому Иерусалим дороже Арарата. Они как минимум идентични с точки зрения религиозной значимости, а про максимум сами знаете

[Ширванзаде]

Уважаемый, Вы спутали Арарат с Ереваном.

Эребуни - cуть Ара-буни, Ара-берд, - Крепость Ара.

Он центр духовного Арарата. Его Святая Святых...

Сравнивая его с чем-то Вы впадаете в ересь, как по отношению к армянской религии, так и по отношению к религиям отар народов...

Духовный Арарат - в Вашем сердце. Крепость Ара - центр Вашего сердца.

Обратитесь в сердце своем к Отцу нашему Небесному. И тогда никакие иерасуалимы и прочие мекки не покажутся Вам равнозначными Крепости Божьей, ибо она в Вашем седце, как и Вы сами являетесь армянином - ар-меном - носителем "ар"-а, - частицы Живого Духа нашего Господа...

[Sergio dahl Kiano]

вот ар-а мне понравилось ))))

Названия местностей и объектов для вас служат ориентиром? Это нормально что имея языческие корни, эти названия имеют в себе язычексое происхождение. Да и еще, это ведь осовременные названия. Раньше они звучали и произносились совсем по иному. Я не лингвист, но пологаю так. А если бегать исключительно за "ара", то их можно найти где угодно, не только в Армении.

А в случае с ар-меном не совсем понятно тогда как поступить с hай -ем и hАйком? Ведь арменами не мы себя назвали А значит не нужно искать здесь какое-то религиозное начало. Мои предки называли себя вовсе не ар-мен, а hай и верили в Бога Единородного и Сына его и Святаго духа...

p.s. Сначала писал что Бог еврей, теперь про ар-менов, ты что на полном серьезе это все пишешь? )))

[Ширванзаде]

Мои предки называли себя вовсе не ар-мен, а hай и верили в Бога Единородного и Сына его и Святаго духа...

[Подсолнух]

Захожу на тему, чтобы поднять себе настроение.

[Ширванзаде]

Странник

Костан Зарян

и Армянская Духовная Традиция

Рачья АРЗУМАНЯН

I.

Несмотря на незаурядность и масштаб Костана Заряна, вокруг его имени сложилась в чем-то парадоксальная ситуация. Говорить, что Зарян забыт, было бы неправильно — всегда, даже в самые тяжелые годы XX века существовал круг тех, кто осознавал роль и значение его личности. Узость этого круга в прошлом и настоящем характеризует, скорее, не самого Заряна, а состояние Армянского мира, для которого писатель до сих пор во многом остается непонятым.

Есть объективные и субъективные причины сложившейся ситуации. К объективным, безусловно, относится неискоренимая ядовитость окружающей гениев среды. Это не только армянское явление: все, кто открывал новые горизонты, возвращал из небытия и забвения вечные истины, даруя им новую жизнь и новое звучание, имели схожую судьбу. Другим объективным обстоятельством следует признать эпоху, в которой творил Зарян, живя одной жизнью с разорванным на куски двадцатым веком, наполненным страхом, геноцидом, попытками реализации тоталитарных социальных утопий.

К субъективным факторам можно отнести творческую судьбу Заряна и, конечно же, его язык. Дитя своей эпохи и своего круга Зарян был практически оторван от родного языка, и возвращение в Армянский мир, к его духовным истокам, наследию предков, происходило через грабар, богатство и глубина которого несравнимы с ашхарабаром. На грабаре написаны практически все творения армянской письменной культуры, вошедшие в духовную сокровищницу человечества. Опора на духовный опыт тысячелетий, дополненный впоследствии ашхарабаром, придает творчеству Заряна глубину и ни с чем несравнимый аромат, когда возникает ощущение свободного владения автором во многом утраченной сегодня магией армянского языка. Весь сотканный из метафор поэтичный язык Заряна легок, воздушен и оставляет ощущение парения в вышине, хотя наслаждение от чтения требует усилий и напряжения духовных сил, а перевод превращается в работу огромной сложности. Без столь глубокого владения языком, без ощущения его внутреннего ритма и тонких вибраций Зарян не смог бы подступиться к проблемам, над которыми он размышлял всю жизнь. Вероятно, только так и только таким языком можно было подхватить распадавшуюся на его глазах связь времен.

