Таблица лидеров

Турказеье ибн мусор.

похоже это реклама алкоголя!

Фотка явно фейковая. Убийце было 18 лет, чуваку - намного больше. Антитурецкие выкрики делали люди из соседнего здания, которые с ним переругивались. Он кричал им, что он немец, родился в Германии, а его все презирают и преследуют несмотря на немецкий паспорт. Что он взял в руки в оружие и сейчас всем покажет. Зовут его Али Давид (Давид - Дауд также один из мусульманских пророков, перешедших из Библии в Коран). У парня были психические проблемы, его лечили психиатры. Поводом для стрельбы стал проваленный им накануне выпускной экзамен в школе. Стрелял он в ребят из своей школы, которых собрал под фейковым аккоунтом знакомой девочки в Макдональдсе.

Denis Dragunsky ОТ СВОЕЙ ЗНАКОМОЙ СЕГОДНЯ УЗНАЛ ПОРАЗИТЕЛЬНУЮ вещь. Оказывается, в США консервативные провинциальные интеллигенты жутко недовольны всей этой политкорректностью, толерантностью, гей-парадами, феминизмом и проч. Но это бы полбеды. Интереснее другое. Они убеждены, что это коварный план России по разрушению Америки.

lenta.ru отказалась публиковать ответ Полада Бюльбюль оглы Бако Саакяну 22.07.2016 Российское электронное издание «lenta.ru» отказалось публиковать ответ посольства Азербайджана в России на интервью с президентом Нагорно-Карабахской Республики (НКР) Бако Саакяном. 20 июля 2016 г. «lenta.ru» опубликовала интервью с Бако Саакяном. В интервью президент НКР подробно представил позицию страны по решению карабахской проблемы и отметил, что признание независимости НКР – вопрос времени. После публикации этого интервью, посольство Азербайджана в России захотело ответить Бако Саакяну и направило в редакцию издания позицию посольства в виде статьи, сообщает сайт посольства. Однако «lenta.ru» отказалась публиковать комментарии посольства, предложив провести с послом Азербайджана в России Поладом Бюльбюль оглы аналогичное интервью с возможностью задать те вопросы, которые редакция сочтет нужным. «Посол Азербайджана рассматривает данное интервью как провокацию и считает нецелесообразным отвечать на вопросы данного издания», — говорится в сообщении посольства. http://rusarminfo.ru/lenta-ru-otkazalas-p…

Я бы на его месте не оказался, потому что сразу бы предъявил документы. А вот ты - запросто

Сепник, не соглашусь с Вами. Вопрос не в бедности, а в постулатах. Христианство чрезвычайно мирная религия по своей сути. Даже крестовые походы носили более цивильный характер, чем резня мусульман. Ислам по сути кровавая религия. И ее обуздать может только народ с очень богатой собственной культурой - это удалось сделать только персам. Далее. Выбор- мусульманство или христианство - каждый народ делал не просто так в своей истории. Религия (вера/конфессия) должна хорошо лечь на уже существующий культурный пласт народа, на его генетический код, так сказать. И то, что тюрки выбрали мусульманство - очень не случайно. И то, что более мирная часть монголоидов - буддисты, тоже не случайно. Вообще, вера играет гораздо бОльшую роль, чем нам порой кажется.

Я вот не понимаю, зачем обязательно подавать такую вроде хорошую для нас новость через призму ножавспину. Зачем все делать с оглядкой на соседей? Это ведь на благо Армении, а не в отместку Азербайджану или Турции. Мы сами не замечаем как становимся зависимы!

