я не знаю людей (повторяю людей а не козлов вроде депресивного пораженца-неудачника вроде того которого вы цитируете) способных с этим смирится. Пусть пройдут годы, но мы войдем в Шушу, в <Степанакерт>, в Кельбаджар. Зардуш, я его очень уважал, но после парочки пораженчиских статей о опозиции я понял. Человек просто сломался, стал тем кто говорит-Ну вот так оно и должно было быть-и тут же находит обьяснения. Есть одна неплохая статья на Реале
ХУДОЙ МИР ИЛИ ДОБРАЯ ССОРА
статья первая
Наконец-то и руководство страны, кажется, осознало бесперспективность переговоров по урегулированию армяно-азербайджанского конфликта и фактически солидаризировалось в этом вопросе со значительной частью общества, уже давно разуверившейся в возможности мирного решения проблемы. Выступая на церемонии выпуска учащихся Высшего Военного Училища 23 июня, президент Ильхам Алиев посетовал на международные организации (Совет Безопасности ООН, Совет Европы, ЭКО и ОИК), которые принимают соответствующие резолюции о необходимости освобождения оккупированных территорий, но что толку, если Армения не считается ни с каким международным документом. "Поэтому Азербайджан потерял надежду на международные механизмы урегулирования проблемы", - подчеркнул Ильхам Алиев. Глава государства также отметил неэффективность и безрезультатность переговорного процесса и сделал весьма примечательное заявление: "В такой ситуации Азербайджан должен внести коррективы в свою внешнюю политику".
Далее глава государства указал на то, что в предстоящие 20 лет страна получит от реализации нефтяных проектов 140 миллиардов долларов и "учитывая, что нагорно-карабахская проблема является для нас первоочередной, эти возможности будут использованы для укрепления армии, чтобы она могла вернуть наши земли в любой момент".
ВОЙНА И МИР
Эти неординарные и жесткие заявления президента стали как бы его реакцией на очевидный провал мирных переговоров в Бухаресте (ранее - в Рамбуйе) и на последовавшие вслед за этим неожиданные откровения нового американского сопредседателя МГ ОБСЕ Мэтью Брайза о некоторых принципах рамочного соглашения, обсуждаемых во время встреч лидеров конфликтующих стран. М.Брайза подтвердил то, о чем уже давно догадывалась общественность обеих стран: переговоры свелись фактически к пакетному варианту, и главной темой на них была реализация формулы "территории в обмен на статус". Откровения М.Брайза и жестко-эмоциональное выступление главы азербайджанского государства не прошли незамеченными в Армении, и буквально через два дня последовало заявление МИД этой страны. В этом заявлении говорится о том, что выявившееся на переговорах несогласие не касается референдума - этот вопрос уже согласован между президентами, а разногласия касаются последовательности ликвидации последствий военного конфликта. В заявлении также указано, что после разногласий в Рамбуйе Армения в Бухаресте согласилась на нынешние предложения, а Азербайджан в свою очередь отклонил их. Таким образом, можно предположить, что на определенных этапах (накануне последних президентских и парламентских выборов) президент И.Алиев демонстрировал готовность к компромиссам в карабахском вопросе и, в частности, не исключал возможность согласия на идею референдума. Но каждый раз, когда дело доходило до конкретного обсуждения или даже подписания соответствующего рамочного соглашения, он воздерживался от этого опрометчивого шага, который вряд ли был бы поддержан общественностью страны. Так или иначе, но слова президента о необходимости внесения корректив во внешнюю политику и его милитаристское предложение пустить нефтедоллары на укрепление армии говорят о многом. Возможно, ресурсы переговоров в прежнем формате уже исчерпаны.
Происходящие с начала 2006 года коллизии в карабахском урегулировании в лишний раз подтвердили тривиальную истину о том, что сохранение почти всех постсоветских конфликтов в режиме "ни войны - ни мира" отвечает геополитическим интересам ведущих держав. К сожалению, и последняя Бухарестская встреча не дает достаточных аргументов для обоснования оптимистических интерпретаций. Конечно, Бухарестскую встречу можно рассматривать как апробацию или зондаж конструктивных новаций в преддверии Санкт-Петербургского "саммита восьмерки". К слову сказать, не исключается возможность нового раунда переговоров между президентами Армении и Азербайджана в ходе и под эгидой "саммита восьмерки". Но, скорее всего, провал бухарестской встречи сослужил очень плохую услугу для официальных миротворцев, поскольку в очередной раз девальвировал веру в возможность достижения позитивных результатов путем мирных переговоров и, тем самым, дал реальные основания для развертывания милитаристской пропаганды. Или может, в Бухарестскую инициативу намеренно вложили именно такую "милитаристскую" миссию? Ведь не случайно сразу после краха этой встречи многие заговорили о полном фиаско мирного процесса. Если организаторы последних встреч в Рамбуйе и Бухаресте задумали именно это, то они, несомненно, достигли желаемого результата - произошла явная девальвация веры в возможность мирного урегулирования конфликта, что естественно создает благоприятные условия для реанимации реваншистских настроений и милитаристской пропаганды.
ИГРА В КОНСЕНСУС
С самого начала перевод конфликта из состояния войны в неопределенное состояние "ни войны - ни мира" и подключение к переговорному процессу Минской Группы, стран сопредседателей и прочих международных организаций подразумевали неизбежность компромиссов в позициях сторон, позволяющих достичь мирного урегулирования.
