Ислам и армяне

HORANGI · 14 февраля 2009

Может, вам будет интересно. Глава из книги Александра Никифорова (сотрудник Института философии Российской Академии наук - http://bg-znanie.ru/article.php?nid=16891) "Природа философии"

Чаще всего философию относят к науке. В нашей стране представление о том, что философия - это особая наука, в массовом сознании укоренилось благодаря длительному и монопольному господству марксизма - одной из философских систем, претендовавшей на статус науки о наиболее общих законах бытия . Причем эти законы мыслились как во всем подобные законам конкретных наук, только сферой их действия считался весь универсум, поэтому их объявляли всеобщими законами: «Предметом философии является всеобщее в системе «мир - человек» . Поскольку никаких других философских систем публика не знала и под «философией» привыкла понимать именно марксизм, постольку научный статус философии стал чем-то вроде общего предрассудка. Кстати сказать, один из немногих философских журналов в нашей стране носит название «Философские науки». И все это, конечно, не объясняется только влиянием определенной философской школы.

Понимание философии как науки выражает очень старую и до недавнего времени господствующую традицию. Даже наши смутные знания истории человеческого познания подсказывают нам, что когда-то зачатки многих наук входили в философию и лишь постепенно «отпочковывались» от нее в качестве самостоятельных научных дисциплин. А если в лоне философии способны вызревать науки, то естественно и ее самою считать наукой, тем более что философии принадлежит немало открытий относительно мира и человека. Даже школьник сегодня знает, что атомистическое строение вещества открыл философ Демокрит, а знаменитую теорему геометрии доказал философ Пифагор, чье имя она с тех пор и носит. Родоначальники западноевропейской философии Платон и Аристотель считали ее наукой, более того, самой главной наукой - наукой о наиболее общих и фундаментальных принципах бытия. Это понимание удержалось вплоть до XIX в. Например, И. Кант писал: «Если существует наука, действительно нужная человеку, то это та, которой я учу - а именно, подобающим образом занять указанное человеку место в мире - и из которой можно научиться тому, каким надо быть, чтобы быть человеком» .

Лишь в середине XIX в. позитивизм несколько поколебал это представление. Тем не менее мы его вновь обнаруживаем и в XX в.: «философия есть всеобщая наука, имеющая своею целью соединить в единую беспротиворечивую систему познания, добытые специальными науками, и свести всеобщие употребляемые наукою методы и предпосылки познания к их принципам» .

Правда, авторы весьма основательного учебника по философии, вышедшего сравнительно недавно, уже не просто провозглашают, что философия есть наука, но и уже испытывают потребность обосновать это еще недавно казавшееся незыблемым положение.

Если некоторое убеждение держится так долго, в нем, по-видимому, есть какая-то глубокая правда. Действительно, во времена античности нарождающееся научное знание противопоставило себя мифу именно в образе философии. И тогда философия действительно была наукой, более того, синтезом всех научных знаний. Однако с тех пор много воды утекло Научное знание в форме конкретных наук о природе и о духе прочно стало на ноги, и, как мне представляется, в течение последнего столетия квалификация философии как науки - это просто дань великой, но уже давно умершей традиции. Философия давно перестала быть наукой и осталась просто философией, хотя и сохранила некоторые наукообразные черты, отмеченные П. В. Алексеевым и А. В. Паниным . Я попробую высказать некоторые соображения в пользу этого тезиса.

Существует особая сфера исследования, направленная на изучение науки - ее структуры, методов, способов развития и т.п. Ее называют «философией науки». Эта область достаточно сложна, чтобы что-то говорить о ней здесь. Нам в данной связи интересно лишь то, что философия науки пыталась найти критерии научности - какие-то черты науки, присущие лишь ей и отсутствующие у всех других форм духовной деятельности. Посмотрим, удовлетворяет ли философия этим критериям.

а) Подтверждаемость фактами. Наука стремится подтверждать свои гипотезы, законы, теории с помощью фактов или эмпирических данных. Например, когда ученый утверждает, что все вороны черные, то он постарается найти какого-нибудь ворона и указать: «Видите, вон сидит ворон, и обратите внимание - черный, следовательно, мое утверждение подтверждено». Многие философы науки и сами ученые считают, что все утверждения науки в той или иной степени подтверждены или могут быть подтверждены фактами, наблюдениями, экспериментами.

Значение подтверждения для науки определяется тем, что в нем видят один из критериев истинности научных теорий и законов. Для того чтобы установить, соответствует ли теория реальности, т.е. верна ли она, мы обращаемся к экспериментам и фактам, и если они подтверждают нашу теорию, то это дает нам некоторое основание считать ее истинной. Например, обнаружение химических элементов, существование которых было предсказано Д. И. Менделеевым на основе построенной им периодической системы элементов, было подтверждением этой системы и укрепляло уверенность в том, что в ней нашла выражение реальная связь между атомными весами элементов и их химическими свойствами.

С логической точки зрения процедура подтверждения проста. Из утверждения или системы утверждений А мы дедуцируем некоторое эмпирическое предложение В. Затем с помощью наблюдения или эксперимента проверяем предложение В. Если оно оказывается истинным, то это и рассматривается как подтверждение А. Допустим, мы утверждаем: «Ночью все кошки серы». Отсюда можно заключить, что и живущая у нас кошка ночью должна показаться серой. Проверяя это предположение, мы убеждаемся в том, что действительно ночью нашу кошку рассмотреть затруднительно. Это и будет подтверждением нашего общего суждения о кошках. Конечно, здесь дело представлено предельно упрощенно, в реальной науке цепь рассуждений, ведущая от предположения к фактам, будет несравненно более длинной и сложной. Однако суть подтверждения здесь выражена достаточно ясно.

Философия, на мой взгляд, равнодушна к подтверждениям. Правда, философ не упустит случая указать на то, что его точка зрения находится в согласии с научными представлениями или с фактами общественной жизни, и склонен рассматривать это как подтверждение своих философских воззрений. Но, во-первых, это вовсе не то эмпирическое подтверждение, к которому стремится наука. Здесь нет ни логического вывода (научных данных или жизненных явлений из философских положений), ни обращения к эмпирическим методам. Речь идет просто о совместимости философской системы с данными науки, но совместимость отнюдь нельзя рассматривать как подтверждение, указывающее на возможную истинность системы. В одно и то же время, скажем, я могу пить чай и читать газету, т.е. эти действия совместимы. Но из того, что я сейчас читаю газету, странно было бы заключать, что я сейчас непременно должен пить чай. Итак, наука стремится подтверждать свои положения фактами, философия же в этом не нуждается.

б) Проверяемость и опровержимость. Утверждения науки эмпирически проверяемы и в принципе могут быть опровергнуты опытом . Пусть проверка носит опосредованный характер, пусть опровержения признаются не сразу, однако опыт, факты, экспериментальные данные все-таки ограничивают фантазии ученых-теоретиков, а порой даже опровергают их построения. Например, в 1904 г. в одном и том же номере журнала были опубликованы статьи известных физиков Дж. Дж. Томсона и Нагаоки о строении атома. Томсон представил атом в виде положительно заряженного ядра, вокруг которого вращаются по концентрическим кольцевым орбитам электроны. Нагаока полагал, что атом по хож на планету Сатурн - тяжелое ядро, окруженное кольцом электронов. Очень быстро обе эти модели были отвергнуты вследствие расхождения их с экспериментальными данными, в частности с результатами опытов Э. Резерфорда. Эмпирическая проверяемость - один из важнейших и почти общепризнанных критериев научности.

