Рассказы

[Korrado]

Ветер дул с неистовой силой. На улице лежал снег. Укрываясь от холода рваным плащом мальчик брел в сторону гавани. На ногах были скроенные самым непонятным образом атласные туфельки. Вдалеке, раскачиваемая морскими волнами каравелла переваливалась с боку на бок. Безголосые матросы сновали с корабля на пирс, перетаскивая тюки с провиантом. Поднявшись на шхуну, сиплым простуженным голосом мальчик выкрикнул чье-то имя… Он не видел отца целый год. Кроме записки о серьезной болезни в середины пути до гавани он ничего не знал. Ни слова, ни одной весточки... Никто не отвечал. Он спустился на пирс и спросил имя еще раз. "Тебе кто нужен?" - вдруг послышался незнакомый голос.

"Перрот… Перрот, это…"

"Перрот?! Он умер, неделю назад по дороге в гавань. А тебе что надо?".

"Мальчишка, с дороги. Пошел прочь".

"Я… я……"

Улица была пуста. Вдалеке от каравеллы, на тихой безмолвной улице, около столба с указательными табличками стояли двое мужчин и о чем-то разговаривали. Мужчина во фраке посмотрел на бледного от ужаса кучера и сказал: "Трогай, ты здесь ни в чем не виноват. Твои клячи ни черта не видят"…

…Возле столба лежал мальчик. Тонкая струя крови стекала от виска к подбородку. И только ветер словно невидимый, безжизненный, священник под кровом ночи молвил последнее слово…

***

[IMPERATRICA]

ваше? хорошо пишете

столько информации в таком маленьком рассказе

[Korrado]

Спасибо.

Мое. Но если честно хотелось бы видеть не только свои творения. Вы случаем не пишите?

[Korrado]

С неба большими хлопьями валил снег. Крыши домов надели белые колпаки. Казалось еще несколько часов неустанной работы небесных сил и весь город останется под снегом. Свет керосиновых фонарей, одинокие прохожие, словно снежные люди, покрытые белой пеленой возвращались с работы. Был поздний вечер. Я ни о чем не задумывался, хотя тщетно делал попытку заняться хоть чем-то. Странно бывает, идешь весь в себе, смотришь себе под ноги, проходишь сотни метров, наконец приходишь к месту и понимаешь, что просто шел, не задумываясь ни о чем. Так произошло и со мной. Пройдя лабиринты кварталов Лондонских улиц, я попал в один из спальных районов старого города.

На втором этаже было темно. Ветер сквозил по всему дому пытаясь ворваться в каждую квартиру. Поднявшись по ступенькам лестницы, я повернул направо и уперся в дверь. От стука она издала несколько глухих звуков. Никто не ответил. «Джон?! Это я». Никого. Странно, второй день подряд его нет дома в такое позднее время.

- Сколько стоит Times.

- 20 центов, сэр.

- Дайте одну.

- Будьте добры News.

- 25 центов, сэр.

- Скажите, вечерний City есть.

- Да, сэр.

- Джорж тебе взять?.. Дайте 2…

- Будьте добры, вечерний City, - сказал я протягивая монету в 25 центов.

На улице было людно. Рабочий день подходил к концу.

Маршрут трамвайного пути был долог. Усевшись в даль вагона я достал из внутреннего кармана пальто вечерний City. Первая страница блестела лицом мэра города. «65 ЛЕТ!». Добрых две страницы было посвящено этому событию. Мистеру Джеймсу 65! Пора на пенсию подумал я. Ничто не вечно, а в такую погоду тем более. Новости культуры, экономики и спорта были преподнесены с особой пышностью. Этого и стоило ожидать. А завтра напишут, как нищий из южного квартала покончил с жизнью. Открыв последнюю страницу хроники происшествий объявили мою остановку.

За окном продолжал идти снег. Керосиновая лампа слабо отбрасывала свет на газету. Хроника происшествий ничего не приносит кроме возмущения, жалости и негодования. «Ограбление магазина на Уол стрит…», «Задержаны двое похитителей драгоценностей….», «Убийство начальника строительной бригады в ночь….». Прочитав больше половины я бросил взгляд на отброшенную газету:

«В южном квартале, в доме №19 на улице Хоуп стрит произошло самоубийство».

