Казаxская журналистка

[kurare]

заxотелось представить тут впечатления казаxской журналистки, которая недавно побывала в Армении, провела здесь Новый год, а вернувшись-попыталась рассказать обо всем увиденном у себя на Родине. кстати, это у нее, мягко говоря, неплоxо получилось

[kurare]

Nor tarin в стране орущих камней

Полина ЛЕГИНА

Не знаю точно, как приключилась эта любовь. Кажется, все началось с шутливо-простодушного вопроса Артака в «одноклассниках»: «Vonc es? Надеюсь, ты уже понимаешь по-армянски?» Конечно же, я не понимала. На семинаре в Швеции, где я познакомилась с ведущим армянской телекомпании «Шант» и многими другими журналистами из стран СНГ, мы общались только по-русски. И тут по возвращении это каверзное «Vonc es?» Минуту спустя я уже знала, что загадочный вопрос переводится «Как ты?» и отвечать на него принято «Lav em», «Amen inch lav e» - «хорошо», «все хорошо», а еще через пятнадцать минут в сети появился другой наш армянский коллега, и в онлайн-режиме началась захватывающая лингвоигра. Не зная ни слова, при помощи Артака я «заговорила» с Ваагом на чистом армянском, чем привела его в полное недоумение. Спонтанная мистификация имела такой успех, что захотелось поразить третью нашу армянскую коллегу – Анну. Но для этого уже требовалась специальная подготовка.

Hayeren плен

Выучи для начала алфавит – небрежно бросил Артак, чем обрек меня на два дня тупого созерцания абсолютно одинаковых загогулин, явившихся семнадцать столетий назад Святому Месропу Маштоцу. «Зрение» прорезалось лишь на третий день, когда я наконец стала замечать разницу в древних буквах. К тому времени я уже безнадежно запуталась в электронной паутине, изобилующей материалами по армянскому языку. Отчетливо вспомнился урок лингвистики в институте, на котором нас знакомили с индоевропейской семьей языков. В каждой группе – славянской, романской, тюркской – тесное соседство родственных языков, и лишь армянский язык в гордом одиночестве представляет свою собственную группу. Когда вычитала, что в армянском склоняются даже глаголы, любопытство только усилилось. Впрочем, зацепил не столько сам язык – зацепила любовь и забота, с которой армяне собрали и выложили дидактический материал. Самоучители, словари, красочные музыкальные программы, помогающие в изучении алфавита – в интернете нашлось практически все. И hayeren lezun – этот совершенно бесполезный для меня армянский язык - вдруг стал интересен и как-то жизненно необходим. Подспудно стала формироваться крамольная мысль: если бы казахи питали к родному языку хотя бы половину той любви и внимания, какую питают к своей речи армяне, то все казахстанцы уже давно бы говорили по-казахски.

За языком как-то внезапно потянулась музыка, которой тоже оказалось в интернете предостаточно, и вот уже я замирала под чудные интонации случайно выбранного на сайте исполнителя Рубена Ахвердяна, еще понятия не имея, что это самый популярный армянский бард, живая легенда. Ахвердян ненароком привел к Лусине Закарян, та – к гениальному Комитасу, потом на моих рабочих сайтах сами собой стали появляться ссылки на историю Еревана и Армении, фото древних монастырей, наконец – на очерки заядлых туристов, остроумно описывающих свои путешествия по Армении. Интерес стал перерастать в заветное желание увидеть все своими глазами. Откуда-то из прошлого столетия гулко звал голос Мандельштама:

Орущих камней государство -

Армения, Армения!

Хриплые горы к оружью зовущая –

Армения, Армения!

Потаенное желание точило до декабря, когда вдруг стало ясно: время пришло. Nor tarin, то есть Новый год, - отличное время для того, чтобы встретиться со страной своих грез. И вот авиабилеты в кармане. Я лечу в Ереван.

Bari galust Hayastanum!