На мой взгляд, утверждения философии эмпирически непроверяемы и неопровержимы. Ну как, в самом деле, проверить и опровергнуть утверждение о том, что природа человека неизменна, что в основе развития мира лежит саморазвитие абсолютного духа, что субстанция представляет собой единство Природы и Бога и т.п.? Когда прекрасный французский философ Пьер Тейяр де Шарден утверждает, что каждая частичка вещества наделена некоторым подобием психического, разве смущает его какой-нибудь вполне безжизненный камень, лежащий на дороге? Нет, конечно! Он скажет, что психическая жизнь этого камня слишком слаба для того, чтобы мы могли обнаружить ее нашими приборами. Факты, с которыми имеет дело наука, всегда, уже со времен античности, были безразличны для философии, ибо с самого начала своего возникновения она пыталась говорить о тех вещах, которые находятся за пределами повседневного опыта и научного исследования - о сущности мира, о добре и зле, о совести и свободе и т.п. И в этом отношении философия похожа на религиозные системы, которые также не боятся опровержений.

в) Парадигмальный критерий. В каждой науке существует одна (иногда несколько) фундаментальная теория - парадигма, которой в определенный период придерживается большинство ученых. При всех оговорках, связанных с неопределенностью понятия парадигмы, нельзя отрицать того факта, что в каждой науке имеются достижения, признаваемые подавляющим большинством ученых . По-видимому, пока такой фонд общепризнанных достижений и методов исследования в некоторой области не сложился, рано еще говорить о науке. Имеется множество мнений, хаотичная совокупность фактов и методов, и каждый исследователь должен начинать с самого начала. Так было в оптике до того, как Ньютон сформулировал первую парадигму в области учения о свете; так было в исследованиях электричества до работ Б. Франклина; в учении о наследственности до признания законов Г. Менделя и т.п. Появилась первая общепризнанная теория - возникла наука.

А вот в философии никогда не было единства мнений практически ни по одному вопросу и тем более никогда не существовало философской концепции, которую признало бы большинство философов. В философии постоянно соперничают и спорят несколько направлений и школ. Фактически каждый более или менее самостоятельный мыслитель создает свою собственную философскую систему. Каждый философ знает, как трудно среди коллег - профессионалов встретить хотя бы одного человека, который согласился бы с твоим решением той проблемы, которой он сам интересуется. Да что там говорить о согласии, когда чаще всего философы не способны добиться простого взаимопонимания! И пан Живота совершенно верно схватил эту особенность философии. Мне кажется, тем, кто хочет видеть в философии науку, стоило бы обратить внимание на принципиальную плюралистичность философии и попытаться объяснить этот феномен.

г) Методы. Наука широко пользуется наблюдением, измерением, экспериментом. Она часто прибегает к индукции и опирается на индуктивные обобщения. Наука стремится вводить количественные понятия, чтобы получить возможность использовать математику. Для получения нового знания наука выдвигает гипотезы. Особенности исследуемой области явлений неизбежно детерминируют специфику методов ее исследования. Исследование оптических явлений требует одних методов, тепловых явлений - иных, химических реакций - третьих и т.д. Поэтому каждая наука к общенаучным методам познания обязательно добавляет свои специфические методы. Всего этого в философии нет или почти нет: философ не проводит наблюдений, не ставит экспериментов, не собирает фактов - он сидит в библиотеке и читает книги. В философии практически нет гипотез, поэтому если метод науки - гипотетико-дедуктивный, то философия скорее пользуется аксиоматическим методом. Причем основоположения, постулаты философских систем, как и аксиомы математических теорий, не предполагают эмпирического обоснования. Область же философского исследования настолько широка и неопределенна, что философия и не может ограничить себя никаким специальным методом.

д) Проблемы. В науке всегда существует круг открытых и общезначимых проблем. Всем биологам интересно знать, как устроена хромосома или есть ли жизнь на Марсе, любого физика заинтересует сообщение о новой элементарной частице и т.д. Ученые ищут решений своих проблем, и если ответ найден, то вряд ли кому-нибудь придет в голову еще и еще раз решать закрытую проблему. Вопрос выражает отсутствие информации, и, как только информация получена, вопрос снимается или становится риторическим.

В философии же дело обстоит совершенно иначе. Кажется даже, что в ней нет общезначимых проблем. Проблемы, интересные для одного философа или философского направления, могут показаться тривиальными или даже бессмысленными с точки зрения другого философа, иного философского направления. Ну, например, вопрос о том, как отделить царство духа от царства кесаря, обсуждению которого русский философ Н. Бердяев посвятил целую книгу, для позитивиста вообще не является вопросом. Проблема соотношения абсолютной и относительной истины, которой в марксистской философской литературе уделялось большое внимание, для сторонника прагматизма лишена не только какого либо интереса, но и смысла. В начале 30-х гг. логические позитивисты провели бурную дискуссию о природе протокольных предложений. Эта дискуссия оставила совершенно равнодушными французских и немецких экзистенциалистов. И так далее.

Удивительно, но в философии почти не встречается нерешенных проблем . На любой вопрос всегда имеется ответ, и даже не один, а несколько. Спросите о чем-нибудь философа, например: «Подчиняется ли развитие человеческого общества каким-нибудь законам?» - ив ответ вы услышите приблизительно следующее: «Гегель на этот счет говорит то-то, Шпенглер утверждает иное, Поппер высказывает свою точку зрения... Легко показать, что все они ошибаются. Хочешь, я изложу тебе мою, правильную, точку зрения на этот вопрос?» И тем не менее философы продолжают искать всё новые ответы на давно сформулированные и решенные проблемы.

е) Язык. Каждая конкретная наука вырабатывает специфический язык, стремится сделать свои понятия все более точными. Этот язык является общепринятым, он служи! для коммуникации между учеными данной области и для выражения научных результатов. И важным элементом подготовки будущего ученого является как раз овладение этик специальным языком. Понятия конкретной научной дисциплины в систематическом и точном виде представлены в учебнике, аккумулирующем в себе все достижения этой дисциплины. Поэтому, осваивая учебник, будущий специалист усваивает точку зрения на мир своей науки, ее результаты у. методы их получения.

Очень трудно говорить о каком-то специальном философском языке. Известно, что писатели, художники, общественные деятели на обычном, повседневном языке выражали интересные и глубокие философские идеи и даже целостные мировоззренческие концепции. Вспомните «Божественную комедию» Данте, «Фауста» Гете, «Преступление и наказание» Достоевского! В них философских идей побольше, чем в иных философских сочинениях.

Но все-таки не будем преувеличивать. Философия имеет свой язык - в том смысле, что за тысячелетия ее существования сложился какой-то (довольно неопределенный) крут понятий, традиционно используемых в философских рассуждениях. Это так называемые философские категории. По их употреблению посвященные узнают друг друга. Здесь деле обстоит примерно так же, как с литературоведением: конечно, можно дать оригинальную и даже интересную оценку литературному произведению, не обращаясь к специальному жаргону, и мы делаем это постоянно. Но литературовед выскажет ту же оценку лучше и точнее, используя специальные понятия. Особенность философии не в том, что у нее нет своего языка, а в том, что язык ее гораздо более расплывчат и неопределен, чем языки конкретных наук. А это объясняется как раз тем, что в философии нет единой общепризнанной парадигмы и каждый философ вкладывает в философские понятия собственное содержание. Если сравнить употребление таких понятий, как, например, «субстанция», «опыт», «справедливость», «добро», разными философами, то мы обнаружим весьма далеко расходящиеся вариации.

Насколько сильно язык философии отличается от языков конкретных наук, особенно легко заметить, если сравнить философский словарь со словарем, скажем, физики. В физическом словаре каждому термину дано четкое определение, указаны законы, в которые он входит, способы измерения и единицы соответствующей величины. Лишь в редких случаях упоминается имя ученого, впервые употребившего данный термин. Совершенно иной характер носит философский словарь. Девяносто процентов его содержания составляют исторические справки, повествующие о том, кто и в каком смысле употреблял обсуждаемый термин. Иначе говоря, в философском словаре, как правило, представлена история понятий и принципов, в то время как словарь конкретной науки дает их теорию.

