Арменизм и христианство

Ширванзаде · 4 февраля 2008

"Ширванзаде забанен на две недели"

Решение, действительно, c одной стороны - необьективное и однобокое. Cкорее всего, принятое человеком, который не воспринимает как личное оскобление оскорбления в адрес армянской религии, духовности и истории - всего святого, что составляет Традицию, уходящую своими корнями в глубь тысячилетий метаистории Армянского Нагорья. Такое решение мог принять только человек с известным набором отар "духовных" "ценностей".

Вместе с тем, такое решение имеет и положительную строну. Оно прекратило никчемнозатявшуюся, c позволения сказать, "полемику" с вишаполюбивым фанатиком, что дало мне возможность провеcти небольшое исследование на тему о так называемой "прерванной Традиции".

Ниже привожу данные, свидетельствующие о существование движения носителей армянской религиозной Традиции в средневековье. (Просьба к невладеющим темой - статью не комментировать, ибо она переполнена множеством ярлыков и штампов доставщихся нам в наследство от мракобесия фанатиков-авраамитов... Например выражение попа-отара "«опять вернутся на свою блевотину» cледует воспринимать как его собственную блевотину вишаполюбца и прислужника яхквая. Или иначе, статью следует воспринимать как исследование факта, оставляя вне особого внимания субьективно-эмоциональную оценку его со стороны недоброжелательных свидетелей и тенденциозно настроенных, мало что смыслящих в армянской вере, комментаторов...)

Ширванзаде · 4 февраля 2008

ЕРЕТИКИ АРЕВОРДИ («СЫНЫ СОЛНЦА») В АРМЕНИИ И МЕСОПОТАМИИ И ПОСЛАНИЕ АРМЯНСКОГО КАТОЛИКОСА НЕРСЕСА БЛАГОДАТНОГО

Среди многих еретических движений армянского средневековья определенное место занимает движение так называемых Ареворди — «сынов солнца», нашедшее распространение в Армении и Месопотамии главным образом в XI—ХII вв., хотя упоминания о них и отдельные общины этих еретиков встречаются и в более позднее время.

О движении Ареворди у нас очень мало данных, и это одна из причин его недостаточной изученности. Другая причина незначительного интереса историков к этому движению в том, что, насколько известно из источников, оно не приняло того размаха и масштаба, как, например, павликианское и тондракитское движения, и не вылилось в открытую классовую борьбу против феодальных эксплуататоров. В известное нам время оно представляло собой еретическую секту. Но это обстоятельство не дает нам права игнорировать движение «сынов солнца», так как для более полного понимания социальной борьбы и борьбы идей в армянском средневековье, и не только в армянском, нужно исследовать все оппозиционные движения и идеи.

Кроме отдельных упоминаний в учебниках и монографических исследованиях по истории армянского народа и армянской церкви или же по истории армянских ересей у нас имеется всего лишь одна статья, специально посвященная этому движению, — статья Гр. Ванцяна, опубликованная еще в 1896 г. 1. Других исследований о движении, насколько нам известно, не имеется. Далее мы изложим разные мнения, высказанные исследователями о «сынах солнца», а также приведем те упоминания, которые встречаются у средневековых армянских авторов относительно указанных еретиков.

«Сыны солнца» впервые упоминаются в середине XI в. знаменитым армянским философом и военным деятелем Григорием Магистром. В его обширном ответном послании сирийскому католикосу в город Амиду относительно еретиков — павликиан и тондракитов, между прочим, мы читаем: «Вот и некоторые другие [еретики], зараженные магом Зрадаштом, [называющиеся] персидскими магами, и зараженные ими теперешние солнцепоклонники, которых называют Ареворди. В той области 2 их много, и они открыто сами себя называют христианами. Но мы знаем, что ты сведущ в их заблудшем и распутном образе жизни» 3. [103]

После более чем столетнего молчания в источниках «сыны солнца» упоминаются армянским католикосом Нерсесом Благодатным (1166—1173). Армянское духовенство и светские власти города Самосата обратились с письмом к католикосу, желая узнать порядок, по которому они должны принимать в лоно церкви еретиков — «сынов солнца», желающих отречься от своей ереси. В ответном послании, перевод которого приводится в конце этой статьи, католикос Нерсес дает им нужные указания и одновременно ценные сведения об идеях и представлениях «сынов солнца». Из этого послания видно, что движение «сынов солнца» было распространено кроме района города Амиды, о чем мы узнали из послания Григория Магистра, также и в городе Самосата, возможно и в пределах армянского княжества Рубенидов в Киликийской Армении, ибо, как пишет католикос Нерсес, «и к нам явились люди от них и поведали ту же просьбу». Католикос Нерсес прямо указывает, что «сыны солнца» армянского происхождения, что они почитают солнце, считая его «чем-то иным», а также тополь, учитывая, что древо креста христова сделано из тополя.

В послании Нерсеса Благодатного важно указание об испорченности армянского духовенства, с которого новообращенные не должны были брать пример. Важно также упоминание тяжелого бремени «даров», которые должны были приносить церкви верующие за совершение таинств крещения, исповеди, причастия, погребения и т. д. Так как эти «дары» могли быть препятствием при обращении «сынов солнца» в православие, католикос Нерсес советует не брать их от новообращенных принудительно, а оставить этот вопрос на их усмотрение. Это указание свидетельствует о том, что борьба против совершения церковных таинств, засвидетельствованная и у других еретиков, кроме идеологических причин имела также экономические мотивы, она была связана со стремлением народных масс избавиться от уплаты определенной повинности.

«Сыны солнца» упоминаются и у автора XII в., составителя церковных правил, Давида, сына Алавика. Он пишет: «Павликиане, или мессалиане, — это племя Ареворди» 4, т. е. он недвусмысленно под Ареворди подразумевает еретиков.

Еретики Ареворди упоминаются и в послании римскому папе армянского католикоса Мхитара. Он пишет, что тогда (т. е. в середине XIV в.) в Маназкерте были Ареворди 5.

В том же XIV в. ряд подробностей о «сынах солнца» сообщает Мхитар Апаранци. Он свидетельствует: «Есть и некоторые армяне, говорящие по-армянски, поклоняющиеся солнцу, и называются они Ареворди. Они не имеют ни письмен, ни письменности, а отцы учат детей своих по преданиям, по которым учились их предки от мага Зрадашта, главы капища. Они поклоняются солнцу, обернувшись лицом к нему, почитают дерево — тополь, а из цветов — лилию, хлопок и другие, которые всегда лицом обращены 6 к солнцу. Они себя считают похожими на них [цветы] верой и делами возвышенными и благоухающими, совершают жертвоприношения [ради спасения души] умерших и приносят все [церковные] [104] подати армянскому иерею. Их предводитель называется hазырпет 7, и каждый год дважды или чаще все — мужчины и женщины, сыны и дочери — собираются в очень темное время в одном скрытом месте 8 и обнажаются, а hазырпет читает им [проповедь] и звенит» 9.

В конце XIV в. армянский историк Фома Мецопеци, описывая вторжение Тамерлана в 1395 г. в Месопотамию, между прочим сообщает:

«и пришел он [т.е. Тамерлан. — Р. Б.] в Мердин 10, разрушил город… а также четыре селения идолопоклонников Ареворди — Шол, Шымрах, Сафари и Мараши — до основания. Но затем они кознями сатаны снова умножились в Мердине и Амиде» 11.

Наконец, из жития Путаха Амидского (принял мученичество в 1524 г.) узнаем, что Путах был сыном еретика-Ареворди, а его мать была из города Марага. Отец и брат Путаха ходили в церковь иаковитов, а Путах — в церковь армян, хотя он не знал армянского языка, а лишь арабский, персидский и турецкий 12.

На основании этих сведений можно определить следующие районы распространения ереси «сынов солнца»: города Маназкерт, Амида и его область, Самосата, Мердин, возможно и Киликия. Учитывая подобный ареал распространения ереси, можно предположить, что она была распространена не только среди армян, но, возможно, и среди сирийцев.

Прежде чем остановиться на статье Гр. Ванцяна — единственной работе, специально посвященной движению «сынов солнца», считаем необходимым привести мнения ряда арменоведов, частично затрагивавших ересь Ареворди в связи со своими исследованиями в области истории Армении и истории армянской церкви.

Михаил Чамчян в своей объемистой «Истории Армении» еретиков — Ареворди считает язычниками, жившими еще во время Григория Просветителя в отдельных пограничных селениях Армении, где обитало смешанное население — армяне и другие народы. Еретиков, которых, по данным Мовсеса Хоренаци, преследовал Месроп Маштоц в V в., Чамчян принимает за Ареворди и считает их не армянами, а выходцами из других народов, к которым примкнули некоторые из армян 13.

Другой армянский историк Б. Саргсян в исследовании, посвященном истории манихейской, павликианской и тондракитской ересей в Армении, считает, что Ареворди по происхождению связаны с манихеями и встречались в Армении гораздо раньше, чем о них упоминают авторы XI и последующих веков 14.

Карапет Тер-Мкртчян в своей книге о павликианах посвятил движению Ареворди отдельную главу, в которой он говорит о том, что [105]Ареворди ничего общего с павликианами и тоидракитами не имеют, но, возможно, временами общались с ними и испытывали их влияние, но какое именно — неизвестно. Он считает Ареворди армянами-язычниками, которые попали под влияние вавилонской религии. К сообщению Фомы Мецопеци о том, что Ареворди после разгрома Тамерланом кознями сатаны снова умножились в Мердине и Амиде, Тер-Мкртчян подходит с сомнением, предполагая, что названный автор под Ареворди мог иметь в виду не Ареворди Нерсеса Благодатного, а теперешних курдов-езидов 15.

Английский арменовед Ф. Конибер находит, что Ареворди — это армянские манихеи и их секта в Армении возникла очень давно 16, т. е. его заключение совпадает с заключением Б. Саргсяна.

Л. Алишан считает Ареворди солнцепоклонниками неизвестного происхождения, которые испытывали влияние павликиан и тондракитов. Они, по его мнению, существовали до ХIХ в. Включительно 17.

По мнению крупного историка армянской церкви М. Орманяна, Ареворди — это армянские еретики, подобные тондракитам, а поклонение солнцу, сатане и тополю приближает их к современным курдам-езидам 18.

Другие высказывания современных арменоведов об Ареворди в той или иной мере повторяют упомянутые выше суждения, и поэтому не имеет смысла их приводить.