Армения встретила, как и обещали авторы путевых заметок, огнями местного Лас-Вегаса. Дорога из аэропорта Звартноц в Ереван ночью светится огнями казино – все игровые заведения с некоторых пор вынесены за черту города. Мой провожатый Вардан – весь в черном и предупредительно-молчаливый – остановил машину у дома, выходящего подъездами на проспект Маштоца, щелкнул кодовым замком, и мы оказались в широченном темном подъезде. Ночной спутник – не то Коровьев, не то Азазелло – уверенно повел меня вверх по лестнице. Свет дадут в последнюю минуту, некстати вспомнилось мне, и в эту же секунду он вспыхнул сам собой – над дверью моей квартиры сработал чувствительный элемент. Лампочка осветила трехметровые потолки, арочные проемы и высокие деревянные двери с именами хозяев-соседей. Bari galust Hаyastanum! Добро пожаловать в Армению!

Здесь мне хочется сделать первое нелирическое отступление о коммунальном быте ереванских, да что там – армянских - многоэтажек. Центрального теплоснабжения здесь нет. То есть оно было в советские времена, но ушло безвозвратно с приходом независимости. Каждый хозяин сам решает, как будет зимой отапливать свою квартиру и греть воду. Электричеством ли, газом ли, а может, и дровами. Мои хоромы в центре Еревана обогревались масляным радиатором и кондиционером. С устройством последнего я разобралась только спустя сутки, так что первая ночь в армянской столице была наполнена тревожным предчувствием: сгинуть мне здесь от холода. Ничего, не сгинула, наоборот, очень даже тепло устроилась. Потом в Гюмри Артак мне демонстрировал альтернативный обогревательный прибор – чудо-аппарат «Меркурий», работающий и от газа, и от электричества.

Отдельного описания заслуживает система ереванского водоснабжения. Уже много лет вода – кстати, очень чистая, не требующая никакой фильтрации - в Ереване подается с перебоями, на окраинах – строго по часам. Непредсказуемость водопровода подвигла армян на бурное инженерно-сантехническое творчество. Водонакопительную систему каждой квартиры можно изучать как наглядное пособие к курсу народного изобретателя. Самонаполняющиеся баки, краники и тэны в моей квартире однажды привели в замешательство даже туземца Вардана, когда я пожаловалась на то, что из холодного крана вода бежит, а из горячего нет. В течение первых трех дней моего путешествия дважды подбрасывал логические задачки водопровод, один раз перегорал свет, потом вдруг все наладилось, и по уровню комфорта ереванская квартира перестала уступать павлодарской.

Sa Erevann e

А потом начались чудеса. Точнее они начались в первое же утро, когда мы встретились с Анной Исраэлян, и сразу стали подтверждаться мои смутные подозрения: корреспондент газеты «Аравот» и радио «Свобода», с которой мы познакомились в Швеции, оказалась первой журналисткой в Ереване, а значит и во всей Армении. Окружение Анны – ей под стать. Мы шли по Еревану, и почти на каждом перекрестке Анну останавливали обычные с виду люди, как потом выяснялось, экс-министры, депутаты парламента, бывшие политзаключенные, просто радиослушатели. Разговор зашел о песнях легендарного Рубена Ахвердяна, и невзначай выяснилось, что Анна, большая почитательница его таланта, хорошо знакома с самим автором.

Тут следует оговориться, что творчество барда и сам творец – это две большие разницы.

- Хочешь, завтра с ним познакомлю? - спрашивал вечером доктор Артавазд Саакян, знаменитый не только своими пластическими операциями, но и тем, что пришил человеку полностью отрезанную кисть. – Но встретишься с ним не более чем на три минуты, дольше нельзя.

Я не хотела. Можно наслаждаться песнями Ахвердяна, но лучше не знать его лично – предупредили меня, и потом еще несколько раз из разных уст я слышала это предостережение. Неимоверная близость моих новых друзей и знакомых к кумиру каждого второго армянина была первым потрясением в Армении. Остальные чудесные знакомства воспринимались уже в порядке вещей. Например, такой разговор за столом:

- Мацун? Нет, ни разу не пробовала. В Казахстане из армянских кисломолочных напитков знают только наринэ.