Пожалуй, пока достаточно. Надеюсь, мне удалось привести заслуживающие внимания аргументы в пользу того взгляда, что философия вовсе не является наукой. Ниже я еще не раз буду возвращаться к этому вопросу. Конечно, в наш сциентистский век всеобщего преклонения перед наукой приведенные выше рассуждения могут вызвать недоумение: как

же так, философ и вдруг доказывает, что философия лежит вне науки - вне той сферы, представители которой пользуются уважением и получают финансовую поддержку с разных сторон? Кажется, разумный человек должен был бы поступать прямо противоположным образом. Когда я написал свою первую статью на эту тему , многие коллеги говорили мне с некоторым возмущением: «Что ты делаешь? Ты же рубишь сук, на котором все мы сидим!» В то время, правда, я думал не о природе философии, а о том, как бы, не нарываясь на большие неприятности, подвести мину под огосударствленный марксизм, объявивший себя высшей научной истиной. Сейчас этот мотив отпал, но суть дела не изменилась, и я с удовольствием присоединяюсь к словам обаятельнейшего испанского философа Ортеги-и-Гассета по этому поводу: «Сегодня, после того как философы с краской мучительного стыда сносили презрение ученых, бросавших им в лицо, что философия не наука, нам - по крайней мере мне - нравится в ответ на это оскорбление заявлять: да, философия не наука, ибо она нечто гораздо большее» .

Мне тоже это нравится, хотя в отличие от Ортеги я не усматриваю никакого оскорбления в констатации того факта, что философия не наука.

HORANGI · 14 февраля 2009

ФИЛОСОФИЯ И ИСТИНА

Все мы или почти все признаем, что наука дает нам истину в классическом смысле этого слова, т.е. адекватное описание действительности в форме научных законов и теорий. Но дает ли нам истину в этом смысле философия? Применимо ли классическое понятие истины к философским утверждениям и концепциям? Для ответа на этот вопрос попробуем выявить особенности тех научных предложений, к которым бесспорно применяется истинностная оценка, а затем посмотрим, обладают ли этими особенностями утверждения философии.

3.1. Основания истинностной оценки

Начнем с общепризнанного: формальная логика говорит нам, что истинными или ложными могут быть только повествовательные предложения, но не вопросительные или побудительные. К этому следует добавить, что повествовательное предложение должно быть осмысленным, и, прежде чем ставить вопрос об истинности или ложности некоторого предложения, мы должны сначала решить, осмысленно ли оно. Осмысленные повествовательные предложения широко используются как в повседневной жизни, в которой они выражают опыт и знания нашего здравого смысла, так и в науке, в которой они воплощают научное знание. Вполне естественно предположить, что такого рода предложения обладают какими-то особенностями, которые и позволяют применять к ним предикат «истинно». По-видимому, к иным языковым выражениям этот предикат не может быть применен вследствие того, что они лишены этих особенностей. Так чем же отличаются истинные и ложные повествовательные предложения?

1. Совсем нетрудно заметить, что повествовательные предложения носят описательный характер, они описывают свой объект, какие-то его свойства или отношения. Высказывания «Волга впадает в Каспийское море», «На Марсе отсутствуют признаки жизни», «Фенотипические особенности организма детерминированы его генотипом» и т.п. говорят о некоторых внеязыковых объектах и их взаимоотношениях. Такие предложения, как «Поди сюда!» или «Когда будут выдавать зарплату?», также относятся к каким-то внешним объектам, однако они ничего не описывают и тем отличаются от первых. Правда, для того чтобы предложению можно было приписать истинностную оценку, мало того чтобы оно имело форму описания, требуется, чтобы оно было подлинным описанием, т.е. содержало в себе неявную (или даже явную) претензию на существование описываемого положения дел. Допустим, вы перевели с английского языка фразу, которая по-русски выглядит так: «Лондон расположен на Темзе». Даже если вы произнесли или написали ее то хотя она и имеет вид повествовательного предложения тем не менее еще не является подлинным описанием: вы не утверждаете, что Лондон действительно расположен на Темзе, вас интересует не Лондон, не соответствие данного предложения реальному положению дел, а его соответствие английскому оригиналу. Для того чтобы предложение было подлинным описанием, в нем должен присутствовать момент утверждения или отрицания, показывающий, что предложение претендует на воспроизведение реального положение дел. В свое время Г. Фреге предлагал выражать особым знаком утверждаемость повествовательного предложения, ибо только в этом случае оно становится подлинным описанием.

2. По-видимому, предложение, претендующее на истинностную оценку, обладает еще одной важной особенностью оно должно быть разрешимо - в том смысле, что должен существовать интерсубъективный способ проверки этого предложения, позволяющий установить, истинно оно или лож но. В самом деле, если к некоторому предложению применима истинностная оценка в классическом ее истолковании то это означает, что имеется какой-то способ установить соответствует оно объекту или нет. Если такого способа - ни прямого, ни косвенного - не существует, то истинностная оценка просто теряет смысл. Фундаментальной проблемой классической концепции истины всегда была проблема критерия: как соотнести наше знание с действительностью? Если мы не можем этого сделать, то зачем нам вообще нужно понятие истины? Поэтому к принципиально непроверяемым предложениям истинностная оценка неприменима. (Я не говорю об истинах веры.) Метод проверки должен быть интерсубъективным, т.е. каждый желающий может проверить и убедиться, истинно некоторое предложение или ложно.

3. Наконец, интерсубъективная проверяемость предложений, допускающих истинностную оценку, делает их общезначимыми. Это следует понимать в том смысле, что если некоторое предложение признано истинным или ложным, то с этой оценкой вынужден согласиться каждый человек, независимо от своего национального происхождения, классовой принадлежности, идеологических, политических и прочих ориентации. Такие истины, как «Свинец тяжелее железа», «Сила тока в цепи пропорциональна напряжению», «Кит — млекопитающее», вынужден принимать каждый человек, который понимает их смысл и способ проверки. При этом совершенно неважно, кто первым высказал истинное предложение — итальянец или китаец, миллионер или пролетарий, Нильс Бор или Папа Римский. Поэтому истина бессубъектна: не имеет значения, кто высказал истину, она будет принята; не имеет значения, кто высказал ложь, она будет отвергнута. На эту черту истины обращал внимание наш великий ученый и мыслитель В. И. Вернадский.

«Идеал научной работы, — писал он, — безличная истина, в которой всякое проявление личности по возможности удалено и для установления и понимания которой безразлично, кем и при какой обстановке она найдена, ибо эта научная истина, т.е. научный факт, эмпирическое научное обобщение, вновь непрерывно пересматривается и логическим анализом, и возвращением вновь к реальному явлению многократной проверкой новыми лицами» .

В общезначимости и бессубъектности истинных предложений проявляется объективность истины: поскольку соответствие мысли объекту зависит только от объекта, постольку субъект мысли здесь оказывается совершенно иррелевантным. Поэтому, высказывая истинные утверждения, мы практически никогда не ссылаемся на авторитет или источник т.е. не говорим: «Как считает Коперник, Земля вращается вокруг Солнца» или «По мнению Дарвина, лошади кушают овес и сено». Конечно, далеко не всякая истина сразу же принимается всеми. История науки показывает, что очень многие истины с трудом входили в общественное сознание. Однако интерсубъективная проверка в конечном счете убеждает всех.

Таким образом, рассматривая предложения, которым обычно приписывается истинностная оценка, мы обнаруживаем, что эти предложения должны быть описательными, интерсубъективно проверяемыми и общезначимыми. Благодаря внутренней связи перечисленных свойств отсутствие хотя бы одного из них делает сомнительным наличие двух других и разрушает основу, на которую опирается истинностная оценка предложения. Те же самые свойства присущи и системам рассматриваемых предложений - научной теории, рассказу очевидца о некотором событии, изложению историком хода событий прошлого и т.п. Такие системы точно так же носят характер описаний, интерсубъективно проверяемы и общезначимы. Следователь проверяет показания свидетеля, обращаясь к показаниям других очевидцев события, изучая место происшествия, обращаясь к результатам экспертиз и т.д. И каждый, кто понимает способ проверки, соглашается с той картиной происшествия, которую в конечном итоге создает следователь. Собственно, суд и решает, имеем ли мы дело с общезначимой истиной или с субъективным заблуждением. Интерсубъективнои проверяемостью и общезначимостью истины объясняется интернациональность науки, признание учеными разных стран одних и тех же научных достижений.