А теперь обратимся к работе Гр. Ванцяна. Он находит, что Ареворди не армяне и не еретики-христиане, у них совершенно другая вера, ибо они солнцепоклонники. Он считает, что под «магом Зрадаштом» Григорий Магистр подразумевает Зрадашта — Зороастра, пророка зороастрийской религии, и солнцепоклонство Ареворди, согласно его точке зрения, свидетельствует о близости последних с зороастризмом. Поэтому Ванцян считает очень сомнительными слова Григория Магистра: «а теперь 19 отравленные ими (т. е. магами)», ибо нельзя допустить, пишет он, что до XI в. зороастризм достигал такой силы и размаха, что мог влиять на другие народы. Исходя из этого слова «теперь» Ванцян считает возможным, что до этого Ареворди имели другую религию, которая не очень отличалась от зороастризма; это, пишет он, культ растений, который остался у Ареворди до XIV в. Данные Давида, сына Алавика: «Павликиане, или мессалиане, — это племя Ареворди» — Ванцян считает ошибочными. Давид, по его мнению, пользовался посланиями Григория Магистра, который, как и Давид, считает Ареворди не армянами, а отдельным племенем — «племенем Ареворди».

Относительно послания католикоса Нерсеса Ванцян пишет, что католикос не имел права считать Ареворди армянами, так как знал о них лишь по данным Григория Магистра и Давида, а также что «писания», упомянутые Нерсесом, могли быть только посланием Григория Магистра и трудом Давида. Данные Нерсеса Ванцян считает очень сомнительными. Он придает большое значение упоминанию Мхитара Апаранци о том, что Ареворди не имеют ни «письмен, ни письменности». Из этого Ванцян делает вывод: если Ареворди были армянами, они не могли не иметь письменности, следовательно, они не армяне. Он обосновывает свое предположение и тем, что ересь в рамках одной религии преследовалась очень сурово, [106]в то время как представители одной религии были более веротерпимыми по отношению к исповедующим другую религию. Мы видим, пишет он, что армянская церковь вела непримиримую борьбу против тондракитов, ибо последние были армянскими еретиками; в то же время к Ареворди армянская церковь была очень терпима, что свидетельствует о том, что Ареворди не армяне.

Резюмируя свою работу о «сынах солнца», Ванцян делает следующие выводы: 1) Ареворди не армяне; 2) они не еретики-христиане; З) их религию нельзя отождествлять с зороастризмом; 4) имеющихся данных не достаточно, чтобы определить их происхождение 20.

Таким образом, исходной точкой для Ванцяна являются не источники, а его предвзятые выводы. То, что не соответствует его предположениям, он считает ошибочным, и оценка данных первоисточников у него носит произвольный характер.

У нас нет никаких оснований сомневаться в данных Нерсеса Благодатного и Мхитара Апаранци, считающих Ареворди армянскими еретиками. В связи с этим вряд ли верно предположение о том, что единственные источники Нерсеса Благодатного — это Григорий Магистр и Давид, сын Алавика. Человек, который имел личную связь с еретиками Ареворди, вряд ли довольствовался отдельными высказываниями упомянутых выше авторов. Мы также считаем, что Ванцян неправильно понял высказывание Мхитара Апаранци: у них «нет ни письмен, ни письменности» и они передают ересь, которую получили их отцы от мага Зрадашта, устно, на основании чего Ванцян отрицал армянское происхождение Ареворди. Мхитар Апаранци, по всей вероятности, указывает на то, что у Ареворди нет в письменном виде их догматов, а они их распространяют устно. Ведь так было и с другими еретиками 21.

Что касается Зрадашта, упоминаемого Григорием Магистром и Мхитаром Апаранци, то под ними подразумевается не пророк зороастрийской религии. Сирийская хроника города Карка де бет Селох основателем маздакизма считает некоего Зарадуста, современника Мани. Сирийская хроника Иешу Стилита, составленная до 518 г., упоминает о религии «магов», называемой zaradustakan 22, Один из источников Табари называл этого Зарадушта идейным родоначальником маздакитов, а Маздака — лишь последователем Зарадушта. Еще Нельдеке писал, что Зарадушта не вымышленное лицо и ничего общего не имеет с одноименным пророком зороастрийской религии, что это историческое лицо — Зарадушт, сын Харагана из Паза 23. Григорий Магистр и Мхитар Апаранци несомненно под «магом Зрадаштом» имели в виду жившего в III в. Зарадушту, идейного предшественника Маздака, а «персидские маги» Григория Магистра — [107]«зараженные магом Зрадаштом», — видимо, сторонники Маздака. Хотя маздакитское движение было подавлено, идеи маздакизма продолжали жить как в самом Иране, так и за его пределами 24, и очень возможно, что в представлениях «сынов солнца» мы встречаемся с отдельными пережитками маздакизма в Армении и Месопотамии, приспособленными к христианским верованиям, ибо Григорий Магистр конкретно указывает, что теперешние Ареворди «заразились персидскими магами», сторонниками мага Зрадашта. Возможно, что и персидское прозвище предводителя «сынов солнца» — hазырпет — hазарапет, хотя оно было распространено и в Армении, намекает на это.

Армянская церковь была терпима к Ареворди не потому, что последние не были армянами, как утверждал Ванцян и другие. Это объясняется своеобразием самого движения «сынов солнца». Дело в том, что павликианское и тондракитское движения выливались в открытую борьбу низов общества против феодальной эксплуатации; поэтому армянское духовенство и светские власти должны были вести против них непримиримую борьбу. Что касается Ареворди, то они, во всяком случае в упоминаемое время и по имеющимся у нас данным, представляли собой секту в полном смысле этого слова. Их движение не приняло характера вооруженного восстания против феодальной эксплуатации, как у павликиан и тондракитов. Именно поэтому Нерсесу Благодатному совершенно безразлично, станут ли они православными христианами или нет. Они не представляли собой никакой социальной опасности пи по численности, ни по характеру своего движения, и прав был католикос Нерсес, когда писал, что, если Ареворди «опять вернутся на свою блевотину, от этого нам не будет никакого вреда».

Совершенно неправильно утверждение, что Ареворди не еретики, так как они солнцепоклонники. Мы не имеем никаких оснований сомневаться в данных Григория Магистра, который упоминает Ареворди наряду с павликианами и тондракитами. Мы не имеем никаких оснований сомневаться и в данных Давида, сына Алавика, согласно которым павликиане, или мессалиане, — это племя Ареворди, откуда следует, что Ареворди — это христианские еретики. Несомненно, в догматах Ареворди имеются пережитки язычества, но пережитки, которые в то время имели уже совершенно новое содержание. В том, что Ареворди — христианские еретики, можно убедиться, если обратиться к византийским и армянским источникам. Солнце для еретиков — это Христос. Еретики солнце называли Христом, они отождествляли эти два понятия. В формулах отречения от манихейства, которые впоследствии были использованы против павликиан и других христианских еретиков, говорится, что еретики должны предавать анафеме тех, которые называли солнце Христом и клялись солнцем («греческий текст») 25. В византийской «Песне о сыне Армуриса» шесть раз упоминается следующая клятва: «Клянусь милым господом солнцем и его милой матерью» «греческий текст» 26. Кажется, не может быть сомнения в том, что здесь имеются в виду Христос и богоматерь. По этому поводу нельзя не вспомнить и византийский эпос о Дигенисе Акрите, действие которого проходит именно в тех краях, где были распространены движения «сынов солнца» [108]и других еретиков. В разных версиях эпоса можно встретить много следов солнцепоклонства.

В армянской «Книге о ересях» о павликианах говорится, что они «солнце называют Христом» 27. В этой связи становятся совершенно понятными слова католикоса Нерсеса, обращенные к клиру города Самосата относительно Ареворди: Наставляйте их не считать солнце чем-либо иным, кроме светильника мироздания, созданного богом-творцом... как и луна и звезды», т. е. он намекает на то, что Ареворди под солнцем подразумевали не только светило, а кого-то другого, Христа, как недвусмысленно указывают упомянутые выше источники. Итак, если солнце — это Христос, следовательно, в данном случае солнцепоклонник тождествен с христопоклонником, солнцепоклонник — это христианин, и Григорий Магистр совершенно правильно указывает, что Ареворди «сами себя называют христианами». Наша мысль подтверждается и другими данными. Согласно Нерсесу Благодатному, Ареворди почитали больше всего тополь, а крест Христа они считали сделанным из тополя, следовательно, они почитали древо креста христова, т. е. были христианами.

К сожалению, скудные данные армянских источников не позволяют нам узнать подробности их учения, их истории. В связи с этим трудно что-либо сказать и о секте «Шемсиа», существовавшей еще в XVIII—XIX вв. в Месопотамии 28, которую считают возможным представлять как пережиток Ареворди 29. Но и данных армянских источников достаточно, чтобы к движению «сынов солнца» было приковано определенное внимание не только арменоведов, но и иранистов и сириологов, ибо сирийские и другие источники, вероятно, могут пролить некоторый свет на эту ересь, и желательно, чтобы сириологи и иранисты обратились к своим источникам именно с этой точки зрения.

Ниже дается в русском переводе полный текст послания армянского католикоса Нерсеса, являющегося самым важным армянским источником для изучения истории движения Ареворди. Имеется латинский перевод этого послания Каппеллетти 30. У Ф. Конибера приводится перевод Каппеллетти в сокращенном виде 31. В русском переводе имеется ряд других посланий Нерсеса, которые очень ценны для изучения взаимоотношений Византии с Киликийским армянским государством во второй половине XII в. 32.

http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Ka...atny/text.phtml

Ширванзаде · 4 февраля 2008

А это свидетельство Cимеона Лехаци уже XVII века. Речь идет о том-же, что и в вышеприведенной статье, районе Тигранакерта-Амида. Алишан же утверждает, что носители армянской религиозной Традиции продолжали свою деятельность и в XIX веке. Вне сомнения, константинопольские арменисты были продолжателями Традиции средневековых Ареворди...