Текстам Заряна свойственны необъяснимая притягательность и тайна недосказанного, скрытого от поверхностного взгляда за тонкими ассоциациями и подтекстами, опирающегося на глубинные пласты армянского самосознания. Всецело принадлежа XX веку, Зарян, тем не менее, смог воссоздать в своей душе практически всю историю армянского духа, окунуться в сокровенные и вневременные пласты армянского бытия, понять его смысл и предназначение.

“Мысль — это родина. Неодолимое желание находить истоки наших родников в наших собственных горах. Это жажда созидать своих Богов...”

Будущий авторский стиль Заряна формировался, повторяя естественный путь развития армянской словесности. Восприимчивость к миру духовного, интуиция поэта гармонично сочетались в нем с универсальностью и энциклопедизмом классического гуманитарного образования и аналитической мощью западного мира. Это позволило ему достичь целостного восприятия эпохи, места и роли в ней армянского народа.

“Не надо ждать чужеземцев, чтобы они объяснили нам нас. Армянское искусство, армянская литература, армянская культура должны вернуться к своим основополагающим ценностям”.

Без каких-либо видимых усилий, он несколькими точными и выверенными штрихами разворачивает образы своей эпохи, создавая при необходимости новые слова и понятия, оформляя языком и стилем нового времени тысячелетний духовный опыт Армянского мира. И не только Армянского — в потаенных складках души поэта ощущаются мощь и глубина всего европейского мира и европейской духовной Традиции, хотя именно через критику Запада и фаустовского (западного) человека Зарян чуть ли не в одиночку выстраивал заново Армянский мир.

За внешней простотой и изяществом текстов Заряна скрываются внутренняя сложность и многообразие, что характерно для творцов, опирающихся на духовную Традицию. Сочетание простоты и внутренней сложности присуще в первую очередь всем священным текстам, призванным поддерживать равновесие и предотвращать катастрофические сценарии развития мира. Такая простота не имеет ничего общего с упрощенчеством и опасными попытками сделать мир духовного более доступным за счет “популярных” интерпретаций.

Отрыв характерных для русского религиозного сознания мессианских идей от духовной основы, их сращивание с идеями Маркса, выдернутыми из контекста западной культуры, породило большевизм — гремучую смесь неимоверной силы, которая привела к реальной угрозе развала и исчезновения русского мира. Упрощенное понимание богатейшего духовного опыта немецкого народа, аккумулированного за века его философами, музыкантами, военными, привело к германскому нацизму.

Западная Европа в целом так и не смогла преодолеть последствия эпохи Просвещения и оказалась погребенной под тяжестью материальной цивилизации. Начала рассыпаться внутренняя структура европейского мира, метафорой которого стала не стройная иерархия микро- и макрокосма и музыка сфер, но ризома, не признающая ценности и смысла, структуры и иерархии, начала и конца, а, значит, наследственности и истории. Европейская культура вошла в сумеречную эпоху бесплотных теней, по определению лишенных способности творить, но обладающих, тем не менее, вполне реальными и материальными силой и властью.

Армянский мир оказался надломленным Геноцидом и навязанным извне советским строем. В очередной раз остановленная, непроявившаяся судьба, несостоявшийся скачок Армянского духа, неизбежно должны были породить идеологию и практическое военно-философское учение по спасению осколков Армянского мира (Нжде, Айк Асатрян и другие). В силу необходимости решать безотлагательные задачи выживания, Нжде оставался воином, политиком и организатором. Ему пришлось заниматься непосредственным формированием идеологической и политической сфер жизни армянства. Удержание и продолжение армянской духовной Традиции требовало совершенно другого внутреннего настроя и отрешенности. Эта работа легла на плечи таких, как Зарян — они не позволили окончательно распасться цепи Традиции и сохранили для нас шанс на возрождение, надежду на рассвет в самые темные и холодные годы выцветшей луны и еще не взошедшего солнца.