- А ты знаешь, что напротив тебя сидит человек, в которого была влюблена та самая Наринэ? Ее дед в честь внучки назвал свой напиток, который изобрел в прошлом веке.

Или такой эпизод. 30 декабря, день близится к концу, я сижу на телефоне, обзваниваю ереванские музеи, чтобы составить посленовогодний график экскурсий. Бесполезно – все уже закрыто, там, где берут трубку, отвечают, что начнут работать с восьмого января. Наконец дозваниваюсь в музей архитектора Таманяна. Мужской голос на чистейшем русском языке отвечает:

- Мы уже закрыты… А когда вы хотели бы прийти?

- Вообще-то мне удобно сейчас.

- Тогда приходите, я подожду.

«Ners ari, ners ari, inch es kangnel? Inch es himar zhapitov qarac’el?» - запел у меня внутри Ахвердян свой знаменитый «гимн» Еревану. «Проходи, проходи – что ты встал? Что ты с дурацкой улыбкой остолбенел?» - по-русски это звучит плохо. А вот по-армянски замечательно: «Sa Erevann e – aystegh du tann es, ur qez spasum en der kesgisherin» - «Это – Ереван, здесь ты дома, где тебя ждут до полуночи». Да, это был Ереван!

По следам напечатанного

Через полчаса в пустом выставочном зале специально для меня звучит музыка Спендиарова, музейный работник рассказывает о жизни и творчестве знаменитейшего зодчего Александра Таманяна, определившего архитектурный образ Еревана. Мой новый знакомый Хайк заметно волнуется, он явно не привык вести экскурсии, то и дело извиняется за стиль изложения. Примерно на середине рассказа сознается, что вообще-то он…директор музея. Еще через пять минут, что вообще-то он…правнук Александра Таманяна. Восторженное изумление я проглатываю почти без звука.

Чуть позже за чашкой кофе Хайк Таманян в свою очередь изумляется, слушая объяснения казахстанской журналистки, почему она приехала в Армению. Интересуется впечатлениями, спрашивает, читала ли повесть Юрия Карабчиевского «Тоска по Армении». Московского еврея-диссидента, инженера-электронщика, побывавшего в 70-х годах в командировке в Ереване и описавшего свою Армению, я не читала. Я читаю его тем же вечером, потому что Хайку любопытно, совпадут ли мои ощущения с восприятием Карабчиевского, а мне безумно интересно, что чувствовал в Армении мечтатель и максималист, остро воспринимавший национальный дух.

Совпадения - девять их десяти, сопереживания - почти интимные. Единичные несовпадения – лишь по части социально-экономических реалий. В Ереване 70-х приезжему было весьма проблематично снять жилье и пообедать, в Ереване начала XXI века у человека с деньгами в кармане вообще нет проблем. И мацун в столичных супермаркетах совсем не кислый, как сетовал Карабчиевский.

Поздно ночью я остановилась на странице, описывающей посещение Голубой мечети, единственной в Ереване, куда однажды случайно забрел Осип Мандельштам, этот в каком-то смысле первооткрыватель Армении для России. Там, во дворике старой иранской мечети, он случайно познакомился с энтомологом, Борисом Кузиным, ставшим ему близким другом. Благодаря чему познакомился? Благодаря кошенили, этим красным насекомым, из которых с глубокой древности добывают карминную краску. Благодаря обитающим в Армении редким червячкам, тем самым, которых накануне в Матенадаране, древнем книгохранилище, мне показывала экскурсовод Лилит. А где же знаменитая мечеть с ее чайханой, приютившая ослабевшего от тифа энтомолога и Мандельштама, чьи стихи изобиловали образами насекомых? Ах да, мне же утром показывали ее, да ведь она чуть ниже по проспекту Маштоца, в пяти минутах ходьбы от моего дома!