Солнцепоклонники

За Мардинскими воротами [Амида] мы увидели капище; сказали, что это молельня солнцепоклонников* и что раньше в каждый канун воскресенья они, собравшись там, до вечера ели, пили, а когда темнело, зажигали свет, немного молились, затем, погасив огонь, словно животные с бесстыдными и распутными лицами блудили друг с другом, отцы совокуплялись с дочерьми, братья с сестрами, а матери с сыновьями, как во времена идолопоклонства. Когда об этом дали знать беглербеку, он позвал их, ибо там [такое] сборище солнцепоклонников, как в Арзруме [сборище] цыган, и повелел им не ходить туда (в кумирню). [Тогда] сообщили ему, что они не имеют молитвы (вероисповедания): они не армяне, не евреи и не греки, только говорят по-армянски. Снова он призвал их и говорит: «Какой веры вы придерживаетесь?» Они ответили, что армянской. Говорит он им: «Тогда идите в их церковь, а если нет, [163] ходите в нашу мечеть, иначе предам вас мечу». Принялись они вопить и, дав взятку, пообещали ходить в армянскую церковь. Тогда отпустил он их и огласил строгий указ, мол: «Кто не пойдет [в церковь], имущество – царю, а голову отсечем». Мечеть же их осталась заброшенной, ибо они рассеялись: одни отправились в Персию, другие – в Сирию, половина – в Токат, Марзуан и другие места. А те, кто остался там, из страха и ужаса нанимали какого-нибудь армянина, мол, ходи вместо меня в церковь. Иные же из недели в неделю поочередно и по порядку ходили в церковь, но поневоле – как евреи в римскую церковь.

http://armenianhouse.org/lekhatsi/chronicl...apter10_12.html

Обращает на себя внимание тенденциозность автора-попа. Парадоксальным до смеха образом он как бы не признает армянство людей говорящих по-армянски и по их же словам исповедующих армянскую веру. Впрочем, здесь сьиграл свою роль и закон Оттоманской империи о "миллятах" - религиозных общинах. Армянским "миллятом" там признавались только прихожане ААЦ, причем, вне зависимости от их этничности...:hehe:

Кроме того, cведения якобы о "свальном грехе" - явный перенос на Арорди обвинений в адрес самих христиан. Первые христиане были обвиняемы в сем грехе со стороны Римских властей...

Впрочем, опять-же, все это не очень важно. Для нас главное - засвидетельстваванный факт непрерывности армянской религиозной Традиции. :yes:

HORANGI · 7 февраля 2008

Решение, действительно, c одной стороны - необьективное и однобокое.

Ширванзаде · 10 февраля 2008

Странник

Костан Зарян

и Армянская Духовная Традиция

Рачья АРЗУМАНЯН

I.

Несмотря на незаурядность и масштаб Костана Заряна, вокруг его имени сложилась в чем-то парадоксальная ситуация. Говорить, что Зарян забыт, было бы неправильно — всегда, даже в самые тяжелые годы XX века существовал круг тех, кто осознавал роль и значение его личности. Узость этого круга в прошлом и настоящем характеризует, скорее, не самого Заряна, а состояние Армянского мира, для которого писатель до сих пор во многом остается непонятым.

Есть объективные и субъективные причины сложившейся ситуации. К объективным, безусловно, относится неискоренимая ядовитость окружающей гениев среды. Это не только армянское явление: все, кто открывал новые горизонты, возвращал из небытия и забвения вечные истины, даруя им новую жизнь и новое звучание, имели схожую судьбу. Другим объективным обстоятельством следует признать эпоху, в которой творил Зарян, живя одной жизнью с разорванным на куски двадцатым веком, наполненным страхом, геноцидом, попытками реализации тоталитарных социальных утопий.

К субъективным факторам можно отнести творческую судьбу Заряна и, конечно же, его язык. Дитя своей эпохи и своего круга Зарян был практически оторван от родного языка, и возвращение в Армянский мир, к его духовным истокам, наследию предков, происходило через грабар, богатство и глубина которого несравнимы с ашхарабаром. На грабаре написаны практически все творения армянской письменной культуры, вошедшие в духовную сокровищницу человечества. Опора на духовный опыт тысячелетий, дополненный впоследствии ашхарабаром, придает творчеству Заряна глубину и ни с чем несравнимый аромат, когда возникает ощущение свободного владения автором во многом утраченной сегодня магией армянского языка. Весь сотканный из метафор поэтичный язык Заряна легок, воздушен и оставляет ощущение парения в вышине, хотя наслаждение от чтения требует усилий и напряжения духовных сил, а перевод превращается в работу огромной сложности. Без столь глубокого владения языком, без ощущения его внутреннего ритма и тонких вибраций Зарян не смог бы подступиться к проблемам, над которыми он размышлял всю жизнь. Вероятно, только так и только таким языком можно было подхватить распадавшуюся на его глазах связь времен.

Текстам Заряна свойственны необъяснимая притягательность и тайна недосказанного, скрытого от поверхностного взгляда за тонкими ассоциациями и подтекстами, опирающегося на глубинные пласты армянского самосознания. Всецело принадлежа XX веку, Зарян, тем не менее, смог воссоздать в своей душе практически всю историю армянского духа, окунуться в сокровенные и вневременные пласты армянского бытия, понять его смысл и предназначение.

“Мысль — это родина. Неодолимое желание находить истоки наших родников в наших собственных горах. Это жажда созидать своих Богов...”

Будущий авторский стиль Заряна формировался, повторяя естественный путь развития армянской словесности. Восприимчивость к миру духовного, интуиция поэта гармонично сочетались в нем с универсальностью и энциклопедизмом классического гуманитарного образования и аналитической мощью западного мира. Это позволило ему достичь целостного восприятия эпохи, места и роли в ней армянского народа.

“Не надо ждать чужеземцев, чтобы они объяснили нам нас. Армянское искусство, армянская литература, армянская культура должны вернуться к своим основополагающим ценностям”.

Без каких-либо видимых усилий, он несколькими точными и выверенными штрихами разворачивает образы своей эпохи, создавая при необходимости новые слова и понятия, оформляя языком и стилем нового времени тысячелетний духовный опыт Армянского мира. И не только Армянского — в потаенных складках души поэта ощущаются мощь и глубина всего европейского мира и европейской духовной Традиции, хотя именно через критику Запада и фаустовского (западного) человека Зарян чуть ли не в одиночку выстраивал заново Армянский мир.

За внешней простотой и изяществом текстов Заряна скрываются внутренняя сложность и многообразие, что характерно для творцов, опирающихся на духовную Традицию. Сочетание простоты и внутренней сложности присуще в первую очередь всем священным текстам, призванным поддерживать равновесие и предотвращать катастрофические сценарии развития мира. Такая простота не имеет ничего общего с упрощенчеством и опасными попытками сделать мир духовного более доступным за счет “популярных” интерпретаций.

Отрыв характерных для русского религиозного сознания мессианских идей от духовной основы, их сращивание с идеями Маркса, выдернутыми из контекста западной культуры, породило большевизм — гремучую смесь неимоверной силы, которая привела к реальной угрозе развала и исчезновения русского мира. Упрощенное понимание богатейшего духовного опыта немецкого народа, аккумулированного за века его философами, музыкантами, военными, привело к германскому нацизму.

Западная Европа в целом так и не смогла преодолеть последствия эпохи Просвещения и оказалась погребенной под тяжестью материальной цивилизации. Начала рассыпаться внутренняя структура европейского мира, метафорой которого стала не стройная иерархия микро- и макрокосма и музыка сфер, но ризома, не признающая ценности и смысла, структуры и иерархии, начала и конца, а, значит, наследственности и истории. Европейская культура вошла в сумеречную эпоху бесплотных теней, по определению лишенных способности творить, но обладающих, тем не менее, вполне реальными и материальными силой и властью.

Армянский мир оказался надломленным Геноцидом и навязанным извне советским строем. В очередной раз остановленная, непроявившаяся судьба, несостоявшийся скачок Армянского духа, неизбежно должны были породить идеологию и практическое военно-философское учение по спасению осколков Армянского мира (Нжде, Айк Асатрян и другие). В силу необходимости решать безотлагательные задачи выживания, Нжде оставался воином, политиком и организатором. Ему пришлось заниматься непосредственным формированием идеологической и политической сфер жизни армянства. Удержание и продолжение армянской духовной Традиции требовало совершенно другого внутреннего настроя и отрешенности. Эта работа легла на плечи таких, как Зарян — они не позволили окончательно распасться цепи Традиции и сохранили для нас шанс на возрождение, надежду на рассвет в самые темные и холодные годы выцветшей луны и еще не взошедшего солнца.

Чтобы увидеть и успеть нанести на лист бумаги, полотно или камень видения вышней Армении, художник и творец должны выпасть из повседневного потока армянского времени. Последние тысячелетия подобный уход осуществлялся через отшлифованные в веках духовные практики. Наиболее известной из них был путь отшельничества и монашества, который, однако, не соответствовал армянской реальности XX века. Удар оказался слишком силен даже для привыкшего к крови и страданиям Армянского мира — уйдя в себя, гений порой терял дорогу назад или не хотел возвращаться, и XX век вместо кельи отшельника помещал его в психиатрическую лечебницу. Так замолчал Комитас, ушел в себя, не в силах выразить армянскую боль. Другой путь, практически уже забытый Западом, — это путь духовного странника, который ищет в мире ответы на вечные вопросы. Путь Заряна.

II.

Попытки вписать в западную систему понятий то особое мировосприятие, которое мы здесь называем миром армянской духовной Традиции, до сих пор оказывались неубедительными. Во всех подобных системах и теориях возникали серьезные противоречия. При этом глубокие исследователи не могли не понимать что такое “сопротивление материала” есть косвенный признак формирования Армянским миром и Армянским Нагорьем некоей иной, самобытной реальности. Попытки Тойнби найти место Армении в системе цивилизаций закончились созданием отдельной “реликтовой” армянской цивилизации. Армянский мир не хотел соответствовать критериям той ли иной культуры, вводимой Шпенглером, чье творчество было хорошо известно Заряну. Рассуждая об ограниченности шпенглеровской системы культур, Зарян говорит об отдельной армянской культуре и человеке, которого он называет Араякан (Arayakan) или Арменакан (Armenakan) — человеке, обладающим уникальным духовным опытом, своими методами познания макрокосма и микрокосма.