Чтобы увидеть и успеть нанести на лист бумаги, полотно или камень видения вышней Армении, художник и творец должны выпасть из повседневного потока армянского времени. Последние тысячелетия подобный уход осуществлялся через отшлифованные в веках духовные практики. Наиболее известной из них был путь отшельничества и монашества, который, однако, не соответствовал армянской реальности XX века. Удар оказался слишком силен даже для привыкшего к крови и страданиям Армянского мира — уйдя в себя, гений порой терял дорогу назад или не хотел возвращаться, и XX век вместо кельи отшельника помещал его в психиатрическую лечебницу. Так замолчал Комитас, ушел в себя, не в силах выразить армянскую боль. Другой путь, практически уже забытый Западом, — это путь духовного странника, который ищет в мире ответы на вечные вопросы. Путь Заряна.

II.

Попытки вписать в западную систему понятий то особое мировосприятие, которое мы здесь называем миром армянской духовной Традиции, до сих пор оказывались неубедительными. Во всех подобных системах и теориях возникали серьезные противоречия. При этом глубокие исследователи не могли не понимать что такое “сопротивление материала” есть косвенный признак формирования Армянским миром и Армянским Нагорьем некоей иной, самобытной реальности. Попытки Тойнби найти место Армении в системе цивилизаций закончились созданием отдельной “реликтовой” армянской цивилизации. Армянский мир не хотел соответствовать критериям той ли иной культуры, вводимой Шпенглером, чье творчество было хорошо известно Заряну. Рассуждая об ограниченности шпенглеровской системы культур, Зарян говорит об отдельной армянской культуре и человеке, которого он называет Араякан (Arayakan) или Арменакан (Armenakan) — человеке, обладающим уникальным духовным опытом, своими методами познания макрокосма и микрокосма.

“По-моему, понятие магического искусства у Шпенглера достаточно сумбурно, — писал Зарян. — Шпенглер похож на путешественников, которые впервые посещают Японию или Китай, и для них все лица похожи друг на друга. Армянский случай. Это особый подход к жизни и космосу. Он совершенно отличен и от византийского, и от арабского, и от еврейского. Не “пещерный”, но Араякан. Треугольник пирамиды хочет быть заметным из любого края пустыни, чтобы продемонстрировать присутствие мумии, полет готического купола направлен к беспредельному, а византийского, как справедливо замечает Стржиговский, обратно внутрь, кровля греко-римского здания есть просто укрытие. Храм с армянским восьмигранным куполом воплощает символ уравновешенной, умиротворенной армянской души, принявшей форму человеческого тела, — соединив над головой две руки, оно вонзается в беспредельность, составляя с ней одно целое...”

Согласно Заряну, одним из основополагающих принципов Армянского мира является стремление к поддержанию равновесия и гармонии между миром духовного и материального. Они не противопоставляются и не соподчиняются, но взаимодействуют и взаимовлияют друг на друга, что придает понятиям времени и развития несколько другой смысл и предполагает особые отношения со временем. Армянский мир и армянский человек — Араякан или Арменакан, “не замеченные шпенглерами”, отличны от вводимых немецким философом типов, — классического, готического и магического.

“Если аполлонический — это · , готический это — а, магический — украшение и маска, то Араякан, — яркая поза уравновешенного человека, скрестившего руки на груди.

Армянский храм синтезирует небесное и земное (в нашем языке эти термины отличаются только одной буквой). Это не место для собраний, это капище, где человек встречается с божеством.

Он пускает в дело дугу, арку, опирающуюся на колонны, соединяя в целостность свой строительный замес. Он не мучает камни, как готический собор, чтобы придать им динамику, но своим гармоничным, кругообразным, восьмигранным строением выражает сосредоточенную в центре тяжесть мира, — строится на холме или на склоне горы, чтобы символ единства всегда был перед глазами”.

Осознание неповторимости Армянского мира и армянской духовной Традиции позволяет объяснить неизбежные сложности при переводе на другие языки основополагающих понятий, на основе которых возводится все здание армянской цивилизации и культуры. Например, понятие Tsegh, часто используемое Заряном, переводят на русский язык как “род”. Однако понятие “род” русского языка покрывает лишь небольшую часть того смыслового поля, которое в армянском покрывает понятие Tsegh.