3.2. По ту сторону истины и лжи

Обладают ли философские утверждения теми свойствами, наличие которых является предпосылкой применимости истинностной оценки?

Мы отметили, что вопрос об истинности или ложности некоторого предложения можно обсуждать лишь после того, как мы решили, что данное предложение осмысленно. Если перед нами бессмысленное словосочетание, то смешно было бы спрашивать, истинно оно или ложно. В одной из своих ранних статей, носившей название «Устранение метафизики посредством логического анализа языка», Р. Карнап пытался доказать, что предложения философии бессмысленны, поэтому понятие истины к ним неприменимо. Он указывает два источника бессмысленности. Предложение может оказаться бессмысленным вследствие того, что в нем нарушены грамматические, или синтаксические, правила, например, «Береза между завтра» или «Точка на лежать» и т.п. Это даже и не предложения в строгом смысле этого слова, и мы легко усматриваем их бессмысленность. Однако предложение грамматически может быть построено правильно, но в нем нарушены семантические правила, и это делает его бессмысленным. Например, предложение «Дом быстро бежит» по грамматической структуре не отличается от предложения «Олень быстро бежит», но с точки зрения семантики первое предложение бессмысленно, ибо предикат «бежать» - согласно нормам языка - нельзя приписывать таким объектам, как дом. Бессмысленность второго рода обнаруживается лишь благодаря логическому анализу, поэтому в повседневной речи так много бессмысленных предложений.

Карнап полагал, что предложения философии хотя и имеют вид грамматически правильно построенных предложений, однако семантически бессмысленны. Почему? Потому, отвечает он, что осмысленное предложение может быть сведено к предложениям, говорящим о чувственно воспринимаемых вещах и событиях, и мы можем убедиться в его истинности или ложности благодаря чувственному опыту. Можно наблюдать быстрый или медленный бег оленя. Но нельзя наблюдать быстрый или медленный бег дома. Предложения философии нельзя свести к предложениям, говорящим о чувственном опыте. Поэтому они бессмысленны. Эти рассуждения сейчас кажутся несколько наивными, однако в них тем не менее выражена одна мысль, с которой трудно спорить: действительно, философские утверждения нельзя верифицировать, т.е. подтвердить их эмпирически. И если на этом основании вряд ли можно объявлять их бессмысленными, как полагал в своей молодой запальчивости Карнап, тем не менее неверифицируемость отличает философские предложения от тех предложений повседневного и научного языка, которым мы даем истинностную оценку.

Это приводит нас к уже упоминавшемуся различию между утверждениями философии и науки: первые - непроверяемы, их нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть фактами, они неразрешимы - в том смысле, что с помощью эмпирических методов нельзя установить их истинность или ложность. Это настолько общеизвестно, что неловко, право, об этом и говорить. Однако иногда можно встретить рассуждения о том, что философские утверждения и концепции проверяются практикой, которая показывает, что одни философские концепции лучше и плодотворнее других. Если такие рассуждения вообще имеют какой-либо смысл, то его можно выразить приблизительно следующим образом. Руководствуясь теми или иными философскими представлениями, люди, группы людей действуют, и их деятельность служит пробным камнем их философских представлений, Если они добиваются успеха, то их философские представления истинны; если терпят поражение - это свидетельствует о ложности их философских взглядов. Представленная в таком виде, апелляция к практике сразу же обнаруживает свою несостоятельность. Во-первых, ложные идеи и теории часто приводят к плодотворным техническим и практическим результатам, о чем свидетельствует история медицины, история создания паровой машины, история алхимии и т.д. Поэтому практический успех еще не может служить критерием истинностной оценки. Во-вторых, успех в социальной жизни часто определяется не философскими воззрениями, а социальной организацией, и как часто человек с глубоким пониманием движущих пружин социальной жизни терпит крушение там, где торжествует конформизм, ориентирующийся на внешние и сиюминутные факторы! Ссылка на практику неявно подменяет вопрос об истинности философских систем вопросом об их полезности, следовательно, означает переход от классической к прагматистской концепции истины.

Но если философские утверждения и концепции непроверяемы, то их нельзя признать и описаниями. Поппер в одной из своих работ замечает, что если наши утверждения описывают реальность, то они могут быть опровергнуты, ибо всегда существует возможность, что реальность не такова, как мы ее описываем. Если же философские утверждения не могут быть проверены, не могут быть опровергнуты, не могут прийти в столкновение с реальностью, то все это означает, что они и не претендуют на ее описание! Может показаться, что это не совсем верно, ибо в философских системах наряду с нормативными, оценочными и т.п. утверждениями встречаются и описательные утверждения, например «Бытие есть ничто» или «Изменение качества осуществляется посредством скачка». Однако если мы более внимательно посмотрим на такого рода утверждения, то убедимся, что это вовсе не описания, а скорее определения, соглашения об употреблении терминов и следствия этих соглашений. Раскроем, например, одно из типичных философских сочинений - «Этику» Спинозы, обладающую тем достоинством, что автор старается четко и ясно выразить все основания своей системы. Что мы обнаруживаем на ее первых страницах? Определения и аксиомы, выражающие тот смысл, в котором автор употребляет важнейшие термины своей философии - Бог, субстанция, атрибут, модус и т.п. Затем из этих исходных соглашений автор дедуцирует теоремы, которые, по сути дела, представляют собой раскрытые, развертывание первоначальных определений и аксиом. И так Спиноза поступает в каждой из пяти частей своего труда. Он не обращается к фактам, он ничего не проверяет, он только дедуцирует. Вся система, таким образом, представляет собой громадную совокупность конвенций о значении и смысле понятий, об употреблении терминов. И это - существенная черта каждой философской системы.

Можно возразить, конечно, что и естественно-научные теории часто строятся точно таким же образом, что «Начала» Ньютона опираются на определения понятий механики и три закона динамики, что в основе классической электродинамики лежат уравнения Максвелла, которые также можно рассматривать как соглашения об употреблении фундаментальных терминов этой области и т.д. Все это верно: по своей структуре философская система может не отличаться с естественно-научной теории. Однако исходные определения и принципы научной теории подвергаются эмпирической проверке, и в ходе этой проверки выясняется, что они представляют собой не просто лингвистические соглашения, подлинные описания реального положения дел. Система ж философских определений и соглашений не подвергается не может быть подвергнута такой проверке, она всегда остается в плоскости языка, следовательно, не может рассматриваться как описание реальности.

Именно благодаря тому, что философские утверждения не представляют собой интерсубъективно проверяемых описаний, они и не являются общезначимыми - в том смысле что каждый, кому понятно их значение, должен соглашаться с ними.

«... В результате работы философии, - замечает по этому поводу Вернадский, - нет общеобязательных достижений - все может быть не только подвергнуто сомнению - но, что важнее всего, это сомнение может войти как равное в организацию философской мысли каждого времени. В отсутствии общеобязательных достижений заключается резкое отличие результатов философского творчества от построения Космоса научной мыслью...»

Если некоторое утверждение непроверяемо и ничего н описывает, то нет никаких оснований, которые заставили бы нас согласиться с этим утверждением. Истину мы вынуждены принимать в силу объективных обстоятельств: мы не можем отвергнуть истину, принять ее заставляет нас внешняя необходимость. Но что заставляет нас принимать философские утверждения? Только субъективные, национальные, классовые и т.п. предпочтения, а они различны у разных людей. Поэтому разные люди будут принимать разные философские утверждения и системы.

«Всякая мыслящая личность может выбирать любую из философских систем, создавать новую, отвергать все - не нарушая истину» .