“По-моему, понятие магического искусства у Шпенглера достаточно сумбурно, — писал Зарян. — Шпенглер похож на путешественников, которые впервые посещают Японию или Китай, и для них все лица похожи друг на друга. Армянский случай. Это особый подход к жизни и космосу. Он совершенно отличен и от византийского, и от арабского, и от еврейского. Не “пещерный”, но Араякан. Треугольник пирамиды хочет быть заметным из любого края пустыни, чтобы продемонстрировать присутствие мумии, полет готического купола направлен к беспредельному, а византийского, как справедливо замечает Стржиговский, обратно внутрь, кровля греко-римского здания есть просто укрытие. Храм с армянским восьмигранным куполом воплощает символ уравновешенной, умиротворенной армянской души, принявшей форму человеческого тела, — соединив над головой две руки, оно вонзается в беспредельность, составляя с ней одно целое...”

Согласно Заряну, одним из основополагающих принципов Армянского мира является стремление к поддержанию равновесия и гармонии между миром духовного и материального. Они не противопоставляются и не соподчиняются, но взаимодействуют и взаимовлияют друг на друга, что придает понятиям времени и развития несколько другой смысл и предполагает особые отношения со временем. Армянский мир и армянский человек — Араякан или Арменакан, “не замеченные шпенглерами”, отличны от вводимых немецким философом типов, — классического, готического и магического.

“Если аполлонический — это · , готический это — а, магический — украшение и маска, то Араякан, — яркая поза уравновешенного человека, скрестившего руки на груди.

Армянский храм синтезирует небесное и земное (в нашем языке эти термины отличаются только одной буквой). Это не место для собраний, это капище, где человек встречается с божеством.

Он пускает в дело дугу, арку, опирающуюся на колонны, соединяя в целостность свой строительный замес. Он не мучает камни, как готический собор, чтобы придать им динамику, но своим гармоничным, кругообразным, восьмигранным строением выражает сосредоточенную в центре тяжесть мира, — строится на холме или на склоне горы, чтобы символ единства всегда был перед глазами”.

Осознание неповторимости Армянского мира и армянской духовной Традиции позволяет объяснить неизбежные сложности при переводе на другие языки основополагающих понятий, на основе которых возводится все здание армянской цивилизации и культуры. Например, понятие Tsegh, часто используемое Заряном, переводят на русский язык как “род”. Однако понятие “род” русского языка покрывает лишь небольшую часть того смыслового поля, которое в армянском покрывает понятие Tsegh.

Попытки использовать термины “народ”, “нация” также трудно назвать удачным решением. Относительно молодые, они совершенно не подходят для “называния” и “именования” той реальности, которая в армянском языке именуется “Tsegh”. В западном и в меньшей степени русском сознании эта реальность оказывается расщепленной и разделенной на несколько родственных понятий — род, племя, народ, нация, — что в некоторой степени отражает факт расщепления и раздробленности соответствующих миров.

“Род — наша подлинность. Та глубина, где накапливаются все созидательные возможности, все источники изначальных сил, все пласты ценностей.

Род — наша безграничность. Способ бытия, путь становления и существования. Главный корень, способный впитать и удержать в себе все нежные соки родной земли. Дерево, которое, даже при пересадке сохраняет свой способ пить тепло солнца и свежесть дождей, свой шелест бесед с ветрами и трепет ветвей, омываемых лунным светом.

Род — таинственный, веками формировавшийся способ бытия, с чьей помощью воспринимается и упорядочивается сегодняшний Космос.

История вспахивает поверхность земли, сотрясает и терзает тело народа, мчится, исчезает в клубах пыли, но род остается. Он — вместительная пещера, где до сих пор обитало и всегда будет обитать героическое мужество.

И еще род есть дух. Внутреннее солнце, освещающее мир. Мощь, которая участвует в строительстве Вселенной”.

Итак, в армянском мире Tsegh обозначает реальность, несводимую к истории, судьбам, воле его представителей. Это не есть в той или иной степени искусственное проектирование нового социума (нации) на основе факторов крови, территории, религии и пр. В отличии от традиционных социумов, легитимность которых опиралась на легендарное прошлое и сферу божественного, новые общества выстраивали и выстраивают свою легитимность в целом на основе взаимного признания друг друга. Тем самым задача создания нового общества перестает быть прерогативой божественного промысла и провидения и становится делом рук человека, — его разума и воли.

Не укорененные в истории или почве новые общности могли при надобности формироваться достаточно произвольно. Народам с тысячелетней историей и культурой удавалось приспособиться к изменившимся временам через болезненные трансформации (революции). Армянский мир последовал по третьему пути, — пути адаптации, когда за проявленными формами современной нации или государства продолжает жить и развиваться другая, более высокая и глубокая реальность.

Качественная сложность и многообразие Армянского мира, позволяют воспроизвести все необходимые атрибуты новой эпохи. Причем речь идет не о мимикрии, когда изменения касаются лишь внешних форм, но адаптации, когда изменяются и приводятся в соответствие со временем все стороны жизни армянского мира, включая и такие основополагающие как язык. Способность к такой адаптации обеспечивает уникальную гибкость и практически неисчерпаемые возможности развиваться и соответствовать новым временам без потери уникальных черт армянского бытия. Изменяются язык, обычаи и обряды, отживают свое религиозные системы и боги, но остается Армянский мир, такой же многообразный и узнаваемый, как и тысячелетия назад, поскольку остаются неизменными основы армянского бытия, его стиль и форма самовыражения. И уже неважно, где звучит музыка Хачатуряна, чему посвящает свои кинополотна Параджанов, о чем поет Шарль Азнавур — есть общность взгляда на мир, которую, как звучание дудука или вкус граната, невозможно перепутать ни с чем другим.

“Только искусство великих культур, которое перестало быть исключительно искусством, а превратилось в реальное воплощение и выражение глубокой идеи, может иметь стиль. Может, поскольку его внутреннее и внешнее строение изначально заждется на устойчивых отношениях, его миссия, начиная с кладки первых камней, очевидна и абсолютна”.

Стоит согласиться с Заряном, что такой мир в состоянии жить и развиваться лишь через непрерывное созидание и творчество, связывающие и преобразующие два Космоса, — микрокосм и макрокосм. Армянин и его мир живы постольку, поскольку жив его творческий созидательной гений, ответственный за гармонию и внутреннее равновесие.

“Однако в то время как материальный мир всегда подчиняется разрушению, духовный мир скрывает и сохраняет в себе некую невидимую упорядоченность. Именно в ней и живет художник, — как аист в своем высоком гнезде.

Пусть будет известно, что мы несем в себе нашу Армению, как космос, как судьбу. Это связанная с народом изначальная духовность — она размещается в складках нашего бытия, ею вдохновляется наш творческий полет.

И сколько бы растленные львы не рычали хриплым голосом, тираня и мучая завоеванную страну, они не в состоянии погасить ее Дух.

Дух в высшей степени мифичен и эпичен. В искусстве и поэзии он упорядочивает основные устремления души и наши взаимоотношения с космосом. Это он раскапывает глубины человеческой личности, выявляя ее высшие способности и возводя на пьедестал завещанной миссии.

Принципу производства и обладания он противопоставляет принципы бытия, творения, созидания”.

III.

По Заряну одно из принципиальных отличий армянского и европейского миров заключается в том, что Армянский мир не замирает, завороженный неизбежностью смерти, а преодолевает ее идеей возрождения. Здесь Мгер-младший выходит из камня, возрождается Ара Прекрасный, а Крест из символа смерти и страдания превращается в плодоносящее древо жизни.

Закат и дряхление проявленного Армянского мира, сопровождается смертью не только старых богов, но и господствующих мифов. Зарян и другие деятели несостоявшегося армянского Возрождения констатировали, что старые мифы мертвы. Попытки сохранить застывшие формы или вернуться вспять, реанимировав архаичные мифы, обречены на неудачу и могут быть смертельно опасными, что доказали фашизм и большевизм. Когда мир проявленного безнадежно искорежен и искажен, единственным незамутненным источником вдохновения и творчества остается мир непроявленного, уходящий корнями в коллективное бессознательное народа.

Свобода есть движущая сила любой культуры. Будучи безусловной и вечной, свобода изначально выступала в качестве атрибута, свойства движения личности по своему духовному пути. В европейском мире понятие свободы из атрибута трансформировалось в самостоятельную ценность — абсолютную личную свободу, когда любые обязательства и связи, в том числе духовные, превратились в оковы. Такое общество неизбежно движется к утрате Традиции.

Армянскому миру, не противопоставляющему, но тесно увязывающему духовное и материальное, чужда проблема абсолютной личной свободы. Здесь она по-прежнему остается атрибутом — свободой для ежедневного и ежечасного творчества и созидания. Даже сегодня, когда Армения превратилась в небольшой светоносный осколок, когда с растерянной улыбкой потерявшегося старика-ребенка Армянство пытается разглядеть сквозь туман забвения путь к некогда безграничному солнечному Армянскому миру, в каждом армянине по-прежнему живет творческое начало. За что бы не брался потомок Айка и наследник солнечного мира, — приготовление кофе или проектирование ракетной техники, ремонт квартиры или дизайн одежды, — внутренний свет наследия пробивается сквозь наслоения времен и культур. “Поскреби армянина и увидишь высящийся внутри него Арарат”, — утверждал Зарян.

Свобода в Армянском мире — обоюдоострое оружие, оно позволяет принимать активное участие в своем будущем и нести за него ответственность, что в итоге ведет к общей ответственности за судьбу своего мира, его разворачивание в истории. У народов “магической культуры” разительно иной образ мира, их судьба и миссия предопределены верховными силами. Данное различие ярко видно на примере Торы, Корана, некоторых других священных текстов, где заветы и заповеди спускаются человеку свыше, подлежа безусловному и беспрекословному выполнению. Взаимоотношения между миром духовного и миром человеческого здесь жестко иерархичны. Априори считается, что человек, народ не в состоянии справиться со своей судьбой и, будучи предоставлены сами себе, опустятся, потеряют связь с миром духовного.

Согласно Заряну, Армянский мир обладает способностью влиять на формирование отношений и связь между миром духовного и человеческого и представляет собой особую реальность. Армянство выполняло функции Прометея грядущей эпохи. Когда умирал классический языческий мир, именно Армянский мир удержал распадающуюся связь времен, сохранив для новой эпохи наследие уходящей. Армянскому миру оказались близкими, как восточная Традиция созерцательности и внутренней духовной работы, так и западные динамизм, овладение материальным миром. Особая роль и статус Армянского мира нашли свое отражение, как в армянской мифологии, так и в догматике ААЦ. К несчастью, это величие соизмеримо только с глубиной зияющих провалов нашей памяти.