Попытки использовать термины “народ”, “нация” также трудно назвать удачным решением. Относительно молодые, они совершенно не подходят для “называния” и “именования” той реальности, которая в армянском языке именуется “Tsegh”. В западном и в меньшей степени русском сознании эта реальность оказывается расщепленной и разделенной на несколько родственных понятий — род, племя, народ, нация, — что в некоторой степени отражает факт расщепления и раздробленности соответствующих миров.

“Род — наша подлинность. Та глубина, где накапливаются все созидательные возможности, все источники изначальных сил, все пласты ценностей.

Род — наша безграничность. Способ бытия, путь становления и существования. Главный корень, способный впитать и удержать в себе все нежные соки родной земли. Дерево, которое, даже при пересадке сохраняет свой способ пить тепло солнца и свежесть дождей, свой шелест бесед с ветрами и трепет ветвей, омываемых лунным светом.

Род — таинственный, веками формировавшийся способ бытия, с чьей помощью воспринимается и упорядочивается сегодняшний Космос.

История вспахивает поверхность земли, сотрясает и терзает тело народа, мчится, исчезает в клубах пыли, но род остается. Он — вместительная пещера, где до сих пор обитало и всегда будет обитать героическое мужество.

И еще род есть дух. Внутреннее солнце, освещающее мир. Мощь, которая участвует в строительстве Вселенной”.

Итак, в армянском мире Tsegh обозначает реальность, несводимую к истории, судьбам, воле его представителей. Это не есть в той или иной степени искусственное проектирование нового социума (нации) на основе факторов крови, территории, религии и пр. В отличии от традиционных социумов, легитимность которых опиралась на легендарное прошлое и сферу божественного, новые общества выстраивали и выстраивают свою легитимность в целом на основе взаимного признания друг друга. Тем самым задача создания нового общества перестает быть прерогативой божественного промысла и провидения и становится делом рук человека, — его разума и воли.

Не укорененные в истории или почве новые общности могли при надобности формироваться достаточно произвольно. Народам с тысячелетней историей и культурой удавалось приспособиться к изменившимся временам через болезненные трансформации (революции). Армянский мир последовал по третьему пути, — пути адаптации, когда за проявленными формами современной нации или государства продолжает жить и развиваться другая, более высокая и глубокая реальность.

Качественная сложность и многообразие Армянского мира, позволяют воспроизвести все необходимые атрибуты новой эпохи. Причем речь идет не о мимикрии, когда изменения касаются лишь внешних форм, но адаптации, когда изменяются и приводятся в соответствие со временем все стороны жизни армянского мира, включая и такие основополагающие как язык. Способность к такой адаптации обеспечивает уникальную гибкость и практически неисчерпаемые возможности развиваться и соответствовать новым временам без потери уникальных черт армянского бытия. Изменяются язык, обычаи и обряды, отживают свое религиозные системы и боги, но остается Армянский мир, такой же многообразный и узнаваемый, как и тысячелетия назад, поскольку остаются неизменными основы армянского бытия, его стиль и форма самовыражения. И уже неважно, где звучит музыка Хачатуряна, чему посвящает свои кинополотна Параджанов, о чем поет Шарль Азнавур — есть общность взгляда на мир, которую, как звучание дудука или вкус граната, невозможно перепутать ни с чем другим.

“Только искусство великих культур, которое перестало быть исключительно искусством, а превратилось в реальное воплощение и выражение глубокой идеи, может иметь стиль. Может, поскольку его внутреннее и внешнее строение изначально заждется на устойчивых отношениях, его миссия, начиная с кладки первых камней, очевидна и абсолютна”.

Стоит согласиться с Заряном, что такой мир в состоянии жить и развиваться лишь через непрерывное созидание и творчество, связывающие и преобразующие два Космоса, — микрокосм и макрокосм. Армянин и его мир живы постольку, поскольку жив его творческий созидательной гений, ответственный за гармонию и внутреннее равновесие.

“Однако в то время как материальный мир всегда подчиняется разрушению, духовный мир скрывает и сохраняет в себе некую невидимую упорядоченность. Именно в ней и живет художник, — как аист в своем высоком гнезде.