Один из таксистов Нью-Йорка написал у себя на странице FB: Я приехал по адресу и посигналил. Прождав несколько минут, я просигналил снова. Так как это должен был быть мой последний рейс, я думал о том, как уехать, но вместо этого я припарковал машину, подошел к двери и постучал... "Минуточку", ответил хрупкий, пожилой женский голос. Я слышал, как что-то тащили по полу. После долгой паузы, дверь открылась. Маленькая женщина лет 90 стояла передо мной. Она была одета в ситцевое платье и шляпу с вуалью, как будто из фильмов 1940-х годов. Рядом с ней был небольшой чемодан. Квартира выглядела так, будто никто не жил в ней в течение многих лет. Вся мебель была покрыта простынями. Не было ни часов на стенах, не безделушек или посуды на полках. В углу стоял картонный ящик, наполненный фотографиями и стеклянной посудой. "Вы бы не помогли мне отнести мою сумку в машину?", сказала она. Я отнес чемодан в машину, а затем вернулся, чтобы помочь женщине. Она взяла меня за руку, и мы медленно пошли в сторону автомобиля. Она продолжала благодарить меня за мою доброту. "Это ничего", сказал ей я, .. "Я просто стараюсь относиться к моим пассажирам так, как я хочу, чтобы относились к моей матери." "Ах, ты такой хороший мальчик", сказала она. Когда мы сели в машину, она дала мне адрес, а затем спросил: "Не могли бы вы поехать через центр города?". "Это не самый короткий путь, быстро ответил я..." "О, я не возражаю", сказала она. "Я не спешу. Я отправляюсь в хоспис." Я посмотрел в зеркало заднего вида. Ее глаза блестели. "Моя семья давно уехала", продолжала она тихим голосом .." Врач говорит, что мне осталось не очень долго." Я спокойно протянул руку и выключил счетчик. "Каким маршрутом вы хотели бы поехать?" , спросил я. В течение следующих двух часов, мы проехали через город. Она показала мне здание, где она когда-то работала лифтером. Мы проехали через район, где она и ее муж жили, когда они были молодоженами. Она показала мне мебельный склад, который когда-то был танцевальным залом, где она занималась будучи маленькой девочкой. Иногда она просила меня притормозить перед конкретным зданием или переулком и сидела уставившись в темноту, ничего не говоря. Позже она вдруг сказала: "Я устала, пожалуй, поедем сейчас." Мы ехали в молчании по адресу, который она дала мне. Это было низкое здание, что то вроде маленького санатория, с подъездным путём вдоль небольшого портика. Два санитара подошли к машине, как только мы подъехали. Они были бережны , помогли ей выйти. Они, должно быть, ждал ее. Я открыл багажник и взял маленький чемодан в дверь. Женщина уже сидела в инвалидной коляске. "Сколько я вам должна?", спросила она, достав сумочку. "Нисколько", сказал я. "Вы же должны зарабатывать на жизнь" , ответила она. "Есть и другие пассажиры", ответил я. Почти не задумываясь, я наклонился и обнял её, она держала меня крепко. "Ты дал старушке немного счастья", сказала она "Благодарю тебя". Я сжал ее руку, а затем ушел.. За моей спиной дверь закрылась, Это был звук закрытия еще одной книги жизни .. Я не брал больше пассажиров на обратном пути. Я поехал, куда глаза глядят, погруженный в свои мысли. Для остальных в тот день, я едва мог разговаривать. Что если этой женщине попался рассерженный водитель, или тот, кому не терпелось закончить свою смену? Что, если бы я отказался от выполнения её просьбы, или посигналив пару раз, я затем уехал ? В конце я хотел бы сказать, что ничего важнее в своей жизни я еще не делал. Мы приучены думать, что наша жизнь вращается вокруг великих моментов, но великие моменты часто ловят нас врасплох, красиво завернутые в то, что другие могут считать мелочью .