…За ночь выпал свежий снег. Утро 31декабря было белым и тихим. Я толкнула калитку в цветной мозаичной арке, которую почти восемьдесят лет назад случайно толкнул Мандельштам, которую тридцать с лишним лет назад целенаправленно искал московский писатель и инженер, и оказалась в другом мире. Все почти так же, как описывал Карабчиевский. Те же длинные низкие палаты по периметру, тот же фонтан в центре дворика, наверняка не те же, другие – но какая разница! – лавочки близ полузамерзшего бассейна. Только дворик не залит жарким солнцем - он заснежен, и в нем ни души. О чудо – посреди зимы в обледенелом бассейне сонно шевелятся ярко-желтые рыбы!

Я заглянула в каждый уголок, прежде чем вышли охранники. Армянские парни с трудом говорили по-русски и, конечно, не знали, что тут бывал Мандельштам. Кто это? Им было интересно поглазеть на «русо туристо» - зимой в Армении это большая редкость.

Я возвращалась домой, чтобы дочитать «Тоску по Армении». Дальше автор описывал свои встречи с Грантом Матевосяном, по мнению Карабчиевского, великим писателем, одним из величайших писателей современности. К стыду своему, я о нем не имела понятия, но восторженным отзывам Карабчиевского почему-то верилось сразу. Когда же спустя несколько часов, в новогоднюю ночь, на праздничном митинге оппозиции меня представили сыну писателя, Давиду Матевосяну, я даже не удивилась.

- Я не читала книг вашего отца, - первым делом ляпнула я.

- Я вам подарю, оставьте свой телефон, - ответил Давид и растаял в новогоднем снегопаде.

Шел второй час 2009 года. Я уже не сомневалась, что новый год будет чудесным.

Полина Легина

Продолжение в следующем номере

[kurare]

Nor tarin в стране орущих камней

Нормальные люди зимой едут отдыхать в Египет или на Тайланд, а в Армению, если и приезжают, то только летом. В более мягких интерпретациях эту мысль мне преподносили раза четыре или пять. Многие из моих новых знакомых искренне не понимали, почему я решила потратить деньги не на лазурном побережье, а в зажатой среди холодных камней и тесных, недружественных границ многострадальной стране.

Полина ЛЕГИНА

В это трудно поверить, но Армения в четыре с лишним раза меньше Павлодарской области. Выехав из Еревана в любом направлении, кроме карабахского, через два-три часа упрешься в государственную границу. Между Арменией и Карабахом, по-армянски Арцахом, номинально граница тоже существует, но на деле никаких препятствий для въезда со стороны Армении на эту территорию нет. Так что, выдвинувшись на восток, свободно можно доехать и до Степанакерта, а дорога до столицы непризнанной Нагорно-Карабахской республики в зимних условиях займет, пожалуй, все четыре часа. До турецкой же границы из Еревана можно при желании дойти пешком. Такая маленькая страна! Но на этом стиснутом со всех сторон кусочке земли культурно-исторических сокровищ столько, сколько при всем желании не найдешь на бескрайних просторах Казахстана.

Летом приезжай

Туристическая карта Армении сплошь усеяна рисунками, обозначающими расположение древних церквей и монастырей. Первое в мире государство, принявшее христианство (еще в 301 году) Армения сохранила множество христианских храмов и даже один языческий, подобный по конструкции греческому Парфенону Гарни. На осмотр только этих музейных экспонатов под открытым небом уйдет несколько недель, не говоря уже о достопримечательностях Еревана. Архитектурные памятники принято разглядывать летом, в обрамлении зеленых долин, под стрекот цикад, упиваясь соком персиков и абрикосов. Под снегом древние развалины выглядят еще более строго и величественно, красные скалы – голы и воинственны, до многих высокогорных монастырей просто не добраться. Зимняя Армения может показаться неприветливой, но многие ли туристы смогут похвастать, что видели ее суровую красоту зимой? Поднимаясь по стертым ступеням Гегарда, монастырского комплекса IV века, многие храмы которого не построены, а вырублены прямо в скале, трогая вековые каменные плиты с крестами – хачкары, глядя на серые, такие осязаемые утесы, я искренне удивлялась недоумению своих друзей: ну какой может быть Египет?!