Пусть будет известно, что мы несем в себе нашу Армению, как космос, как судьбу. Это связанная с народом изначальная духовность — она размещается в складках нашего бытия, ею вдохновляется наш творческий полет.

И сколько бы растленные львы не рычали хриплым голосом, тираня и мучая завоеванную страну, они не в состоянии погасить ее Дух.

Дух в высшей степени мифичен и эпичен. В искусстве и поэзии он упорядочивает основные устремления души и наши взаимоотношения с космосом. Это он раскапывает глубины человеческой личности, выявляя ее высшие способности и возводя на пьедестал завещанной миссии.

Принципу производства и обладания он противопоставляет принципы бытия, творения, созидания”.

III.

По Заряну одно из принципиальных отличий армянского и европейского миров заключается в том, что Армянский мир не замирает, завороженный неизбежностью смерти, а преодолевает ее идеей возрождения. Здесь Мгер-младший выходит из камня, возрождается Ара Прекрасный, а Крест из символа смерти и страдания превращается в плодоносящее древо жизни.

Закат и дряхление проявленного Армянского мира, сопровождается смертью не только старых богов, но и господствующих мифов. Зарян и другие деятели несостоявшегося армянского Возрождения констатировали, что старые мифы мертвы. Попытки сохранить застывшие формы или вернуться вспять, реанимировав архаичные мифы, обречены на неудачу и могут быть смертельно опасными, что доказали фашизм и большевизм. Когда мир проявленного безнадежно искорежен и искажен, единственным незамутненным источником вдохновения и творчества остается мир непроявленного, уходящий корнями в коллективное бессознательное народа.

Свобода есть движущая сила любой культуры. Будучи безусловной и вечной, свобода изначально выступала в качестве атрибута, свойства движения личности по своему духовному пути. В европейском мире понятие свободы из атрибута трансформировалось в самостоятельную ценность — абсолютную личную свободу, когда любые обязательства и связи, в том числе духовные, превратились в оковы. Такое общество неизбежно движется к утрате Традиции.

Армянскому миру, не противопоставляющему, но тесно увязывающему духовное и материальное, чужда проблема абсолютной личной свободы. Здесь она по-прежнему остается атрибутом — свободой для ежедневного и ежечасного творчества и созидания. Даже сегодня, когда Армения превратилась в небольшой светоносный осколок, когда с растерянной улыбкой потерявшегося старика-ребенка Армянство пытается разглядеть сквозь туман забвения путь к некогда безграничному солнечному Армянскому миру, в каждом армянине по-прежнему живет творческое начало. За что бы не брался потомок Айка и наследник солнечного мира, — приготовление кофе или проектирование ракетной техники, ремонт квартиры или дизайн одежды, — внутренний свет наследия пробивается сквозь наслоения времен и культур. “Поскреби армянина и увидишь высящийся внутри него Арарат”, — утверждал Зарян.

Свобода в Армянском мире — обоюдоострое оружие, оно позволяет принимать активное участие в своем будущем и нести за него ответственность, что в итоге ведет к общей ответственности за судьбу своего мира, его разворачивание в истории. У народов “магической культуры” разительно иной образ мира, их судьба и миссия предопределены верховными силами. Данное различие ярко видно на примере Торы, Корана, некоторых других священных текстов, где заветы и заповеди спускаются человеку свыше, подлежа безусловному и беспрекословному выполнению. Взаимоотношения между миром духовного и миром человеческого здесь жестко иерархичны. Априори считается, что человек, народ не в состоянии справиться со своей судьбой и, будучи предоставлены сами себе, опустятся, потеряют связь с миром духовного.

Согласно Заряну, Армянский мир обладает способностью влиять на формирование отношений и связь между миром духовного и человеческого и представляет собой особую реальность. Армянство выполняло функции Прометея грядущей эпохи. Когда умирал классический языческий мир, именно Армянский мир удержал распадающуюся связь времен, сохранив для новой эпохи наследие уходящей. Армянскому миру оказались близкими, как восточная Традиция созерцательности и внутренней духовной работы, так и западные динамизм, овладение материальным миром. Особая роль и статус Армянского мира нашли свое отражение, как в армянской мифологии, так и в догматике ААЦ. К несчастью, это величие соизмеримо только с глубиной зияющих провалов нашей памяти.