Все это свидетельствует о том, что к философским утверждениям понятие истины неприменимо. Истинностная оценка имеет смысл лишь для интерсубъективно проверяемых и общезначимых описаний. Философские утверждения таковыми не являются. Следовательно, они не могут оцениваться как истинные или ложные.

В конце концов, этот вывод является непосредственным следствием простого, очевидного, но, как мне представляется, решающего аргумента. Эмпирически констатируемый плюрализм философских систем, направлений, концепций неопровержимо свидетельствует о том, что философские утверждения не находятся в истинностном отношении к миру. Если бы в сфере философии речь могла идти об истине, то плюрализм был бы невозможен: давным-давно была бы выделена истинная система философии - философская парадигма, - которая объединила бы вокруг себя подавляющее большинство философов всех стран, и развитие философии пошло бы точно так же, как происходило развитие конкретных наук. Но этого до сих пор не произошло. Более того, именно в XX в. - веке громадных успехов науки и экспансии ее во все сферы человеческой деятельности - резко возросло и разнообразие философских систем и направлений.

Более 100 лет назад, в 1886 г., Ф. Энгельс писал:

«... Это понимание (понимание истории Марксом. - А.Н.) наносит философии смертельный удар в области истории точно так же, как диалектическое понимание природы делает ненужной и невозможной всякую натурфилософию. Теперь задача в той и в другой области заключается не в том, чтобы придумывать связи из головы, а в том, чтобы открывать их в самих фактах. За философией, изгнанной из природы и из истории, остается, таким образом, еще только царство чистой мысли, поскольку оно еще остается: учение о законах самого процесса мышления, логика и диалектика» .

Здесь совершенно верно замечено, что, как только некоторая область исследования начинает пользоваться научными методами и оказывается способной устанавливать истину, философским спекуляциям в этой области приходит конец. Однако в своих размышлениях о судьбах философии

Энгельс, по-видимому, неявно принял позитивистскую точку зрения О. Конта - его закон трех стадий интеллектуального развития человечества: за теологической следует мета физическая стадия, которая, в свою очередь, сменяется позитивной, или научной, стадией. Вероятно, Энгельс полагал, что философия уже умирает, теснимая со всех сторон наукой, и создание материалистического понимания истории нанесло ей последний, «смертельный» удар. Но философия, как известно, не умерла, и, несмотря на громадны» успехи науки и чудовищное давление идеологической и политической пропаганды, загнавшее философию в самый темный угол общественной культуры, наш век дал философии больше, чем любое из предшествующих столетий. А что будет в следующем, XXI веке, который, быть может, окажется более благоприятным для работы философов и для философии?!

Растущее многообразие философских систем и концепций - решающий аргумент в пользу положения о том, что понятие истины к философии неприменимо. Мы можем говорить о приемлемости, о полезности, об убедительности философских утверждений, но не об их истинности. Добавим это соображение к тем, которые были высказаны в гл.1, мы получаем достаточно серьезное основание для нашего главного вывода: философия принципиально отлична от науки и утверждение о том, что какая-то философская система есть наука, представляет собой не более чем пропагандистское клише.

3.3. Знание или мнение?

Сочетание слов «философское знание» настолько привычно настолько прочно укоренено в языке, что без него часто почта невозможно обойтись. Но является ли философия знанием? Античные греки разделяли знание (episteme) и мнение (doxa). Знание есть то, считали они, что безусловно и абсолютно истинно, что постигается только разумом, что всегда остается истинным. Мнение же может быть истинным или ложным, это то, что опирается на чувственное восприятие вещей и явлений. Сейчас мы могли бы сказать (это отметил в одной из своих статей финский логик Я. Хинтикка), что знание выражается в таких предложениях, которые всегда сохраняют свою истинность, например «Луна - спутник Земли», «Квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов», «Париж находится во Франции» и т.п. Все это верно и сегодня, и было верно вчера и сотни лет назад. А вот предложения типа «Сократ спит» или «Сократ прогуливается» в одно время могут быть истинными, в другое - могут оказаться ложными. Такие предложения выражают мнение. Знание относится к вечным, неизменным, умопостигаемым вещам, чья неизменность и вечность гарантируют вечную истинность выражающих их предложений; мнение же относится к текучим, изменчивым вещам нашего чувственно воспринимаемого мира, поэтому оно то истинно, то ложно.

Свою философию древние греки считали, конечно, знанием - знанием неизменной сущности и основы бытия. Сейчас мы понимаем, что системы Демокрита, Платона, Аристотеля такого знания не дают. Но они не являются и мнением (Доха) в античном смысле. Нельзя сказать, что философия Платона то истинна, то ложна в зависимости от того, в какой момент времени ее рассматривают. Таким образом, с современной точки зрения философия не находит себе места в античной дихотомии episteme - doxa.

У философов Средневековья другая проблема: соотношение знания и веры. Знание - это то, что может быть рационально обосновано, что постигается разумом. Но есть более глубокие истины, содержащиеся в Св. Писании и в трудах отцов церкви. Они могут быть непостижимы для разума, в них нужно верить, даже если они непонятны, более того, противоречивы (Тертуллиан, Ансельм Кентерберийский). Вера предшествует разумному познанию и служит исходным основанием для построений разума. Именно в этот период, когда Тертуллиан, Августин, Эриугена объявили Бога единственным объектом познания, философия становится рациональным способом познания Бога, опирающимся на веру и служащим ей. Философия в тот период - рациональный способ познания Бога в мире.

Возрождение и Новое время постепенно вытесняют Бога из природы - сначала отводят ему лишь роль Создателя, а затем и вовсе отказываются от «этой гипотезы» (Лаплас).

Познанием природы с успехом начинает заниматься наука, и знание становится только научным знанием – обоснованным с помощью опыта знанием фактов и законов. Вера отступает в область религии. Наряду с ней у нас сегодня есть обыденное знание, опирающееся на повседневную практическую деятельность, и научное знание, обоснованное экспериментом и логикой. Философию же приходится считать мнением, но не в античном, а в современном смысле этого слова - как выражение индивидуальных оценок и отношений к миру.

Все мы согласны, что мнение субъективно, что у каждого человека свое мнение и каждый имеет право на собственное мнение. Мы согласны, что мнения нельзя оценивать с точки зрения истинности или ложности. И это справедливо также для философии как разновидности мнения. Мы говорим не о знании, а именно о мнении Платона, Аквината или Вольтера по тому или иному философскому вопросу. Философия как мировоззрение есть мнение философа о мире и о себе.

К сожалению, мне не попадалось работ с анализом понятия «мнение» и с выделением разновидностей мнений. Однако очевидно, что мнения бывают разных типов. Скажем, вы считаете Ван Гога великим художником - это ваше мнение. А кому-то он представляется «маляром негодным» - это его мнение. В подобных случаях нелепо спрашивать, а как же «на самом деле» - велик Ван Гог или бездарен? Наши мнения в данном случае выражают наше отношение к живописи Ван Гога, наши субъективные оценки его творчества, и хотя эти оценки могут быть диаметрально противоположными, тем не менее нельзя сказать, что одна из них истинна, а другая - ложна, ибо здесь нет никакого «на самом деле». В сфере мнений закон противоречия не действует. Многие мнения именно таковы, и они входят в состав философских систем.

Однако мы называем мнениями также наши субъективные представления о вещах и положениях дел. Не оценка, не отношение, не вкус выражаются в таких мнениях, а скорее мои представления, предположения о реальности, которые я не могу проверить и обосновать. «Мне кажется, что этот самолет не взлетит», - говорит опытный авиаконструктор, едва взглянув на новую модель самолета. «Я думаю, этот пациент тяжело болен», - говорит опытный врач еще до всяких исследований и анализов. «Из этого ребенка вый дет толк», - говорит опытный педагог. Все они выражают

свое мнение о вещах и событиях, не пытаясь его обосновывать. Но мнения такого рода часто оказываются истинными или ложными.