В ютубе канал нашел Ереван евридей Мужик каждый день гуляет, ездит по Еревану и снимает город Я даже свой дом увижел))) Уже часа два залипаю , на его канале, до фига видео, короче у кого ностальгия, советую))

Однажды ко мне в купе (вагоны были уже забиты до отказа) положили раненого полковника. Старший военный врач, командовавший погрузкой, сказал мне: — Возьмите его. Я не хочу, чтобы он умер у меня на пункте. А вам все равно. Дальше Пскова он не дотянет. Сбросьте его по дороге. — А что у него? — Пуля около сердца. Не смогли вынуть— инструментов нет. Ясно? Он так или иначе умрет. Возьмите. А там— сбросите... Не понравилось мне все это: как так — сбросить? Почему умрет? Как же так? Это же человеческая жизнь. И вот, едва поезд тронулся, я положил полковника на перевязочный стол. Наш единственный поездной врач Зайдис покрутил головой: ранение было замысловатое. Пуля, по-видимому, была на излете, вошла в верхнюю часть живота и, проделав ход к сердцу и не дойдя до него, остановилась. Входное отверстие— не больше замочной скважины, крови почти нет. Зайдис пощупал пульс, послушал дыхание, смазал запекшуюся ранку йодом и, еще раз покачав головой, велел наложить бинты. — Как это? — вскинулся я. — А так. Вынуть пулю мы не сумеем. Операции в поезде запрещены. И потом — я не хирург. Спасти полковника можно только в госпитале. Но до ближайшего мы доедем только завтра к вечеру. А до завтра он не доживет. Зайдис вымыл руки и ушел из купе. А я смотрел на полковника и мучительно думал: что делать? И тут я вспомнил, что однажды меня посылали в Москву за инструментами. В магазине хирургических инструментов «Швабе» я взял все, что мне поручили купить, и вдобавок приобрел длинные тонкие щипцы, корнцанги. В списке их не было, но они мне понравились своим «декадентским» видом. Они были не только длинными, но и кривыми и заканчивались двумя поперечными иголочками. Помню, когда я выложил купленный инструмент перед начальником поезда Никитой Толстым, увидев корнцанги, он спросил: — А это зачем? Вот запишу на твой личный счет — будешь платить. Чтобы не своевольничал. И вот теперь я вспомнил об этих «декадентских» щипцах. Была не была! Разбудив санитара Гасова (он до войны был мороженщиком), велел ему зажечь автоклав. Нашел корнцанги, прокипятил, положил в спирт, вернулся в купе. Гасов помогал мне. Было часа три ночи. Полковник был без сознания. Я разрезал повязку и стал осторожно вводить щипцы в ранку. Через какое-то время почувствовал, что концы щипцов наткнулись на какое-то препятствие. Пуля? Вагон трясло, меня шатало, но я уже научился работать одними кистями рук, ни на что не опираясь. Сердце колотилось, как бешеное. Захватив «препятствие», я стал медленно вытягивать щипцы из тела полковника. Наконец вынул: пуля! Кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся. За моей спиной стоял Зайдис. Он был белый как мел: — За такие штучки отдают под военно-полевой суд,— сказал он дрожащим голосом. Промыв рану, заложив в нее марлевую «турунду» и перебинтовав, я впрыснул полковнику камфару. К утру он пришел в себя. В Пскове мы его не сдали. Довезли до Москвы. Я был счастлив, как никогда в жизни! В поезде была книга, в которую записывалась каждая перевязка. Я работал только на тяжелых. Легкие делали сестры. Когда я закончил свою службу на поезде, на моем счету было тридцать пять тысяч перевязок! _______________________________________________________ — Кто этот Брат Пьеро? — спросил Господь Бог, когда ему докладывали о делах человеческих. — Да так... актер какой-то,— ответил дежурный ангел.— Бывший кокаинист. Господь задумался. — А настоящая как фамилия? — Вертинский. — Ну, раз он актер и тридцать пять тысяч перевязок сделал, помножьте все это на миллион и верните ему в аплодисментах. С тех пор мне стали много аплодировать. И с тех пор я все боюсь, что уже исчерпал эти запасы аплодисментов или что они уже на исходе. Шутки шутками, но работал я в самом деле как зверь... Александр Вертинский, "Дорогой длинною"