Уже не одно столетие, как утеряны ключи к тайнам боговдохновенного армянского алфавита. Еще Шнорали с глубокой печалью писал, что не может найти ни одного достойного армянина, дабы передать ему ключи и печати маштоцевских букв. Что несут с собой ноты-хазы, онемевшие свидетели высот армянского духа, возвращенные спустя столетия гением Комитаса, но все еще неразгаданные до конца? Умолкли шараканы, трава проросла на островерхих монастырских куполах. Мы не в состоянии вчитаться и понять “Сасна црер”, не разобрались с посланиями в будущее хачкара и матаха, не вгляделись пристально в узоры хоранов на ветхих страницах, не ощупали, благоговейно затаив дыхание, камень Звартноца. Не ради подробной музейной справки, но ради рывка в будущее, который станет одновременно возвращением на круги своя.

Современное Армянство практически полностью утратило ощущение ответственности за мир, который оно творит. Вероятно, прав был Зарян, говоря что Армянство пока не готово познать себя и оценить ту мощь, которая заложена в Армянском мире. Двадцатый век стал апофеозом слабости, духовной слепоты и деградации Армянского мира, армяне утратили понимание того, что они сами выстраивают свой мир и определяют свою судьбу. Попытки искать во внешнем мире и внешних силах причины катастрофы, постигшей Армянство в начале века, стали ярким симптомом этой опасной духовной болезни. Не случайно все творческие гении Армянского мира всегда и во все времена говорили о необходимости искать смысл и силы внутри своего мира, строить его с опорой на собственные духовные ресурсы, которые при этом становятся поистине неисчерпаемыми.

С высоты пройденных лет мы смотрим не вниз, а вверх из глубин забвения. Нам просто не верится в собственное наследие. Оно выглядит как деяния исполинов, титанов, легендарных и канувших в Лету великих народов. Слава строителей канала “Шамирам” и ванской крепости отдается кому угодно, только бы уйти от ставшей невыносимой мысли — это наше наследие и дела Армянского духа. Горит негасимый факел Армянского духа в руке ушедшего в камень предка, ожидая того часа, когда потомок подхватит его, зажжет огонь нового армянского времени.

Ответственность за связь духовного и человеческого миров предполагает особые отношения с движением и временем. Армянский мир ощущает и познает себя только в развитии и непрерывном изменении, когда статичность равносильна духовной а затем и физической смерти народа. Армянскому миру удается избежать дурно понятого релятивизма, свойственного современному западному миру, поскольку сохраняется абсолютная точка, полюс — Армянское Нагорье. Несмотря на временную физическую утрату большей части Нагорья, именно оно является незыблемой и вневременной основой армянского бытия, вокруг которого раз за разом возрождается и оформляется Армянский мир. Армянин связан с Нагорьем глубоко личными и невыразимыми отношениями, когда любая боль, непредвиденные события, связанные с Нагорьем отзываются в его душе, заставляют вздрогнуть и пусть на мгновенье, но вырваться из потока времени, почувствовать себя частицей единого целого, — Армянского мира. И неспроста все армянские дети во все времена с трепетом ждут встречи с Араратом, рисовали и будут рисовать его, загоняя в тупик психоаналитиков, пытающихся найти объяснение иррациональной и необъяснимой тяге наших детей к Горе и Нагорью. В допотопные времена первого проявления Армянского мира и появления армянина его душа слилась с Нагорьем в единое целое. Для современного армянства этот факт во многом оказался вытесненным в коллективное бессознательное. Однако очередное возрождение Армянского мира через творение новых мифов и преображение богов неизбежно вновь проявит и оформит армянское восприятие Нагорья.

“Наше небо, наша беспредельность покоятся на вершинах наших гор, — напоминает нам Зарян. — Там, где еще обитают наши Боги. Где они ждут. Ждут великих духовных свершений, великой духовной эпической песни, к которой армянин еще не готов, но вдохновением которой пишется его история”.

http://aniv.ru/view.php?numer=7&st=3&rub=8

Ширванзаде · 12 февраля 2008

Торос Рослин.

Царь Левон III и царица Керан.

Ширванзаде · 12 февраля 2008

Сравните:

Эхнатон и Нефертити.

Thug · 13 февраля 2008

Сегодня Трндез - славный родноверный праздник Свободы и рождения Ваагна

Ширванзаде · 13 февраля 2008

"Сегодня Трндез - славный родноверный праздник Свободы и рождения Ваагна"

:up: :up: :up:

Erknēr erkin, erknēr erkir,

Erknêr ew çovn çirani

Erkn i çovown owner ew zkarmrikn ełegnik.

әnd ełegan p'oł çowx elanēr,

әnd ełegan p'oł boc' elanēr

Ew i boc'oyn vazēr xarteaš patanekik.

Nа howr her ownēr,

Boc' ownēr mōrows

Ew ač'kownk'n ēin aregakоwnk'

"Все армянские древние праздники органично связаны друг с другом, с природными и космическими процессами, - рассказывает жрец общины "Арорди" Зограб ПЕТРОСЯН. - По старому армянскому календарю наступление Нового года наши предки, как и многие древние народы, справляли 21 марта. Новый год начинался с весны, с обновления природы, ее цветения. Праздник Трндеза связан с ожиданием и подготовкой к Новому году, к смене времен года. Дело в том, что 21 марта происходит огромный энергетический сброс, спящая земля просыпается, и мы должны быть готовы к тому, чтобы вобрать в себя эту энергетику и перейти рубеж зимы сильными, а не ослабленными после зимней "спячки". Одним словом, мы должны быть готовы к перемене, должны сделать шаг ей навстречу. Выдержать столь мощный выброс космической энергии нелегко. Ведь не зря весной практически у всех людей с ослабленной энергетикой обостряются застарелые болезни. По представлениям наших предков, кроме земного года есть и космический, который длится 10000 лет. Он тоже влияет на нас. Мы, арии, наделены огромным энергетическим потенциалом и очень чувствительны к энергетическим колебаниям. Зима - земная ли, космическая ли - ослабляет нас. Мы справляем Трндез в феврале, и до Нового года, в течение 40 дней, полученная энергия должна "созреть", "дать плоды", обратиться в силу, в оружие. Причем важно справлять его не где попало, а в местах сакральных, обладающих мощной энергетикой. Мы, например, празднуем Трндез в Гарни, Кармир-Блуре..."

HORANGI · 13 февраля 2008

Что это за дешевый маскарад вверху по странице?

И - да... теперь я знаю, что Эхнатон у Тороса Рослина плагиатил. Редиска...

Ширванзаде · 14 февраля 2008

«Терндарач – Трндез»

Этот праздник посвящается 40 дневному пути Иисуса Христа до храма. Праздник отмечается 13 – февраля.

http://karabert-onik.3dn.ru/forum/5-7-1]

:lol: :lol: :lol:

М-да, давно столько не смеялся...

Оказывается это рабай по имени Иешуа, прозванный якобы Христом, установил Трндез, праздник посвященый явлению Ваагна, своим якобы 40 дневным путешествием к капищю Яхвая... LOL

Есть ли предел фантазиям?

HORANGI · 15 февраля 2008

Кстати, на этой фотке дети тоже не шибко счастливыми выглядят, детское сердце инстинктивно сопротивляется злу...

Ширванзаде · 17 февраля 2008

Армянский Трндез

Автор ААО

Четверг, 14 Февраль 2008

Сегодня в Кармир Блуре в 13.00 состоялся ритуал Терндез.

Арийские жрецы восславили Создателя Сущего, Армянским Богам и Духам Предков. Восславили всех Арийцев. Загорелся ритуальный огонь. Жрецы и арордийцы начали традиционный танец. Присуствующие пили ритуальное вино и ели пирог.

Трндез - Атр-н-дез означает: атр ( огонь ) и дез ( куча ). То есть вихрь огня, священный костер, который загорается огнем Божественного Оплодотворения. Из которого через 40 дней родится Бог Силы и Мощи Ваагн. День рождения Ваагна это арийский новый год, который отмечается 21-ого марта.

До этого арийцы с Огнем, земным отражением небесного Солнца, получают весть о пришествии Тепла, Любви и Весны, от Созидателя Космоса и всего Сущего.

В торжествах участвовали жрецы из "Арординери Ухт", Армянско-Арийский Орден и члены организации "Анун Айреники", десятки других арордийцев.

Sir Christopher · 17 февраля 2008

Торос Рослин.
Царь Левон III и царица Керан.

vaykuneci · 8 марта 2008

"ANIV"

Александр Кананян

ВЕРА ОТЦОВ НАШИХ

Двадцатый век привнес в восприятие христианства столько чуждых самому его духу и букве Писания инноваций, что современному человеку крайне тяжело и непривычно открывать для себя взаимоисключающие видения на жизнь в рамках божественного миропорядка и, приподносимого в том числе и под псевдорелигиозным соусом, миропорядка «гуманистического». Обсуждая подобные темы бессмысленно быть дипломатичным или озираться на недоуменно вопрошающие взгляды людей, которым ты сразу же покажешься религиозным экстремистом с анахроничным и неадекватным восприятием духовных и общественных реалий. Однако благо того же общества и будущих поколений может заключаться только в постижении и следовании божественной истине – трансцендентной по отношению к конъюнктуре исторических эпох, прихотей и мировоззренческих предпочтений тех или иных наций, политических, общественных, корпоративных или религиозных групп. Подмена Откровения Божественного «откровениями демогуманистическими» не способствует облагораживанию человечества и искоренению насилия. Она приводит лишь к лицемерию, не ограниченному более никакими рамками, возведенному в исключительную норму межличностного общения и межгосударственных отношений.