«В доме на углу Хоуп стрит, в квартире на втором этаже повесился молодой человек. Как выяснило следствие смерть наступила …декабря примерно в 11:00 утра. Молодым человеком оказался Джон Уайт, 27 лет, проживающий по адресу Хоуп стрит, 19…».

«Джон???!!!» - выкрикнул я.

На улице было пусто. Мороз больше не кусал кожу. Холод не чувствовался. Пальцы сжимались в кулак и разжимались от бессилия. Больной, покрытый сыпью небосвод смотрел на меня сверху вниз. …Черный, вороний небесный купол... Звезда, словно срезанная болячка, исчезла в темноте. А сколько еще таких на его теле появятся и исчезнут?

Настенные часы показывали 2 часа ночи. От пчелиного роя мыслей осталась голая пустота. В такие моменты хочется не жить. Сон – временное вынужденное самоубийство. Стрелка часов – лезвие, режущее по каждому волоску каната удерживающего тебя от бездны. Жизнь оборвалась, я уснул.

[IMPERATRICA]

Спасибо.

Мое. Но если честно хотелось бы видеть не только свои творения. Вы случаем не пишите?

[Korrado]

Мило. Люди много пишут стихов!, однако никто не занимается прозой...

[Chantal]

Мило. Люди много пишут стихов!, однако никто не занимается прозой...

[Korrado]

[greco El]

"Я ни о чем не задумывался, хотя тщетно делал попытку заняться хоть чем-то."

[Korrado]

Я бы с удовольствием растянул уголки губ в улыбке вместе с вами, если бы узнал, что кроется за вашей улыбкой. )

[Korrado]

Вечерело. На улице никогда не было так мало людей. Слух о надвигающейся волне втиснул жителей города в свои дома. Небо застелили серые облака, предвестники шумной игры природы. Легкий ненавязчивый ветер трепал мою бороду, нежно поглаживая складки лица. Заигрывая, он медленно стягивал город в неразрывное кольцо нависших туч. Вокруг дома оживали приятным светом огней, выпуская дым раскурившихся трубных сигар. Мелькающие любопытные взгляды сквозили по улице выстреливая из окон квартир. Город выжидал.

…Улица стала пуста. Мощеная горным камнем мостовая остановила последнего прохожего. Им оказался я. Стало темнеть. Глаза уже не отличали серость туч от темноты дня. Карты выложены. С чего начнется игра? Белая нить косым швом прошлась по черному полотну неба. Раздался грохот.

[Aghavni]

Коррадо,замечательный слог. :rolleyes: Мне очень нравится. НАверное,любите Джека Лондона. :diana:

[Aghavni]

МИЗАНТРОП

В последнее время меня раздражает буквально все: уличный шум, надоедливые дети, вечно недовольная жена и бесконечно бездарный сосед-скрипач. Более того, я их почти ненавижу.

Добрый день, если он добрый. Я учитель химии, но если я горжусь этим, то совсем необязательно, чтобы окружающие уважали меня за это. Моя жена бухгалтер, зарплата у нее выше моей. Намного выше. Поэтому она безнаказанно и нагло называет меня прохвостом и кровопийцей. Откуда ей, недалекой, знать, что в мире есть вещи важнее зарплаты и привлекательнее жиреющей тридцатисемилетней бухгалтерши. Я, естественно, люблю высказываться вслух, что становится источником бесконечных семейных сцен и баталий. А однажды по этой причине жена отказалась кормить меня целую неделю. Я похудел на 5 кг, но от принципов своих не отказался. Вместо этого сделал вид, что раскаиваюсь, и с мстительной улыбкой взялся за праздничный ужин по случаю примирения. Я был восхищен собой, умилен и тронут! Благоверная три дня страдала от, пардон, диареи. Правда, ухаживать за ней все же пришлось мне, но гордый химик все же отмстил.