Уже не одно столетие, как утеряны ключи к тайнам боговдохновенного армянского алфавита. Еще Шнорали с глубокой печалью писал, что не может найти ни одного достойного армянина, дабы передать ему ключи и печати маштоцевских букв. Что несут с собой ноты-хазы, онемевшие свидетели высот армянского духа, возвращенные спустя столетия гением Комитаса, но все еще неразгаданные до конца? Умолкли шараканы, трава проросла на островерхих монастырских куполах. Мы не в состоянии вчитаться и понять “Сасна црер”, не разобрались с посланиями в будущее хачкара и матаха, не вгляделись пристально в узоры хоранов на ветхих страницах, не ощупали, благоговейно затаив дыхание, камень Звартноца. Не ради подробной музейной справки, но ради рывка в будущее, который станет одновременно возвращением на круги своя.

Современное Армянство практически полностью утратило ощущение ответственности за мир, который оно творит. Вероятно, прав был Зарян, говоря что Армянство пока не готово познать себя и оценить ту мощь, которая заложена в Армянском мире. Двадцатый век стал апофеозом слабости, духовной слепоты и деградации Армянского мира, армяне утратили понимание того, что они сами выстраивают свой мир и определяют свою судьбу. Попытки искать во внешнем мире и внешних силах причины катастрофы, постигшей Армянство в начале века, стали ярким симптомом этой опасной духовной болезни. Не случайно все творческие гении Армянского мира всегда и во все времена говорили о необходимости искать смысл и силы внутри своего мира, строить его с опорой на собственные духовные ресурсы, которые при этом становятся поистине неисчерпаемыми.

С высоты пройденных лет мы смотрим не вниз, а вверх из глубин забвения. Нам просто не верится в собственное наследие. Оно выглядит как деяния исполинов, титанов, легендарных и канувших в Лету великих народов. Слава строителей канала “Шамирам” и ванской крепости отдается кому угодно, только бы уйти от ставшей невыносимой мысли — это наше наследие и дела Армянского духа. Горит негасимый факел Армянского духа в руке ушедшего в камень предка, ожидая того часа, когда потомок подхватит его, зажжет огонь нового армянского времени.

Ответственность за связь духовного и человеческого миров предполагает особые отношения с движением и временем. Армянский мир ощущает и познает себя только в развитии и непрерывном изменении, когда статичность равносильна духовной а затем и физической смерти народа. Армянскому миру удается избежать дурно понятого релятивизма, свойственного современному западному миру, поскольку сохраняется абсолютная точка, полюс — Армянское Нагорье. Несмотря на временную физическую утрату большей части Нагорья, именно оно является незыблемой и вневременной основой армянского бытия, вокруг которого раз за разом возрождается и оформляется Армянский мир. Армянин связан с Нагорьем глубоко личными и невыразимыми отношениями, когда любая боль, непредвиденные события, связанные с Нагорьем отзываются в его душе, заставляют вздрогнуть и пусть на мгновенье, но вырваться из потока времени, почувствовать себя частицей единого целого, — Армянского мира. И неспроста все армянские дети во все времена с трепетом ждут встречи с Араратом, рисовали и будут рисовать его, загоняя в тупик психоаналитиков, пытающихся найти объяснение иррациональной и необъяснимой тяге наших детей к Горе и Нагорью. В допотопные времена первого проявления Армянского мира и появления армянина его душа слилась с Нагорьем в единое целое. Для современного армянства этот факт во многом оказался вытесненным в коллективное бессознательное. Однако очередное возрождение Армянского мира через творение новых мифов и преображение богов неизбежно вновь проявит и оформит армянское восприятие Нагорья.

“Наше небо, наша беспредельность покоятся на вершинах наших гор, — напоминает нам Зарян. — Там, где еще обитают наши Боги. Где они ждут. Ждут великих духовных свершений, великой духовной эпической песни, к которой армянин еще не готов, но вдохновением которой пишется его история”.

http://aniv.ru/view.php?numer=7&st=3&rub=8

[Гаечка]

Захожу на тему, чтобы поднять себе настроение.