Бог создал человека по своему образу и подобию и наделил его свободной волей – вершить выбор в пользу добра или зла. Тем самым человеческому роду была предоставлена возможность жить в соответствии со своим убеждениям и в полной мере нести ответственность за собственные действия - следствиями принятых человеком решений. Священное Писание, о недоступности которого в средневековье так любили разглагольствовать протестанты, ныне доступно всем. Но даже самое поверхностное с ним знакомство подсказывает, что критерии Божественной справедливости трансцендентны по отношению к нашим возможностям их системного осмысления. То, что мы называем Божьим промыслом или историческим процессом - многогранная реальность, допускающая интерпретацию на самых разных уровнях – от примитивной констатации эмпирических фактов вплоть до метафизического постижения его закономерностей. Божественное откровение целостно и неделимо. Оно не допускает релятивизма и трансмутации истин, но позволяет человечеству, как единому целому, углублять свое познание Божественного как в смысле знаний, так и на практическом поприще их воплощения в жизнь. Согласно христианскому учению полнота Божественного откровения была реализована спасительной миссией Сына Божьего и апостольской проповедью его непосредственных учеников. Свод Священного Писания, окончательно канонизированного безошибочным и непререкаемым авторитетом первого Вселенского собора в Никее (325 г.) и есть то, что на богословском языке именуется «Сокровищницей Божественного откровения» - Կնիք հաւատոյ или Depositum fidei. Все христианское вероучение является дедукцией - прояснением смысла этой сокровищницы, на основании учительства обладающей Богообещанным даром безошибочности Вселенской Церкви.

Современный человек, мнящий себя носителем прогрессивных демократических свобод, идей гуманизма и благ потребительской цивилизации, много столетий стремился к замещению традиционных христианских ценностей новыми, построенными на произвольных философских концепциях, идеями. Насколько ограничен, бесплоден и бесперспективен подобный мир, мы убеждаемся практически повседневно. Проблема не в самих этих идеях и даже не в их конкретной реализации в рамках европейской цивилизации, но в бунте человека против Божественного. Это намного глубже, чем собственно философия.

Божественное откровение не восхищается войной и смертоубийством. Война – как наиболее масштабное проявление насилия, без сомнения является печальным следствием грехопадения и несовершенства человеческой природы в ее нынешнем состоянии. Однако она же во всех смыслах есть орудие Божественного провидения - один из важнейших рычагов исторических процессов, длань карающая за грехи, низвергающая и поднимающая из пепла народы, государства и цивилизации.

Сейчас принято считать, что традиционное христианское учение о «справедливой войне» «лицемерит», поскольку Иисус Христос якобы отрицал право на применение силы. Личный отказ Иисуса от меча нельзя интерпретировать как тотальный запрет на его использование. Иисус пришел в мир, дабы спасти его через крестную жертву – жертву восприятой Божеством плоти и крови. Без смерти плоти и пролития крови нет жизни. Не будь креста, не было бы и воскресения. Протестантское мышление давно переместило акценты с искупительного кровавого жертвоприношения Агнца Божьего на «бескровный» и радостный факт его воскресения, все более и более интерпретируемого в символическом смысле. Крестная жертва кажется им чем-то необъяснимо чуждым и нелицеприятным. (Сколь же велика боязнь зла перед всеочищающей кровью и всепобеждающей смертью наследующего бессмертие праведника!) Но воскресение Христа, величайшее из всех исторических событий и прообраз возрождения человечества и вселенной, было лишь следствием крестной жертвы, без которой оно потеряло бы всякую онтологическую ценность. Урок, преподанный Христом своею смертью на кресте, есть урок жертвенности, являющейся основой и смыслом жизни христианина. Но нет ничего более лживого и оскорбительного для христианина, как утверждать и настаивать на том, что эта жертвенность может или должна быть бессмысленной. Еще более кощунственно настаивать на «всепрощающей жертвенности», обезоруживающей длань защитника родины и приводящей к смерти сотен и тысяч соотечественников, разорению страны и попранию христианских святынь народами, вечный смысл существования которых сводится к тотальной цивилизационной деструкции и функции разрушения.

Великие христианские учители и историки первых веков – Климент Александрийский, Евсевий Кесарийский, Амвросий Медиоланский и Св. Августин недвусмысленно настаивали на священном праве христианина на ведение справедливой войны. Христианская традиция далека от искушения рассматривать войну только как оправданное и необходимое зло. Считалось, что человек, справедливо пользующийся силой, действует по воле Божьей и во имя его, хотя в менее совершенной манере, чем монашество и духовенство, призванное к наивысшей ступени жертвенного служения - по подобию Иисуса Христа. Все великие святые Армянской Церкви, следуя общехристианской традиции, словом и делом подтверждали священный характер войны за отечество. Вспомним Просветителя, благословившего Трдата на отпор врагам отчизны и веры, Св. Нерсеса Великого, распростершего руки над воинством Папа во время Дзиравской битвы…

Таких примеров бесчисленное множество. Не через военное ли служение пришел к монашеству «любимец Христа Маштоц» в «чистом и непорочном чреве» которого божественным наитием «были начертаны живые письмена» армянского языка, прообразы которых отчетливо виднеются еще в священных наскальных росписях поднебесных высот Нагорья ?!

Западное христианство наиболее лаконично сформулировало свое видение проблемы «справедливой войны» устами святых Августина и Фомы Аквинского. Последний, будучи одним из наиболее признанных и почитаемых Римской Церковью богословских авторитетов, в своем фундаментальном произведении "Summa Theologiae" (III:40) рассматривает проблему войны не иначе как в разделе о любви к Богу. Война не характеризуется как противное божественному милосердию и любви деяние и морально порочный акт. Участие в справедливой по христианским меркам войне есть, пусть не самая совершенная, но действенная форма любви и служения Богу и ближнему.

Фома Аквинский утверждает, что мир без войны не является абсолютной ценностью. Если мир и закрепленный им порядок вещей служит объективному укоренению и засилью зла, то предпочтение следует отдавать такой войне, которая в состоянии вернуть людям свободу и право на достойную и духовно созидательную жизнь. Следуя традициям отцов церкви, Фома Аквинский учит, что при определенных обстоятельствах «любовь не только позволяет, но и обязывает христианина прибегать к насилию». Отказ от военной службы и долга перед родиной по причине трусости или по иным частным соображениям является «деянием противным добродетели», а христианин, не желающий прибегнуть к силе ради помощи ближнему, «когда сила есть лучший способ ее предоставить», является «христианином немилосердным».

В наше время, напротив, на уровне теоретической морали (на практике ее более чем когда-либо лицемерно и бесчеловечно попирают) господствуют уже упомянутые либерально-гуманистические идеи, считающие войну, безотносительно к причинам ее породившим, явлением постыдным и недостойным «высокого предназначения человеческой природы».

Одним из первых западных интеллектуалов, посягнувший на коренной пересмотр традиционных воззрений в этом вопросе, был Эразм Роттердамский. Этот подход стал «идеологически обязательным» критерием «прогрессивности», начиная с эпохи Просвещения, когда заверения о том, что «война недостойна цивилизации и является антитезой благого правления» также стали использоваться для подрыва и диффамации цивилизационных и политических устоев христианского мира. Безусловно макиавелизм или цезаризм присутствовали всегда. Однако никогда доселе у человечества не возникало желание осуществить осознанный и полный разрыв между сферами политического и божественного и узаконить тотальный релятивизм и неограниченную свободу собственных действий, в том числе и инфернального свойства. Ужасы последних войн и несравненно более страшные кошмары грядущих в ближайшие десятилетия великих потрясений – прямое следствие лицемерного и лживого псевдогуманизма, стремящегося очернить и лишить человека и христианские нации права на самозащиту и легитимирующего безбожный, а следовательно и обреченный на крах нынешний миропорядок.

Вернемся к Армянскому миру и попробуем рассмотреть ту же проблему моральности войны и мира в призме наших национальных проблем и задач.

Если для современного Западного мира война цивилизаций еще какое-то время будет оставаться явлением абстрактным и мало знакомым на практике, то в нашем случае она веками сопутствует нашему бытию. Вместе с тем, как бы это не резало слух доморощенным псевдопацифистам и «либералам», мечтающим о всякого рода «урегулированиях» и «интеграционных процессах», наше географическое положение и непрестанные тотальные опасности, довлеющие над каждым из поколений автохтонов Нагорья, делают нас одним из наиболее привилегированных народов мира.

В рамках этой темы при всем желании мы не сумеем подобающим образом раскрыть место и роль Нагорья и армянства во всемирной истории. Единственное, что придется констатировать, так это полное непонимание большинством армян полюсности своего в ней положения. Поскольку слово полюс само по себе подразумевает и ассоциируется с понятием полюса силы, то нетрудно понять, почему плачевное политическое и духовное состояние многих поколений хранителей Нагорья исказило до неузнаваемости восприятие ими своего места в человеческой истории. Логическое завершение деградации этого восприятия мы находим в теории экс-мхитариста отца Левона Погоса Зекияна, получившей широкий отклик в диаспорных кругах. Согласно его воззрениям главная миссия армянства «быть посредником между восточной и западной цивилизациями» - неким «мостом», налаживающим взаимопонимание и сглаживающим мировоззренческие разногласия между ними. Даже такие приоритеты как построение жизнеспособного армянского государства и возвращение армян из рассеяния на Нагорье рассматриваются либо как второстепенные, либо как попросту нереализуемые и смещающие акценты с «истинных» приоритетов идеи.

Вне сомнения, построение жизнеспособной и сильной армянской государственности и возрождение армянской сущности Нагорья есть основной и непосредственный, хотя и не единственный приоритет армянства. Без его претворения в жизнь Армянский мир так и не получит возможность реализовывать предопределенную ему самой историей творения миссию первичного цивилизационного центра, посредника и преобразователя метафизических священных энергий – главных функций Армении - «Страны Священных Законов». Но миссия может быть лишь следствием возрождения армянской сущности Нагорья. Не углубляясь далее в метафизическую суть армянской миссии, укажем на главное – продолжение исторической миссии армянства вне Нагорья невозможно. Армянин, выкорчеванный из исключительной по всем параметрам среды своего географического и духовного обитания, не способен на протяжении сотен или даже десятков поколений сохранять непорочным «храм армянской души» и изначально вложенную в него потенцию претворения в жизнь собственной цивилизационной миссии. Армяне, оставшиеся жить на подконтрольной им малой части Нагорья, даже будучи в массе своей, по меткому замечанию Мовсеса Хоренаци «Փախչողք ի ժառանգութենէ» «бегущими от наследства», благодаря физическому контакту с Нагорьем, продолжают латентно оставаться носителями упомянутого Хоренаци армянского цивилизационного «наследства», которое, в предначертанное волей Провидения и историческими циклами время, может быть возвращено к жизни, проявлено даже малым внутренним импульсом. Армяне же диаспоры суть жертвы истории. Армянская диаспора может сохранять относительную жизнеспособность и ограниченную цивилизационную эффективность только при наличии армянской государственности на Нагорье. При этом все ее бытие должно строиться на осознании инструментальности, временности и одновременно противоестественности своего существования вне Нагорья.