К сожалению, многолетние и бесплодные мирные переговоры незаметно трансформировались в некую политическую игру, где не столько идет поиск взаимоприемлемого варианта урегулирования проблемы, сколько попытка манипулирования переговорным процессом и самим конфликтом в геополитических (державами) и во внутриполитических (Арменией и Азербайджаном) целях. Поиск компромиссного варианта решения проблемы фактически давно уже перестал быть делом самих президентов и даже общественности конфликтующих стран: он предполагает широкий геополитический консенсус между державами, имеющими свои устойчивые интересы в регионе. Мало того, что правящие элиты конфликтующих стран страдают комплексом нелегитимности, не всегда адекватно отражают позиции собственной общественности и в силу этого не рискуют ступить на стезю непопулярных компромиссов, они к тому же находятся под тройным прессом: международных организаций, держав-покровителей и оппозиционной общественности собственных стран. По существу, на поверхности идет имитация переговорного процесса, а следовательно, и имитация поиска компромиссов. А на деле - мирное урегулирование конфликта уже зашло в тупик, выход из которого может быть либо на базе принуждения к компромиссам, либо в возобновлении войны, которую определенные силы в обеих странах также воспринимают как эффективный путь принуждения к компромиссам.
Но возможно ли в рамках действующего переговорного процесса достижение консенсусного компромиссного урегулирования конфликта, которое, хотя бы как "меньшее из зол", могло удовлетворить большую часть общественности обеих стран? И если это возможно, то на базе каких принципов и взаимных уступок? Вопрос не в том, что переговоры не способны дать результата. В конце концов, к какому-то результату всегда могут конфиденциально уговорить или принудить нелегитимных лидеров той или иной страны. Но станет ли этот вариант "работающим", если он не найдет понимания и поддержки у населения страны или если его не будет предварять геополитический консенсус между заинтересованными державами? Сегодня, по сути, предпринимаются активные попытки форсирования какого-то компромиссного решения на уровне первых лиц конфликтующих стран, то есть за спиной общественности. При этом игнорируется тот факт, что пределы компромиссов, на которые способны решиться главы государств, могут не совпасть с компромиссным "потолком", который считают допустимым общественные круги обеих стран, толкующие на свой манер понятия исторической, политической, правовой справедливости...
ТРИ УРОВНЯ ИСПЫТАНИЙ
Попытка урегулирования проблемы на базе компромиссов в реальности превращена в торг конфликтующих сторон. К примеру, одна сторона (Армения) предлагает территории в обмен на статус, другая (Азербайджан) - коммуникации в обмен на территории. Между тем, ситуация торга и ситуация поиска взаимоприемлемого компромисса - это всё-таки две разные вещи: в первом случае каждая сторона пытается перехитрить оппонента, ничего не меняя в своей позиции, во втором случае - предполагается сближение позиций и поиск какого-то общего знаменателя для того, чтобы сдвинуть переговорный процесс с мертвой точки. Сегодня в переговорном процессе превалируют имитационная игра и примитивный торг. Готовности же к реальным компромиссам пока не чувствуется. Да и лимит возможных компромиссов фактически исчерпан: по крайней мере, со стороны Азербайджана. К тому же слишком разнятся позиции сторон в понимании того, что может и должно быть предметом компромиссов. Армения, всё время педалируя фактором временного военного успеха, пытается выстроить асимметричную формулу компромисса, как бы производную от отношений между победившей и проигравшей стороной. С этой точки зрения она ждет от Азербайджана не столько компромиссов, сколько капитулянтского смирения с реалиями. При этом пределы своего компромисса она ограничивает лишь возможностью постепенного и порционного устранения некоторых последствий своего военного успеха (ведет торг оккупированными нашими территориями). То есть, налицо не поиск реальных компромиссов, а стремление поставить переговорный процесс в прямую зависимость от де-факто состоявшихся военных и политических событий. На схожей позиции стоит и Азербайджан, с той лишь только разницей, что здесь имеет место демонстрация не прошлых, а будущих мускулов (военных, экономических, транзитных, геополитических и т.д.). Иными словами, в одном случае поиску реальных компромиссов мешает гипертрофия прошлых успехов, в другом - будущих. При таком подходе к идее компромиссов вряд ли возможен какой-либо прорыв в переговорном процессе, давно превратившемся в нудную имитационную игру.
По существу, разрешение конфликта на базе нахождения взаимоприемлемой модели урегулирования предполагает три уровня достижения компромисса: 1) на геополитическом уровне (между США и Россией); 2) на уровне лидеров конфликтующих стран; 3) на уровне политических элит и общественности этих государств. Способна ли какая-то модель урегулирования пройти испытание всеми тремя инстанциями?
Если процесс будет идти в рамках открытого свободного волеизъявления сторон и параллельно на всех трех уровнях, то успех маловероятен. Но если движение будет последовательно от первого пункта к третьему, в закрытом режиме и в форме более или менее справедливого принуждения к компромиссам, то возможен и определенный прогресс. Провал переговорного процесса в последние годы был обусловлен уже на первом уровне - отсутствием геополитического консенсуса. Если будет преодолен этот барьер (допустим, на предстоящем саммите "восьмерки"), то останется самое трудное - принудить к согласию глав государств и подготовить к компромиссам общественность обеих стран. Срыв возможен на любом уровне. Как уже не раз бывало. Срыв возможен даже после принятия какого-то решения, если оно будет грубо навязанным и не найдет поддержки у большей части общественности или если вновь будет нарушен геополитический консенсус между державами. В этом случае такое решение вряд ли обеспечит долгосрочный мир и снимет проблему. На этом опасном и ответственном этапе переговорного процесса, когда делаются активные попытки дожать противоборствующие стороны до какого-то формального соглашения, глава государства Ильхам Алиев вынужден учитывать все эти опасения. Ведь не всякий худой мир лучше доброй ссоры.
вот это пожалуй интреснее. меньше категоричных тупостей.
не знаю никакого Ханкенди.... в следующий раз за искажение топонима (пункт 8.8.7) будет рейтинг... а сейчас - устное предупреждение...