Еще 29 декабря в Ереване стояла поздняя осень, сухая и ясная, прочно закрепившая пожухлые листья на ветках. А на другой день пошел снег, и шел, не переставая трое суток, превратив город в сказочный вернисаж белых шапок. Сугроб-машина, сугроб-витрина, сугроб-елка – весь Ереван в этаких праздничных сугробах. Дороги замело, о том, чтобы выехать куда-то, и речи нет, в городе, кроме ресторанов и супермаркетов, ничего не работает. Армяне заняты святейшими новогодними делами: пьют, едят, ходят друг к другу в гости. Даже Арарат на турецкой территории взял бессрочные выходные, скрывшись от людских глаз в густом январском тумане. А мне ну очень надо его увидеть!

- Бесперспективно, - «утешают» меня одни армяне. – За всю зиму Арарат открывается два-три раза, в очень ясные дни.

- От времени года видимость не зависит, - возражают другие. – Некоторые приезжие специально живут в Армении по нескольку месяцев в надежде увидеть Арарат. Но гора им так и не показывается.

- В общем, летом приезжай, - сходятся во мнении и те и другие.

И все-таки я его увидела. Собственно, я в этом и не сомневалась. Утром второго января, на третий день вынужденного заточения в городе, я отправилась покорять Арин-Берд, холм на окраине Еревана, где расположены развалины древнего урартского города Эребуни. Проконсультировавшись с двумя добродушными охранниками, коротавшими рабочее время в компании с бутылочкой пятизвездочного «Арарата» и настоятельно советовавшими не покорять снежные вершины, а лучше выпить с ними за Новый год, я все-таки вскарабкалась на Арин-Берд, обошла вкруг полуразрушенную крепость, и тут… И тут в награду за мои труды выглянуло солнце, туман над араратской долиной рассеялся и в сияющей снежной дали проступили очертания священной горы. Новогодняя Армения словно приветствовала меня. Все-таки вовремя я приехала!

Родом из детства

Сейчас мне уже трудно определиться, что произвело большее впечатление – памятники ушедшей Армении или живущие сегодняшним днем люди. Я понимаю, что характер человеческого общения во многом зависит от собственного настроя, а настрой у меня был сугубо позитивный, как бы там ни было - за две недели в Армении на моем пути попадались только хорошие и очень хорошие люди. Радушие и гостеприимство, эти обещанные туристическими очерками черты, подтвердились на все сто. А некоторым стереотипам, наоборот, я не нашла подтверждения. Первый гласит о том, что армяне чрезвычайно шумный народ. Мол, южный темперамент заставляет их громко разговаривать, не сдерживая свои эмоции. Ничего подобного! На меня армяне произвели впечатление очень выдержанных, невозмутимых, исполненных достоинства людей. Даже если внутри все кипит, внешне это не проявляется. Простота и учтивость, украшенные чувством собственного достоинства, - таков схематичный портрет армянина. Казалось бы, мягкости в этом сочетании нет места, но именно мягкость характера (не путать со слабохарактерностью) – другая яркая черта армян. Лучше всего она проявляется в отношении к детям.

Manukner, erexaner - малыши, дети – это главный капитал и смысл жизни армян. Без преувеличений. Отношение к детям у армянского народа существенно отличается от того, к которому привыкли мы. Ребятишек здесь окружают любовью. Любовь изливают на них прежде всего родители, братья и сестры, многочисленные родственники и наконец совершенно посторонние люди. Папа, прилюдно сюсюкающий со своим малолетним чадом, - не исключение, а правило. Здесь было бы странно, если бы он вел себя по-другому. Полицейский, нежно целующий на Площади Республики ребенка (своего ли, чужого ли – бог весть) – это смотрится дико где угодно, но только не в Ереване. Старый дядька, решивший понянчиться в самолете с девчушкой своих попутчиков, - это норма. И мама без сомнения отдает ребенка на руки страшноватому с виду старику, и малышка даже не думает плакать. А если кто-то из ребятишек вдруг захнычет, его примутся успокаивать всем салоном.