По-видимому, и такие мнения входят в философские системы. Их нельзя считать знанием, ибо нельзя проверить эмпирически или доказать логически. Однако такие мнения со временем могут стать знанием, когда появляется возможность проверки и доказательства. Когда Демокрит утверждал, что лишь «в общем мнении существует сладкое, в мнении - горькое, в мнении - теплое», а в действительности существуют лишь атомы и пустота, то в V в. до н.э. это было лишь его субъективным, ничем не подтвержденным мнением о действительности. Аристотель полагал, что в центре Космоса находится бог - перводвигатель, который и вращает звездную сферу. Это тоже было его личным мнением. Но мнение Аристотеля впоследствие было отброшено, а мне-ние Демокрита превратилось в обоснованное знание. Когда пифагореец Филолай (V в. до н.э.), считая огонь более совершенным, нежели земля, помещает огонь в центр мира и приходит к мысли о том, что Земля должна двигаться, то мы сейчас ясно видим, что речь идет о мнении, которого, кстати сказать, долго никто не принимал всерьез. Только через две тысячи лет Коперник начинает превращать это мнение в знание.

Каждая философская система в целом - это совокупность мнений философа о мироздании. Некоторые из этих мнений интересны как выражение определенного субъективного отношения и могут разделяться многими людьми. Какие-то мнения философа быстро отбрасываются как выражение его ничем не подкрепленных и не оправдавшихся предположений. Но иногда мнения философа дают толчок научному поиску и трансформируются в знания. Мнение философа превращается в знание ученого. Так было со многими философскими идеями относительно космоса, биологической эволюции, государственного устройства и т.д.

Ara55 · 14 февраля 2009

Наиболее общие законы природы – это предмет физики. Когда-то философия этим занималась (натурфилософия), но после оформления современного математического естествознания философия от исследования этого предметного поля практически отказалась.

Всякая наука способна на отпочкование от нее более специфичной дисциплины. В свое время из единственно существовавщей науки-философии отпочковались многие дисциплины. Нет никаких серьезных доводов, что из-за этого мать-дисциплина перестает быть наукой.

Во-первых, не только логика, во-вторых, у теологии метод тоже логика.

Слава богу, что и логика тоже. Согласен.Можем добавить еще диалектику, верно ? Еще что-то есть ?

Замечу, что философия не только пользуется методом (логика и пр.) , но и дополняет этот метод новыми открытиями.

Результаты научных теорий не являются критерием истинности в философии.

Почему же ? Что изменилось с тех пор как древние философы находили подтверждение своим утверждениям в природе, языке и обществе ?Я что-то не пойму. Законы физики не распространяются на химические соединения, биологические организмы и т.д.?

У химии свои специфические законы, касающиеся более сложных образований чем обьекты физики. Деление здесь условное , все это научные законы верные в своих специфичных условиях.

Например, законы гравитации верны и внутри атомного ядра, но ими можно пренебречь ввиду значительно более сильных взаимодействий.

Другой пример, отдельные хим.молекулы тоже гравитационно притягиваются, но в масштабах присущих химии, значительно более действенны взаимодействия сложных электрических полей этих молекул.

Далее, на уровне психики, психическая мотивация становится сильнее химической природы простой физиологии.

Это истинная теория, плюс к этому она подтверждается наблюдениями других наук. А вот утверждение «сознание(идеальное) - есть продукт материального мира (материи)» - это ложная теория, которая не подтверждается наблюдениями других наук.

Интересно, какие это науки подтверждают первичность идеального перед материей ?

Если бы человека ничего кроме закономерностей, которым подчиняются взаимосвязи в природе, не интересовало, то, может, он бы и мог ограничится наукой.

В свое время он вынужденно ограничивался исключительно теологией и суевериями. Вы не признаете известное историческое развитие и смену теологии наукой ?

продолжение следует через три дня

Ara55 · 16 февраля 2009

продолжение

Если бы человека ничего кроме закономерностей, которым подчиняются взаимосвязи в природе, не интересовало, то, может, он бы и мог ограничится наукой.

В свое время он вынужденно ограничивался исключительно теологией и суевериями. Вы не признаете известное историческое развитие и смену теологии наукой ?

На самом деле человек в поиске закономерностей, постепенно сужал область Непостижимого областью Познанного.

На стадии дикого человекоподобного - однозначно все решала скорость принятия решений. Только потом с освоением коллективных действий и орудий наступила пора превентивных решений.

А разве прачеловек не был с самого начала стадным существом?

Конечно, так же как современные обезьяны, которые еще не потеряв скорости принятия решений (на сомнения и рефлексирование) уже применяют коллективные действия.

Восторг, мысленная фиксация и т.п. – это переживания, а не ощущения. Ощущения в процессе счета и осознания течения времени не задействованы. В этом отличие чувства времени от чувства тяжести.

Вы пытаетесь разделить "простые" ощущения от отдельных рецепторов (нервных окончаний) и "сложные" ощущения от большого комплекса нервной системы.

На самом деле нервная система работает только комплексно, укол тончайшей иголкой в одно нервное окончание вовлекает в процесс значительный массив нервных клеток.

Рискну предположить, что любое "мероприятие" нервной системы от "простых" ощущений до "сложных" переживаний отличаются лишь областью(местом) и количеством задействованных нервных клеток.

И еще более смело предположу, что любое такое "мероприятие" находит свое вторичное отражение в другом классе нервных клеток , возможно реагирующих на эл.маг.поле первого мероприятия.

Скорее всего существует и третье отражение, дальше уже боюсь углубляться.

Но для нашего разговора здесь важно лишь понимание, что "технологически" все уровни являются "ощущениями", отличаясь лишь природой своего отражаемого обьекта .

Я как-то сказал, что у вас нет души, и вы обиделись. И зря. Если у вас нет достаточных наблюдений, чтобы удостовериться в наличии у вас души, значит, у вас ее нет. У меня – есть.

Какие могут быть обиды ? Отдельные индивиды тоже наблюдают нечто недоступное другим. Видимо из зависти к их уникальным способностям обычные особи их помещают в психиатрические больницы.

Но не будем о грустно-смешном.

Я ни в коей мере не сомневаюсь, что многие верующие испытывают религиозный экстаз. Разница лишь в том, что мне известны более низменные (природные) причины такого явления и они наблюдаемы, систематизируемы...

Заведомо непостижимое наукой не является необходимо заведомо непостижимым вообще.

Постижимое в принципе(где-то, кем-то,когда-нибудь) - постижимо наукой, вопрос лишь во времени набора статистики.

А по-моему, во времена Золя консюмеризм уже был. И потом, во времена Золя не было проблемы гастарбайтеров, вроде бы, еще.

Если вы читали Золя, вы не могли не заметить, что он осуждает желание его богатых современников иметь малое число наследников, во избежание сложности раздела имущества и капитала(здесь и распыление капитала).

История посрамила Золя, выбрав осуждаемую им модель.

Поколение Золя дало избыток рабочей силы и ее вынужденное насильственное сокращение войнами , в полном соответствии с теорией Мальтуса.

Тогда речь шла о войне за возможность занять своих лишних рабочих освоением и эксплуатацией колоний.

Ara55 · 16 февраля 2009

Может, вам будет интересно. Глава из книги Александра Никифорова (сотрудник Института философии Российской Академии наук - http://bg-znanie.ru/article.php?nid=16891) "Природа философии"
...

Мне тоже это нравится, хотя в отличие от Ортеги я не усматриваю никакого оскорбления в констатации того факта, что философия не наука.

Всю суть этой многословной статьи можно выразить одним предложением, философия не наука потому, что она не пользуется практикой в качестве критерия истинности ее продуктов.

Какие могут быть претензии к таким "философам", на самом деле провозглашающим бессмысленность занятие философией и не стыдящихся этого ? Разве что напомнить им о старом понятии "схоластика" ?

Проблема в том, что студентов-философов учат всем известным "философским" учениям, и времени на обучение необходимому минимуму научных знаний не остается.