Теперь о сопряжении национальных и христианских ценностей и приоритетов. Это тоже отдельная и очень важная тема. С глубокой болью приходится констатировать, что на фоне практически полного невежества и безразличия общества в армянской интеллектуальной среде получили развитие многие опасные тенденции, искажающие и извращающие суть сопряжения национальной и религиозной составляющих сущности Армянского мира. Несколько упрощая картину, можно выделить два основных вектора этих искажений. Первый являет собою крайне примитивную конструкцию, основой которой является тотальное отвержение христианства как «чужеродной» религии, разрушившей «исконный армянский архетип» и приведшей к потере государственности и рассеянию. Некоторые маргинальные «ультранационалисты», впадая в подобную крайность, требуют запрета Армянской Апостольской Церкви, признания Св. Григория Просветителя «виновным в организации первого в истории геноцида армян», а само принятие христианства рассматривают как крупнейшую политико-идеологическую диверсию «внешних сил». Создается граничащее с уверенностью впечатление, что советская репрессивная система после первых десятилетий преследования христианства через грубое насилие, в последствии навязала родившемуся уже в советское время и отчужденному от армянской христианской традиции поколению интеллигенции идею о взаимоисключаемости национальных и христианских ценностей. На наш взгляд именно это и стало наиболее изощренной и удачной идеологической диверсией – дискредитировать христианство, противопоставив его возрождающемуся национализму. Удар был безусловно коварным, поскольку изъятие христианского пласта из армянской национальной культуры, вопреки гневному пылу поклонников языческого периода, оставит нас перед белым листом «tabula rasa» и пустотой, за которой прямая дорога к окончательной деградации и небытию. Это не значит, что до дохристианская армянская культура была «пустым листом». Однако принятие христианства стало новой великой вехой в поступательном проявлении нашей цивилизационной сущности, поднявшей и позволившей нам осознать смысл и цель армянского бытия на качественно новом уровне. Тем самым, армянская духовность и культура христианского периода не являются антиподом архетипу «искомой» армянской сущности периода языческого, а онтологическим продолжением ее, преображенным светом Божественного откровения и исполненным новым совершенным пониманием метафизического.

Второе, более умеренное направление, избегает фронтального системного противопоставления языческого и христианского периодов армянской истории. Не отвергая на корню достижения и идеалы армянского мировоззрения и духовности христианского периода, сторонники второго направления, тем не менее, находят немало фундаментальных «изъянов», оставляя в силе основное обвинение в том, что христианство есть по сути чуждая Армянскому миру религия. По их мнению, любая, даже самая глубокая адаптация христианства в армянскую реальность обречена на малую эффективность и ущербна как с духовной так и идеологической точки зрения.

Подобные воззрения опять таки являются плодом отсутствия знаний и мировозренческого примитивизма. Христианство невозможно постичь эмпирическим усвоением часто намеренно искажаемых фактов его истории и догматики. Христианство, как Богооткровенная религия, может познаваться исключительно внутренним духовным опытом человека. Основанные на рационализме критические воззрения на религию сами изначально ущербны, поскольку a priori строятся на отрицании внематериального метафизического бытия. Существуют вещи, познаваемые только наитием, верою и благодатью.

Вне зависимости от того, как себя позиционирует человек по отношению к религиозному опыту и христианской духовности, невозможно не признать, сколь глубоко и плодотворно она пронизала все жизнетворные ткани Армянского мира. Принятие христианства вовсе не было безмерной трагедией и крушением «великого языческого наследия» Нагорья. На момент принятия христианства армянское «язычество» пребывало в глубочайшем упадке и было погребено под бесчисленными заимствованиями элинистических и других инородных культов. Слово «язычество» без стеснения поставлено нами в кавычки по той простой причине, что века, непосредственно предшествующие принятию христианства, были несравнено более далекими от прототипа и истока собственно армянского восприятия божественного. Давно доказано, что у истоков основных политеистических систем лежит завуалированное или с незапамятных времен искаженное убеждение в монотеистическом характере Божественного. Цивилизационный взрыв, произошедший на Нагорье на заре человеческой истории и его импульсы, пронизавшие отстоящие на тысячи километров пространства, угасая, привели к нарастающим искажениям, которые по прошествии тысячелетий, в предопределенное историей время, привели к краху «языческую» систему, уступившую место истинному и искомому монотеизму. Не случайно, что языческая культура Армении последнего дохристианского тысячелетия не оставила внешне чего-либо внушительного. Списывать «грех» ее уничтожения исключительно на рвение Просветителя просто несерьезно. Его «фанатизм» был не большим, чем где-либо в ином месте в ту эпоху. Даже в Египте и Сирии, где рвение о вере иногда действительно принимало чрезмерные формы, памятники письменности и языческой архитектуры, по большей части, оставались невредимыми. Выражение «не оставила внешне чего-либо внушительного» вовсе не случайно. Христианство было именно той совершенной религиозной системой, которая могла вернуть Армянскому миру погребенную под прахом тысячелетий, но в глубине подсознательно так и не забытую, новую и «старую как вечность» искомую истину и невиданную ранее благодать преображения в ней.

Нельзя не затронуть также аргумент о чужеродности христианства для Армянского мира, как религии «зародившейся» вне Армении. В действительности это очень слабый и примитивный аргумент, могущий стать прибежищем людей неспособных или не утруждающих себя желанием видеть закономерности философии армянской истории. В рамках этого обсуждения мы лишь кратко констатируем явление асимметрии географического распределения сакральных центров Нагорья и неизученности креативных функций непосредственно сопредельных ему контактных территорий. Перечислим лишь три знаменательных случая из армянской истории, иллюстрирующих упомянутую «ассиметрию» и привнесение «извне» основополагающих идей, действий и открытий: возвращение hАйка из Междуречья на Нагорье, обретение армянского алфавита в пограничной Урхе (Эдессе) и торжественное возвращение с ним Месропа и, наконец, возвращение Давида-бека из Вирка в Сюник, символизировавшее начало военно-политического возрождения Армянского мира и воскрешение очистительной силы его оружия.

Основоположники древнеармянской литературы христианской эпохи вовсе не лицемерили, называя христианство «верою отцов наших». Они, безусловно, знали, что именно в свете этой веры и даруемой ею трансцендентной и открывающей врата в вечность благодати, армянству будет начертана стезя восхождения к священным истокам собственного бытия и дана сила, способная обезопасить его от грядущих величайших потрясений и дать новый толчок к созидательному проявлению сокрытых в его недрах великих цивилизационных потенций. Недаром древнеармянские исторические произведения по своему строению и содержанию бесконечно возвышаются над обычным для такого рода трудов жанром летописных хроник. С самого начала армянская историография с ее редкой для той отдаленной эпохи фактологической щепетильностью была окутана атмосферой священного исторического тайнодейства и понимания доминантности метафизической составляющей в армянской истории. Эти летописи воспринимались их составителями именно как откровение о священном настоящем и грядущем Армянского мира, откуда и проистекает подчеркнуто «библейский» стиль и характерный пророческий символизм их языка, удивительно сочетающийся с уже упомянутой нами фактологической точностью.

Слабость дохристианских религиозных систем и провиденциальность принятия христианства армянством особенно хорошо видны на примере иранского мира. Если при парфянах религиозная система Ирана, также как и Аршакидской Армении была поражена бессистемностью, выхолощена бессодержательным формализмом и наводнена всякого рода эллинистическими и иными влияниями, то при Сасанидах мы наблюдаем возрождение древних и родственных индоевропейскому прототипу религиозных традиций, известных под собирательным термином «зороастризм».

Сасанидские правители, считавшие себя наследниками и продолжателями дела Ахеменидов, возвели зороастризм в ранг догматически и культово регламентированной государственной религии, подводившей сакрально-идеологический базис под претензии на политическое и цивилизационное господство Ирана на переднеазиатском пространстве. В отличие от римско-элинистического язычества, зороастризм эпохи Сасанидов был серьезной и питающейся от очень глубоких и древних корней религиозной системой с развитыми богословием и культовой традицией. Однако всего этого оказалось недостаточно, поскольку менее чем за сто лет арабского владычества все религиозно-цивилизационные устои иранского мира оказались полностью перевернутыми и разрушенными. Ирану усилиями многих поколений удалось отстоять право на использование персидского языка в делопроизводстве и светской литературе, но он был начисто вытеснен из важнейшей и основополагающей - духовно-религиозной сферы, где безоговорочно утвердился арабский, чуждый иранскому индоевропейскому языково-идеоматическому мышлению. Была полностью утеряна тысячелетняя традиция иранской письменности. Религия аравийской пустыни не только задушила на корню все переднеазиатские цивилизации, но и опустошила все восточное крыло индоевропейского пространства, иссушив и ампутировав способность политически доминировавшего в нем иранского мира к цивилизационному самосовершенствованию в русле, родственном его искомым устоям.

История не признает сослагательного наклонения и нам не хотелось бы гадать что стало бы с Армянским миром, если бы он, по несбывшимся мечтаниям армянских неоязычников, отверг проповедь Просветителя. Перспектива тотальной деградации созидательной индоевропейской сущности армянского мира и молитвенное арабоязычие заунывных пустынных мотивов, чуждых “Величайшей из северных стран” не могло и не должно было бы прельстить автохтонов Нагорья – страны “Наири” – истока «животворящих рек». Арабская вязь по причинам онтологического характера не могла стать живым и символонесущим выразителем армянской духовности и знания, равно как и формирующего их армянского языкового мышления. Надо понимать также и то, что осуждавшие и выкорчевывавшие «тьму и нечисть языческих заблуждений» христианские устроители Армянского мира боролись даже не столько против современного им бессодержательного и обреченного языческого неверия, сколько против тех незримых грядущих опасностей, которые оно несло пребывающим в нем. И именно благодаря их стараниям и верности истинным предвечным ценностям и традициям предков, восставшая в седьмом веке тьма пустыни всеми кровью, насилием, искушением земных благ и потаканием низменным инстинктам материального порядка так и не сумела полностью разрушить метафизическую духовную ткань и географическую основу нашего бытия – Нагорье и его держателей, приобщенных к богооткровенному познанию истины.