Опека над детьми от их рождения и до последних дней их родителей – у этого принципа национальной педагогики мало общего с баловством. Вырастая, сыновья и дочери постепенно берут на себя бремя заботы о младших и о старших, делая вид, будто все важные решения в семье по-прежнему принимают старшие. Старики, подыгрывают в этом семейном спектакле, не мешая детям делать выбор. Внуки, видя столь уважительное отношение к бабушкам и дедушкам, купаются в атмосфере домашней любви и готовятся принять на себя нелегкую роль взрослых. Колесо крепких семейных традиций катится через века, не падает, сохраняя духовную основу нации.

На счастье

Можно было бы подробно описывать гостеприимство армян, ишли-кюфту и долму тети Эммы, кисломолочный суп под названием «спас» Анаиды, традиционно армянские пирожные «наполеон», судя по тому, как часто меня им угощали в Армении, и прочие сладости Марджик, Зои и других замечательных женщин, накрывавших в эти дни праздничные столы. Я опишу случай с совершенно незнакомыми мне людьми. Он лучше расскажет о характере армян.

Это случилось пятого числа, в сувенирной лавке на углу Абовяна-Пушкина, где я полчаса бродила, как в музее, разглядывая ручной работы керамические диковины и грубоватые, стилизованные под старину, металлические украшения. Присмотрев себе турку и кофейные чашки, я попросила завернуть, а сама стала снимать, как продавщица Марина упаковывает мой товар. Щелкнув фотоаппаратом, решила, что ракурс выбран не совсем удачно и отступила на шаг назад. Зря я это. Моя спина уперлась в нечто твердое, что-то покачнулось, весело звякнуло и осталось лежать на полу. Секундой раньше это была красивая керамическая ваза... Я в ужасе застыла над черепками. Но только не моя хозяйка. Вместе с прибежавшей на звук напарницей она быстро подобрала осколки, на ходу импровизируя для незадачливой покупательницы сеанс психотерапии:

- Ничего, ничего, это на счастье. У нас часто так бывает. Мы сами виноваты – поставили вазу в открытом месте. Вам что, плохо? Может быть, воды?

Деньги за разбитую вазу Марина отказалась брать категорически. Даже цену отказалась назвать, лишь случайно я увидела на черепке наклейку – 35 тысяч драм. Это примерно 120 долларов, сумма для небольшого магазина очень приличная.

- Вы первая покупательница в этом году, и я не хочу, чтобы у вас оставался осадок после посещения нашего магазина. Пожалуйста, забудьте о вазе, лично мне она совсем не нравилась, - это было сказано так, что возразить оказалось нечего.

И я действительно забыла о вазе, точнее, поверила в то, что она разбилась на счастье, но вот то, как отреагировали на «рядовой случай» эти милые люди, забудется едва ли.

Не ради пьянства

Лишь вернувшись домой, поняла, чего не хватало мне в этот Новый год. Пьяных. Вернее, дома по праздникам, да и в будние дни тоже, их всегда в избытке. В Армении же пьют все, но никто не напивается. Поверьте, за все новогодние дни я не видела на улице ни одного шатающегося человека, не слышала ни одного пьяного крика. Люди навеселе были, но вели они себя вполне прилично. У этой армянской черты есть и оборотная сторона: за две недели моего пребывания в Армении, кажется, лишь однажды меня вез совершенно трезвый водитель. Все прочие поездки совершались в состоянии подшофе, после парочки, а то и пяти-десяти рюмок водки. (В скобках замечу, что производители знаменитого коньяка предпочитают употреблять русскую водку). Так как, приняв на грудь, водители не лихачили, напротив, вели себя вдвое осторожно, я вскоре смирилась с этой «невинной» национальной традицией. (И еще раз в скобках замечу, что наветы на недисциплинированность ереванских водителей, якобы не признающих правила дорожного движения, явно несправедливы. А вот пешеходы действительно игнорируют сигналы светофора, впрочем, автомобили не давят даже нарушителей). И все же в связи с милой армянской привычкой из-за стола садиться за руль не давал покоя вопрос: а как же дорожная полиция? Неужели не ловит пьяных?

- Почему же? Ловит. И права отбирает, - успокоил меня очередной умеренный водитель.

