Угадай книгу

[Ессентуки]

А вот это:

Если у вас есть жена, это вовсе не означает, что вы обязательно должны вступать с ней в половые отношения. Все сводится к тому, чтобы избегать секса, насколько это возможно".

[Ессентуки]

Или Владимир Соловьев?

[Prankster]

Не знаю,но по стилистике и подходу к вопросу что-то восточное.Скорее всего Индия.Очень уж на Бхагават-Гиту смахивает.

[Ессентуки]

Если не Блок или Соловьев, то, скорее всего, Дао.

[Helen]

Ну да все верно эти строчки (по моему глупые) принадлежат Прабхупаде и описывают восточные семейные обряды. :onguard: :startle:

К сожалению Соловьев тут непричем. :thumbsup:

[Prankster]

Вобшшшем Пушкинская школа рулит. :biggrin: :goodjob:

[Helen]

Рыбак рыбака узнает издалека. :pleasantry: :pleasantry:

[Ессентуки]

К сожалению Соловьев тут непричем. :thumbsup:

[Prankster]

"У всех рабов были такие бирки, и на них нарезано хозяйское тавро. Здесь, в копях, на бирках у всех было тавро Рима, они были государственные рабы. Но на бирке Саака, на оборотной стороне, оба различили странные, таинственные знаки, которых ни один из них не мог понять. Саак объяснил, что это имя распятого, Спасителя, Сына Божия."

[Chantal]

Первое, что приходит в голову - Солженицын "Архипелаг ГУЛАГ", но потом уже видишь слово Рим и др., то есть, что весчь историческая - Пер Фабиан Лагерквист, философский роман "Варавва". В общем, интересный шведский писатель.

[Prankster]

Браво, Шанталь!

[Prankster]

Я давно уже не разделяю людей на положительных и отрицательных. А литературных героев - тем более. Кроме того, я не уверен, что в жизни за преступлением неизбежно следует раскаяние, а за подвигом - блаженство. Мы есть то, чем себя ощущаем. Наши свойства, достоинства и пороки извлечены на свет божий чутким прикосновением жизни...

[Prankster]

забыл написать - верхнее -загадка

[ARI]

Я давно уже не разделяю людей на положительных и отрицательных. А литературных героев - тем более. Кроме того, я не уверен, что в жизни за преступлением неизбежно следует раскаяние, а за подвигом - блаженство. Мы есть то, чем себя ощущаем. Наши свойства, достоинства и пороки извлечены на свет божий чутким прикосновением жизни...

[ARI]

Мы вошли в кабинет, и картина сразу бросилась мне в глаза. Я долго смотрел на

нее. Это была груда бананов, манго, апельсинов и еще каких-то плодов; на

первый взгляд вполне невинный натюрморт. На выставке постимпрессионистов

беззаботный посетитель принял бы его за типичный, хотя и не из лучших,

образец работы этой школы; но позднее эта картина всплыла бы в его памяти,

он с удивлением думал бы: почему, собственно? Но запомнил бы ее уже навек.

Краски были так необычны, что словами не передашь тревожного чувства,

которое они вызывали. Темно-синие, непрозрачные тона, как на изящном

резном кубке из ляпис-лазури, но в дрожащем их блеске ощущался

таинственный трепет жизни. Тона багряные, страшные, как сырое

разложившееся мясо, они пылали чувственной страстью, воскрешавшей в памяти

смутные видения Римской империи Гелиогабала; тона красные, яркие, точно

ягоды остролиста, так что воображению рисовалось рождество в Англии, снег,

доброе веселье и радостные возгласы детей, - но они смягчались в какой-то

волшебной гамме и становились нежнее, чем пух на груди голубки. С ними

соседствовали густо-желтые; в противоестественной страсти сливались они с

зеленью, благоуханной, как весна, и прозрачной, как искристая вода горного

источника. Какая болезненная фантазия создала эти плоды? Они выросли в

полинезийском саду Гесперид. Было в них что-то странно живое, казалось,

что они возникли в ту темную пору истории Земли, когда вещи еще не

затвердели в неизменности форм. Они были избыточно роскошны. Тяжелы от

напитавшего их аромата тропиков. Они дышали мрачной страстью. Это были

заколдованные плоды, отведать их - значило бы прикоснуться бог весть к

каким тайнам человеческой души, проникнуть в неприступные воздушные замки.

Они набухли нежданными опасностями и того, кто надкусил бы их, могли

обратить в зверя или в бога. Все здоровое и естественное, все приверженное

добру и простым радостям простых людей должно было в страхе отшатнуться от

этих плодов, - и все же была в них необоримо притягательная сила: подобно

плоду от древа познания добра и зла, они были чреваты всеми возможностями

Неведомого. Я не выдержал и отвел глаза.