Окончательно доводит меня сосед-скрипач, живущий прямо надо мной. Это долговязый подросток лет шестнадцати с брезгливым выражением лица. Лицо, в свою очередь, испещрено прыщами. Дьявольски бездарный и устрашающе амбициозный молодой человек. Требования к себе у него явно завышены. Мое терпение по отношению к юному «гению» прошло три этапа. Первый я назвал «цветочками». Когда начиналось периодическое мучение инструмента, я намеренно повышал звук телика, из-за чего жена стала подозревать меня в тайной страсти к сериалам.

Второй этап, «ягодки», начался тогда, когда лжеПаганини решил поступить в музучилище. Я отругал его за какофонию, напоминающую звук ржавых дверных петель, а в отместку он заявил, что с этих пор будет заниматься по восемь часов в день, как его кумир, некая Ванесса Мэй. И, конечно же, маэстро тут же воплотил свою угрозу в жизнь, чем поверг весь подъезд в состояние крайнего уныния.

Последний этап, он же «кульминация», он же «развязка», был крайне прискорбным. Нет, не могу об этом рассказать без содрогания. Отмечу только, что меня, учителя химии, на целые сутки, продержала в плену милиция. И за что? За ничтожный фингал под глазом несостоявшегося музыканта.

Что же остается делать умному человеку среди глупцов и пройдох? Застрелиться? Повеситься? Ну, уж нет. Назло жене и скрипачу останусь тем же химиком, живым и здоровым.

О! Вот и моя соседка Полина! Вчера была Мальвиной и мечтой Вована с третьего этажа, а сегодня она платиновая блондинка и неизвестно чей кумир! Так нельзя! Цвет ее волос нарушает гармонию мира. Сегодня же скажу ей, что этот цвет вульгарен, и что, вообще, Вован ей не пара.

О, времена! О, нравы!

[cartesius]

Xорошо! Жалко только мало, пиши еще!

[Aghavni]

Побаиваюсь постить этот рассказ... Подозреваю,что он вызовет бурю возражений... Тем не менее...

МЕТРО

Живым и мертвым посвящается....

Выходя из тени небытия, перед нами открывается свет истины, но как больно на него смотреть.

Бучарский Юрий Вячеславович

***

Ученик спешил на встречу. Нужно успеть, нужно успеть. Нельзя подводить Учителя. Если подвести Учителя, он может и наказать. Страшно наказать. Так что размечтаешься о любой другой смерти, только бы не умереть от его руки.

Ученик сошел с поезда. И остановился на пустынной платформе. В этом огромном городе легко заблудиться. Народу мало. Те немногие, что сходили из поезда, возвращались с работы. Час пик давно прошел. Удачно. Кругом никого из мусоров. Отдыхают.

Ученик еще раз окинул взглядом вокзал, стараясь запомнить все, не пропустить ничего. Если все удастся, то завтра он больше не увидит ни этого вокзала, ни этого города. Если все удастся, он не увидит даже неба над головой, а отправится прямиком к Аллаху. Так обещал Учитель. И товарищи назовут его героем. Ученик почувствовал, как пересыхает во рту от страха. Хорошо быть героем, но зачем умирать? Да еще тащить с собой столько народу? Они-то здесь при чем? Лучше не говорить об этом Учителю. Он не поймет. Да еще назовет Ученика трусом, перед тем, как убить. Вороненок перевел дыхание и шагнул в жаркое метро. В желудке развернулась холодная пружина страха. А вдруг узнают, а вдруг поймают? Но в полупустом метро никто не узнал и не поймал. За ним только внимательно следило безмолвное метро. Самое красивое метро в мире. Вороненок где-то прочитал об этом.

В полупустом вагоне Ученик взглянул на карту.

«Что за странный лабиринт этот подземный город!» - с благоговением подумалось Ученику. Одни разноцветные линии, похожие на одного круглого паука с длинными щупальцами. Нужно найти свою линию, свой цвет. Вот. Нашел. Ученик протянул руку к карте и поставил указательный палец на свою линию. Затем провел пальцем по линии, стараясь найти свою станцию. Прочитал название, беззвучно шевеля губами. Удобно устроился на сидении. Долго ехать. Нужно расслабиться. Когда еще удастся? Завтра уже будет некогда.