- Поставим вопрос иначе: а кто считается в Армении пьяным?

- Тот, от кого сильный запах алкоголя идет, или кто шатается, или ведет себя с полицией неадекватно.

Больше всего меня поражало, что принимают за рулем даже известные представители оппозиции. В Казахстане такое и представить сложно. Ведь столь неосторожных борцов с властью можно ловить голыми руками. Я с любопытством наблюдала за возлияниями своего доброго знакомого: неужели его никогда не останавливают? Все-таки остановили, когда он вез меня в аэропорт. И попросили выйти, и учуяли запах. А через минуту отпустили, и мы поехали дальше.

- Неужели визитка? – спросила я.

- Как ты догадалась? – изумились мои спутники.

Я только усмехнулась. Значит не сильно отличаются армянские порядки от казахстанских.

Окончание в следующем номере

[Rio]

А казашка симпатичная была? :diana:

[Мегреци]

А казашка симпатичная была? :diana:

[Patologist]

:flower:

[Rio]

Это я к чему спросила...

Култур-мултур-архитектур - это все конечно замечательно, только вот когда на улицу выходишь, чувствуешь себя куском мяса посреди голодных собак. Тявкают и хоть кусочек оттяпать пытаются. Пяти метров спокойно пройти невозможно в гордом одиночестве.

А тут такие восторги :rolleyes:

[СолнЫчка]

Это я к чему спросила...

Култур-мултур-архитектур - это все конечно замечательно, только вот когда на улицу выходишь, чувствуешь себя куском мяса посреди голодных собак. Тявкают и хоть кусочек оттяпать пытаются. Пяти метров спокойно пройти невозможно в гордом одиночестве.

А тут такие восторги :rolleyes:

в смысле вопрос был задан с единственной целью еще раз рассказать о своей нездешней популярности среди диких и голодных аборигенов? :wow: Вы блестяще справились с задачей!

Мысль донесена! :lol:

[Patologist]

была наполнена тревожным предчувствием: сгинуть мне здесь от холода. Ничего, не сгинула, наоборот, очень даже тепло устроилась.

[Мегреци]

Это я к чему спросила...

Култур-мултур-архитектур - это все конечно замечательно, только вот когда на улицу выходишь, чувствуешь себя куском мяса посреди голодных собак. Тявкают и хоть кусочек оттяпать пытаются. Пяти метров спокойно пройти невозможно в гордом одиночестве.

А тут такие восторги :rolleyes:

[Simba]

Это я к чему спросила...

Култур-мултур-архитектур - это все конечно замечательно, только вот когда на улицу выходишь, чувствуешь себя куском мяса посреди голодных собак. Тявкают и хоть кусочек оттяпать пытаются. Пяти метров спокойно пройти невозможно в гордом одиночестве.

А тут такие восторги :rolleyes:

[Rio]

Rio, Вот почитай что она пишет...тебе дикость, а ей тепло и уют :lol: :lol:

[Simba]

У меня немножко другие представления об уюте, дядя Горн ))))) А тепло - это да, даже жарко

Мегреци-джан, хочется надеяться. Но когда на улицах спрашивают белых девушек, украинки они или нет, что само по себе уже наполовину оскорбление, ибо представительницы вышеозначенной нации имеют репутацию исключительно танцовщиц стриптиза... Не знаю, сколько лет должно пройти для того, чтобы стереотип "о гулящих славянках" выветрился и отношение стало более уважительным. Или хотя бы поведение более сдержанным. А так - очень неприятно, что даже в магазин за чаем без приключений не выберешься

[Rio]

Поспешу вас разочаровать, не мачо, а волосато-носатые продавцы арбузов в кепке-аэродроме. Такая же мерзкая картинка, как и голая славянка у шеста. Давайте не будем меряться особенностями национального идиотизма.

[Simba]

Поспешу вас разочаровать, не мачо, а волосато-носатые продавцы арбузов в кепке-аэродроме. Такая же мерзкая картинка, как и голая славянка у шеста. Давайте не будем меряться особенностями национального идиотизма.