С другой стороны, обучаемым фундаментальным наукам дается слишком мало философских знаний (и то бессистемно).

Можете спросить, а почему в СССР (где было неплохое обучение ученых философии) не было прогресса в философии ?

Причина в догматизации материализма от Маркса и Энгельса, не позволяющей малейшего сомнения в работах классиков. А наука, как известно, развивается лишь исследуя нестыковки теории с практикой.

Какие же проблемы стоят перед философией(как наукой) сегодня ?

На мой взгляд, физика подошла к теоретическому порогу делимости материи и пора отказаться от дихотомии антиномии Канта о бесконечности времени существования Вселенной в пользу ее конечности (или квази-бесконечности в виде конечных циклов).

В части развития метода т.е. аппарата философии , я предполагаю, что философам пора обратить внимание на проблемы решаемые в информатике. В частности , проблема "искуственного разума" , на мой взгляд, то направление где скорее всего будут сделаны новые открытия.

HORANGI · 27 февраля 2009

Всякая наука способна на отпочкование от нее более специфичной дисциплины. В свое время из единственно существовавщей науки-философии отпочковались многие дисциплины. Нет никаких серьезных доводов, что из-за этого мать-дисциплина перестает быть наукой.

Не только всякая наука способна на отпочкование от нее более специфичной дисциплины, но и наука как целое отпочковалась от родственной ей по происхождению и по ряду признаков, но иной сфере духовной деятельности.

Слава богу, что и логика тоже. Согласен. Можем добавить еще диалектику, верно ? Еще что-то есть ?

Конечно, есть. Интуиция. Личный экзистенциальный опыт. Литературное творчество. Толкование текстов. Мистико-религиозное озарение. И т.п.

Замечу, что философия не только пользуется методом (логика и пр.) , но и дополняет этот метод новыми открытиями.

Как и теология.

Результаты научных теорий не являются критерием истинности в философии.

Почему же ? Что изменилось с тех пор как древние философы находили подтверждение своим утверждениям в природе, языке и обществе ?

Про религиозный опыт не забудьте. Про слова Сократа о том, что его не интересует устройство природы и космоса. Про фразу Гегеля, что «если факты противоречат моей теории,тем хуже для фактов» и т.п.

У химии свои специфические законы, касающиеся более сложных образований чем обьекты физики. Деление здесь условное , все это научные законы верные в своих специфичных условиях.

Законы физики распространяются на химические соединения, биологические организмы и т.д. или не распространяются?

Интересно, какие это науки подтверждают первичность идеального перед материей ?

Математика, например. Помимо наук, это подтверждает и философия.

Если бы человека ничего кроме закономерностей, которым подчиняются взаимосвязи в природе, не интересовало, то, может, он бы и мог ограничится наукой.

В свое время он вынужденно ограничивался исключительно теологией и суевериями. Вы не признаете известное историческое развитие и смену теологии наукой ?

Смену теологии наукой не признаю. Это все равно, что говорить о смене скульптуры музыкой. В одни эпохи процветает скульптура, в другие музыка, но нельзя сказать, что музыка отменяет скульптуру. Это раз. Из того, что человек когда-то якобы ограничивался теологией и суевериями никак не следует, что теперь он обязан ограничиваться только наукой.

На самом деле человек в поиске закономерностей, постепенно сужал область Непостижимого областью Познанного.

Область непостижимого – бесконечна. Ее невозможно сузить. )))

Восторг, мысленная фиксация и т.п. – это переживания, а не ощущения. Ощущения в процессе счета и осознания течения времени не задействованы. В этом отличие чувства времени от чувства тяжести.

Вы пытаетесь разделить "простые" ощущения от отдельных рецепторов (нервных окончаний) и "сложные" ощущения от большого комплекса нервной системы.

Нет, я пытаюсь отделить ощущения от переживаний. Область переживаний шире области ощущений. Всякое ощущение есть переживание, но не всякое переживание есть ощущение.

Я как-то сказал, что у вас нет души, и вы обиделись. И зря. Если у вас нет достаточных наблюдений, чтобы удостовериться в наличии у вас души, значит, у вас ее нет. У меня – есть.

Какие могут быть обиды ? Отдельные индивиды тоже наблюдают нечто недоступное другим. Видимо из зависти к их уникальным способностям обычные особи их помещают в психиатрические больницы.

Бывает и наоборот. Когда отдельные индивиды не понимают нечто понятное всем. Первый вариант обычные особи называют психозом, второй вариант идиотизмом. Но в обоих случаях необычных особей помещают в то же самое заведение.

Но не будем о грустно-смешном.

Я ни в коей мере не сомневаюсь, что многие верующие испытывают религиозный экстаз. Разница лишь в том, что мне известны более низменные (природные) причины такого явления и они наблюдаемы, систематизируемы...

В том-то и дело, что вам известны только низменные, а ненизменные вам не могут быть известны по определению как неверующему. Но из самого по себе этого обстоятельства еще никак не следует, что их не существует.

Заведомо непостижимое наукой не является необходимо заведомо непостижимым вообще.

Постижимое в принципе(где-то, кем-то,когда-нибудь) - постижимо наукой, вопрос лишь во времени набора статистики.

Нет.

HORANGI · 27 февраля 2009

Можете спросить, а почему в СССР (где было неплохое обучение ученых философии) не было прогресса в философии ?

HORANGI · 27 февраля 2009

Всю суть этой многословной статьи можно выразить одним предложением, философия не наука потому, что она не пользуется практикой в качестве критерия истинности ее продуктов.

Ara55 · 1 марта 2009

Не только всякая наука способна на отпочкование от нее более специфичной дисциплины, но и наука как целое отпочковалась от родственной ей по происхождению и по ряду признаков, но иной сфере духовной деятельности.

Когда предок человека 2 млн лет назад тесал булыжник для изготовления из него инструмента, он уже знал что делает и для чего, хотя не называл это технологией.

До духовной деятельности ему было еще очень далеко, знаете ли. Хотя, зависит от того , что называть духовной деятельностью.

По мне осознанное тесание булыжника более духовно, чем современная никчемная болтовня вокруг бессмысленных выдумок.

Конечно, есть. Интуиция. Личный экзистенциальный опыт. Литературное творчество. Толкование текстов. Мистико-религиозное озарение. И т.п.

Интуиция . Чего она стоит без необходимого образования ? Ни-че-го.

Скажете, что она есть у всех , но понять ее можно только грамотному человеку ?

Верно, но из этого скорее следует, что интуиция - есть следствие образованности, другие предположения уже излишни.

Литература.Иначе говоря письменное общение со многими. Оно может быть продуктивным, а может быть и средством убийства времени. Продуктивность подразумевает продукт, нематериальный(алгоритм) , который способен дать уже материальное воплощение (поведение или производство).

Личный экзистенциальный опыт. Давайте обсудим, если это не секрет.

Мистико-религиозное озарение. Тоже личное ? Можно и это обсудить.Было бы что-то конкретное.

Про религиозный опыт не забудьте. Про слова Сократа о том, что его не интересует устройство природы и космоса. Про фразу Гегеля, что «если факты противоречат моей теории,тем хуже для фактов» и т.п.

Не забываю, и стараюсь исследовать , было бы что ощутимое.

Сократ и Гегель пользовались логикой, т.е. теоретическим аппаратом, способным дать множество недостоверных заключений, если не согласовывать их с наблюдаемым опытом.

Согласование часто производится неявно, в частности выбором исходных посылов, ранее утвержденных практикой предков.Гегель старался не видеть этого, как явление противоречащее его системе.

Законы физики распространяются на химические соединения, биологические организмы и т.д. или не распространяются?

Еще раз,

каждый вид взаимодействия существенен в своем масштабе. Биологические организмы состоят из частиц , на которые распространяются законы химии. Эти в свою очередь состоят из частиц взаимодействующих по законам физики.

В то же время некоторые законы физики верны и для биологических организмов, как для любых физических тел.