Обратимся и к рассмотрению механизмов сопряжения национальных и духовных ценностей и приоритетов. Любая истинная духовность сознательно или подсознательно зиждется и питается от личного, пусть даже неосознанного контакта индивидуума со священными и трансцендентными энергиями, незримо присутствующими и благодатно пронизывающими материальную вселенную и жизнь каждого человека, сотворенного по образу и подобию божьему.

Говоря о политико-идеологической «вредоносности» «привнесенного извне» христианского учения, сторонники рассмотренных выше конспирологических теорий в качестве доказательства правоты собственного мнения любят обращаться к якобы существующему концептуальному «противостоянию» между ценностями и приоритетами национальными и христианскими (последние рассматриваются как псевдодуховные). Обвинениями сколь излюбленными столь и примитивными служат утверждения о «строительстве церквей вместо крепостей», «проповеди монашества, а не военной доблести», «насаждения пораженческой идеологии подставления под удар «второй щеки» и т. п. К несчастью эти люди столь же мало знакомы с христианством как и с собственной национальной историей. Подобные суждения не только оскорбляют и попирают своей примитивностью память и великие деяния сотен и тысяч великих сыновей армянского народа, но и на практике «денонсируют» и ликвидируют все достижения армянской цивилизации. Ни Трдат, ни Маштоц, ни Мовсес Хоренаци, ни Егише не нуждаются в апологии своей убежденной приверженности христианству и тем более армянскому патриотизму.

Несколько обобщая и упрощая реальность можно выделить три подхода к проблеме сопряжения национального и духовного уровней в жизни наций и каждого отдельного человека.

Первый подход рассматривает духовную плоскость как нечто полностью зависимое и инструментализированное по отношению к текущим национально-государственным приоритетам. Этот подход может давать такой же «текущий» и временный эффект, создавая при этом огромную опасность ввержения общества в военно-политические и идеологические катаклизмы. При всей взаимосвязи с физическим бытием, духовность и метафизическое общение с божественным представляет собою самостоятельную и в определенном ракурсе независимую плоскость. Ее низведение до инструмента, постоянно изменчивая манипуляция которым направлена на обслуживание ограниченных временными рамками конкретных политических задач не только подрывает восприятие ее метафизической ценности, но и вызывает тотальные «возмущения» в тонких сферах, способные инвертировать положительные устремления и надежды в отрицательный и губительный вектор. Ярчайшим примером опасности «земной» инструментализации священного может служить участь Третьего Рейха. Этот опыт показывает, насколько трагичным может быть конец той национально-государственной системы, где в расчете на непосредственный эффект искаженного духовно-харизматического воздействия на массы, извращаются традиционные ортодоксальные формы христианской духовности, замещаемые бесплодными попытками «интеррелигиозного» синкретизма и нездоровым (правильнее было бы сказать сатанинским) оккультизмом. Грань между даром состояния в божественной благодати и пропастью оккультных изысканий очень тонка и требует к себе непрестанного внимания тех, кому волей судеб будет определено быть кормчими Армянского мира.

Другой крайностью может быть отвержение национальных ценностей и приоритетов ради «полного» посвящения себя служению «анациональному» Богу. По существу именно подобную интерпретацию религии приписывают армянскому христианству его современные обвинители. Однако нелепость подобного суждения настолько очевидна, что побуждает нас сразу перейти к рассмотрению реальных механизмов взаимодействия и сопряжения национального и религиозного уровней.

Наднациональная сущность христианства никогда не была преградой для патриотизма христианских народов. Здоровый национализм, основанный на чувстве преданности родине и гордости ее культурой и историческим наследием есть суть заповеди почитания отца и матери, которая не ограничивается требованием почитания собственно земных телесных родителей. Более того, человек презирающий и отвергающий наследие и память предков, человек не чувствующий ответственности за судьбу народа, сыном которого он является по определению не может быть хорошим христианином и идти по стезям совершенства и благодати. Чувство преданности родной стране и готовность к самопожертвованию во имя ее спасения и процветания – обязательное условие, без которого все разговоры о постижении божественного бессмысленны и неискренни изначально. Любовь к Богу не подменяет любовь к человеку и не замещает жертвенность во имя ближнего. Более того, заветы Христа не упраздняют ветхозаветные божественные откровения, а лишь возводят их на завершающую ступень совершенства. Средства и методы, которыми реализовывалось божественное обетование об обладании «Землей обетованной» хорошо известны. Современному человеку, они могут показаться шокирующими и бесчеловечными, но кто может поставить под сомнение бесконечное человеколюбие воплощенного Сына Божия – мучимого и распятого во отпущение грехов.

Вернемся к словам, сказанным нами вначале о несоответствии гуманистического понятия справедливости божественной, проявляющейся и пронизывающей всю историю человечества. Все великие христианские святые, все отцы Вселенской Церкви, все наши святители никогда не ставили под сомнение богопризнанное и священное право народов на обладание родиной и свободу. И Церковь во все времена именем Божьим и силой небесного благословения призывала своих сыновей к исполнению священного долга по защите своей страны.

Защита права армянства на обладание родиной – Нагорьем - абсолют не только национального, но и религиозного порядка. Как мы уже говорили, наднациональная религиозная истина «нуждается» в национальном воплощении, благодаря которому и созидается прекрасная гармония различных христианских культур и цивилизаций. Каждая из этих культур неповторима и бесценна, как бесценна и неповторима жизнь каждого отдельного человека. Армянин нуждается в Нагорье, вне которого невозможно раскрыть и претворить в жизнь сокрытую в нем цивилизационнообразующую потенцию. Духовный мир армянина не имеет будущего вне Нагорья, с которым он связан теснейшими узами территориально-географического и духовно-метафизического бытия. Защита национальных святынь, уже два тысячелетия являющихся святынями христианскими, защита права тысяч еще неродившихся поколений на богопознание и богодуховенное созидание, защита предопределенной творением вселенной особой цивилизационной миссии Армянского мира бесконечно важна и никоим образом не может входить в противоречие с заповедью о любви и этосом божественного милосердия.

Бог вершит судьбы мира не столько глобальными природными катаклизмами, сколько руками самих людей. К величайшему сожалению тьма неведения и разрушительная деструкция антропологического порядка может быть подсознательно осознаным (кажущаяся только на первый взгляд контрадикция в терминах) выбором не только отдельного человека, но и целых обществ, превращающихся в орудие зла – материального и метафизического. История человечества знала много примеров, когда разрушительные нашествия диких орд в считанные десятилетия испепеляли созданные на протяжении сотен и тысяч лет материальные и культурные ценности.

Зло, в метафизическом плане означающее лишь вопиющее отсутствие совершенства, в плоскости материальной превращается в агрессивную энергию уничтожения и цивилизационного паразитирования за счет присвоения достижений порабощенных или истребленных народов и извращения общеизвестных исторических истин. Борьба со злом, равно как и само зло – явление многоуровненное. Это и внутренняя борьба человека за самосовершенствование и преодоление деструктивных импульсов в глубинах собственной сущности. Это и борьба ответственных граждан за справедливость и порядок в семье, обществе и государстве. Это и борьба созидающих культуру и одухотворяющих творение цивилизаций против сил разрушения - во имя созидания, жизни и вечности в Боге современного человечества и грядущих поколений.

В некоторых случаях, после многих веков засилья потомки пришедших извне разрушителей воспринимали и наследовали культуру поверженных ими народов или цивилизаций. В этих случаях их человеческая составляющая не была изначально «подсознательно осознанным» образом ориентирована ко злу и, исполнив определенную ей свыше функцию, она из фактора разрушения путем длительных стараний и осознанного выбора наследовала роль и место поверженных им цивилизационных социумов.

Зло, как отсутствие совершенства, а следовательно и антитеза бытия, имеет свойство концентрироваться вокруг истоков и сгустков последнего. Именно поэтому концентрация сил разрушения вокруг Нагорья выше, чем где либо на земле. «Человеческий материал», которым оперируют эти силы изначально слеп и в массе своей невосприимчив к благотворному влиянию (редчайшие индивидуальные отклонения лишь подтверждают общее правило).

Зло, цивилизационная деструкция и «варварство», в метафизической плоскости на эмпирическо-историческом уровне выливаются в изощренное по политическим методам банальное цивилизационное паразитирование. Цивилизационное паразитирование очень живучая разновидность этно-государственного устройства. Оно может длиться веками, впитывая огромное множество черт и характеристик разрушенных и порабощенных цивилизаций. Все «созидание» подобного типа имеет изначально установленный деструктивный вектор, оно поверхностно, гротескно и бесплодно. В некотором смысле оно очень походит на «планету обезьян», где как будто повторяются во всех деталях устои созидающих цивилизацию обществ, государственные и даже научные институты, но на деле все это жалкая, уродливая, но главное, бесплодная на них пародия. Но в то же время пародия для них смертельно опасная! Османская империя была «карой за грехи», чудовищем, окончательно втоптавшим в прах большую часть восточнохристианского мира. Она стала тотальным извращением и логическим концом Византийской «ойкумены», до сих пор паразитирующем на костях, крови и в первую очередь на генах автохтононных народов, из которых она выжимает максимум того, что можно выжать убив активную память о собственном прошлом. Именно поэтому насущным императивом Армянского мира может быть только непримиримая и тотальная борьба во имя жизни. Полное и безус

Войти

Арменизм и христианство

Рекомендованные сообщения

Ссылка на комментарий

Поделиться на других сайтах

Ссылка на комментарий

Поделиться на других сайтах

Ссылка на комментарий

Поделиться на других сайтах

Ссылка на комментарий

Поделиться на других сайтах

Ссылка на комментарий

Поделиться на других сайтах

Ссылка на комментарий

Поделиться на других сайтах

Ссылка на комментарий

Поделиться на других сайтах

Ссылка на комментарий

Поделиться на других сайтах

Ссылка на комментарий

Поделиться на других сайтах

Ссылка на комментарий

Поделиться на других сайтах

Ссылка на комментарий

Поделиться на других сайтах

Ссылка на комментарий

Поделиться на других сайтах

Ссылка на комментарий

Поделиться на других сайтах

Ссылка на комментарий

Поделиться на других сайтах

Ссылка на комментарий

Поделиться на других сайтах

Архивировано

Наш выбор

Сейчас в сети 2 пользователя, 0 анонимных, 1 гость (Полный список)

День рождения сегодня

Сейчас в сети

Сейчас на странице

Сейчас на странице