Вагон медленно наполнялся. Под мерный стук колес и легкое покачивание поезда Ученик устало закрыл глаза. Под захлопнувшимися веками появилось голубое бездонное небо и родные кряжистые горы. Он вспомнил свою лошадь. Он назвал ее Черным Вихрем. Вспомнил свою первую любовь, соседскую девчонку Гузель. Черные глаза и черные волосы. Зубки, сверкающие в полудетской улыбке. Гузель очень похожа на Черного Вихря. Как он сразу не догадался?

Настала пора выходить из вагона. Ученик встал у дверей, и ему показалось, что в вагонном стекле отражается улыбающееся личико Гузель. Но в вагонном стекле отражалось другое личико. Личико мечтательное, красивое, но по-другому. Завтра в вагоне будут такие же. И он принесет им смерть.

***

Вечером, когда они, наконец, встретились, Учитель все подробно объяснил. Он давно все разузнал, сам все осмотрел. Выбрал станцию, где народу бывает больше всего. Нужно было дождаться момента, когда будет не протолкнуться и включить детонатор. Все просто. Маленький, аккуратный чемоданчик, который никто и не заметит. У Ученика никогда не было таких дорогих и красивых. Старший брат сказал, что это крокодиловая кожа.

-Чего ты хочешь перед тем, как окажешься у Аллаха на коленях, Ученик? – спросил его Учитель.

-Хочу есть.

И Ученика накормили так, как не кормили никогда. И обращались почтительно. Почти как со Учителем.

Потом провожали до дверей замызганной квартиры, снятой на несколько суток.

-Эй, Ученик! Не забудь передать гуриям, что и я там скоро буду! – крикнул один из его товарищей.

Ученик повернулся к нему, и увидел бесшабашную, фанатичную улыбку товарища. Как будто уже был одной ногой по ту сторону. И Ученику стало страшно. Он остро почувствовал, словно увидел, ухмыляющийся желтозубый оскал приближающейся смерти.

-Передам. Тебе недолго осталось ждать.

Ученик снова вошел в душное метро. И снова страх сдавил желудок. Шумы и голоса звучали громче, все вокруг приобрело отчетливые очертания.

В вагоне Ученик крепко сжимал ручку чемоданчика, чувствуя, как вниз по шейному позвонку ползет огромная капля пота. Тело дрожало от напряжения и ужаса. Он помнил, что не должен жалеть неверных.

«Пожалеешь их – и не сможешь выполнить своего предназначения! Не смотри им в глаза!» - наставлял Учитель прошлым вечером.

Ученик вспомнил покойного деда. Вот он сказал бы совсем другое. Как всегда говорил.

«Нет такого закона в Коране, чтобы убивать ближних, какой бы веры они ни были. Запомни, Ученик!»

Но дед давно умер, и некому было повторять ему эту фразу. И нет пути назад.

Ученик забыл наставления Ученика и вгляделся в лица. Вон, у двери стоит молоденькая золотоволосая красавица. Стоит и улыбается, неизвестно чему.

«Наверное, влюбилась!» - подумал Ученик.

А девушка не просто влюбилась. Девушка должна была выйти замуж через неделю.

Чуть дальше стоял десятилетний краснощекий паренек и громко, печально сопел. Он опаздывал на контрольную и думал: «Юлия Семеновна снова вызовет предков». А совсем рядом сидела красивая черноглазая женщина. Она была похожа на маму. Женщина улыбалась и читала книгу.

Да. Их было много. Очень много. Колеса бодро стучали, и Ученик зажмурился. Всего за миг перед закрытыми глазами пронеслась вся жизнь: мама, дедушка, Черный Вихрь и Гузель. И горы. Родные, кряжистые горы. Зажмурившись, Ученик нажал на кнопку…

И девушка так и не стала женой…

Мальчик не попал на контрольную…

Женщина больше не увидела своих детей…

И Ученик больше не увидел неба…

Никто из тех, кто был в том вагоне, так и не увидел неба.

***

Кто-то зашел в один зарубежный банк, получил денег и мысленно поздравил себя с удачной продажей человеческих жизней. Оказывается, такое возможно.

Задумаемся над тем, что мы творим...

Задумаемся над тем, что нас ждет...