Но если вы хотите обьяснить все особенности биологических тел через физические особенности составляющих их частиц - у вас возникнут практически непреодолимые препятствия.

Если у вас более конкретная задача, давайте непосредственно ее.

Интересно, какие это науки подтверждают первичность идеального перед материей ?

Математика, например. Помимо наук, это подтверждает и философия.

Обе науки имеют свой теоретический аппарат, дающий множество моделей развития, не все из которых имеют реальную "тень".

В то же время мир "теней" т.е. реальности имеет однозначное отражение в виде этих теоретических аппаратов.

Если наш мир есть проекция более многомерного мира (модная теория), то получается, что существует множество других миров(проекций), связанных с нашим миром общим теоретическим аппаратом .

Но наш мир имеет свои исходные условия, которые выбирают только решения , присущие нашей проекции и никакой другой.

Следовательно существование(или несуществование) других проекций никак не влияет на развитие в нашей проекции, что равносильно их отсутствию.

Итак, получили единственный реальный мир и его неоднозначное отражение в виде вторичного теоретического аппарата, нуждающегося в постоянной корелляции с практикой.

Смену теологии наукой не признаю. Это все равно, что говорить о смене скульптуры музыкой. В одни эпохи процветает скульптура, в другие музыка, но нельзя сказать, что музыка отменяет скульптуру. Это раз. Из того, что человек когда-то якобы ограничивался теологией и суевериями никак не следует, что теперь он обязан ограничиваться только наукой.

Прошу прощения, вы противоречите известной истории человечества и своему собственному жизненному опыту.

Надеюсь вы не думаете, что снова наука станет уделом жрецов.

Область непостижимого – бесконечна. Ее невозможно сузить. )))

С этим в наше время уже можно поспорить.

Представьте вечность до нашего времени. Если каждый этап развития имеет ограниченное время , то придется предположить бесконечное число этапов развития (кстати, счетное). Т.е. материя должна состоять из бесконечно малых частиц, а современная наука уже полагает невозможным дальнейшее дробление материи.

Следовательно масса знания(этапы развития) от начала возникновения материи составляет ограниченное число.

Но вернусь к вашей фразе, явления природы из практики верующего человечества практически исчерпаны. Наука давно открыла новые горизонты.

Нет, я пытаюсь отделить ощущения от переживаний. Область переживаний шире области ощущений. Всякое ощущение есть переживание, но не всякое переживание есть ощущение.

Вы заставляете меня повторяться.Я уже писал, что всякое переживание есть ощущение, того или иного порядка.

В том-то и дело, что вам известны только низменные, а ненизменные вам не могут быть известны по определению как неверующему. Но из самого по себе этого обстоятельства еще никак не следует, что их не существует.

Нет уж. Если мне известны реальные работающие причины, то все остальные выдумки (сущности) становятся излишними.

Постижимое в принципе(где-то, кем-то,когда-нибудь) - постижимо наукой, вопрос лишь во времени набора статистики.

Нет.

Почему?

Ara55 · 1 марта 2009

Можете спросить, а почему в СССР (где было неплохое обучение ученых философии) не было прогресса в философии ?

Потому что мало уделяли внимания изучению философской классики, а также современным философам. Потому что подовали философию как науку, в которой якобы могут быть открытые научные законы.

Это тоже было важно, но многие философы самостоятельно дополняли изьяны в обучении философии.

Только изьяны в обучении "естественных" наук им не было под силу исправить самостоятельно.

Как науку , философию слабо подавали, поскольку без соответственного понимания научной базы(естественных наук) нельзя осознать научность философии.

Давалась лишь сухая схема с ограниченными ссылками на примеры от Энгельса, явно недостаточная для малообразованного(в остальном) студента.

Ara55 · 1 марта 2009

Всю суть этой многословной статьи можно выразить одним предложением, философия не наука потому, что она не пользуется практикой в качестве критерия истинности ее продуктов.

Не пользуется производственной практикой, практикой преобразования материального мира. Но духовная, интеллектуальная практика - это тоже практика.

Согласен, интеллектуальная практика - тоже практика. Но это лишь тренировка теоретического аппарата, который способен давать излишние(нереальные) модели.

Без постоянной коррекции интеллектуальной продукции материальной (можно и "производственной") практикой, она вырождается в пустую софистику.В выдумывание химер.

Какие могут быть претензии к таким "философам", на самом деле провозглашающим бессмысленность занятие философией и не стыдящихся этого ? Разве что напомнить им о старом понятии "схоластика" ?

То, что философия - не наука, не делает занятие философией бессмысленным.

Сначала исправлюсь, надо было мне написать "софистика" (отличие в отсутствии схоластических догм) .

Согласен, что занятие софистикой не совсем бессмысленно. Оно тренирует логическое мышление. Но и только.

Назовем ее (не научную философию) "бегом на месте".

HORANGI · 3 марта 2009

Не только всякая наука способна на отпочкование от нее более специфичной дисциплины, но и наука как целое отпочковалась от родственной ей по происхождению и по ряду признаков, но иной сфере духовной деятельности.

Когда предок человека 2 млн лет назад тесал булыжник для изготовления из него инструмента, он уже знал что делает и для чего, хотя не называл это технологией.

Это он вам сам сообщил?

До духовной деятельности ему было еще очень далеко, знаете ли. Хотя, зависит от того , что называть духовной деятельностью.

Мы можем говорить, что на месте обезьяны появляется человек, когда на орудии появляются нефункциональные детали – орнамент, пусть даже наиприметивнейший.

По мне осознанное тесание булыжника более духовно, чем современная никчемная болтовня вокруг бессмысленных выдумок.

Ну да, сапоги выше Пушкина, проходили.

Конечно, есть. Интуиция. Личный экзистенциальный опыт. Литературное творчество. Толкование текстов. Мистико-религиозное озарение. И т.п.

Интуиция . Чего она стоит без необходимого образования ? Ни-че-го.

Конечно. Также, как и логика с диалектикой.

Литература. Иначе говоря письменное общение со многими. Оно может быть продуктивным, а может быть и средством убийства времени. Продуктивность подразумевает продукт, нематериальный(алгоритм) , который способен дать уже материальное воплощение (поведение или производство).

И чего?

Личный экзистенциальный опыт. Давайте обсудим, если это не секрет.

Жизнь. Страх смерти, любовь, всякого рода страдания, восхищение миром, чувство бессмысленности жизни или, наоборот, ее наполненности и прочая.

Мистико-религиозное озарение. Тоже личное ? Можно и это обсудить.Было бы что-то конкретное.

Конкретно сказать не могу, поскольку лично его не испытывал. Сократ говорил, что божество ему иногда подсказывает. Платон свое видение идеального мира описывал. Плотин о мистическом слиянии с Единым говорил.

Про религиозный опыт не забудьте. Про слова Сократа о том, что его не интересует устройство природы и космоса. Про фразу Гегеля, что «если факты противоречат моей теории,тем хуже для фактов» и т.п.

Сократ и Гегель пользовались логикой, т.е. теоретическим аппаратом, способным дать множество недостоверных заключений, если не согласовывать их с наблюдаемым опытом.

Не только логикой, но также верой в Бога, в идеальный мир, и также мистическим опытом, первый – общения с демоном, второй – слияния с Абсолютным Духом.

Еще раз, каждый вид взаимодействия существенен в своем масштабе. Биологические организмы состоят из частиц , на которые распространяются законы химии. Эти в свою очередь состоят из частиц взаимодействующих по законам физики.

В то же время некоторые законы физики верны и для биологических организмов, как для любых физических тел.

Какие законы физики неверны для биологических организмов?

Но если вы хотите обьяснить все особенности биологических тел через физические особенности составляющих их частиц - у вас возникнут практически непреодолимые препятствия.

Если у вас более конкретная задача, давайте непосредственно ее.

Если вы захотите объяснить все особенности биологических тел через законы философии, то у вас возникнут еще более непреодолимые препятствия.