АХАЛКАЛАКСКИЙ ГАВАР

5 декабря 2006

АХАЛКАЛАКСКИЙ ГАВАР (уезд)

Для народного комиссара иностранных дел СС Армении

тов. Асканаза Мравяна от Погоса Абеляна.

Товарищ Мравян.

Вы предложили мне после моего выздоровления написать краткий доклад об Ахалкалакском уезде. Мое выздоровление может затянуться или не состояться вовсе, между тем мои сведения нужны Вам сейчас. Имея это в виду, я решил, пусть и больной, сообщить Вам некоторые ценные сведения о разных сторонах жизни Джавахка и его состоянии. Не сомневаюсь, что Вы будете снисходительны к недостаткам моей записки, зная, что я лежу больной в постели и диктую текст.

1. Из истории Джавахка

С 17-ого века и до 1828 г., Ахалкалакский район в составе Ахалцыхского пашалыка находился под владычеством Турции. Следовательно, Россия получила Ахалкалак по праву войны, как победитель (у Турции, не у Грузии). До 1829 г. в Ахалкалакском районе жили в основном турки, однако они, после прихода русских в большинстве переселились в Турцию, насколько мне известно, в район Эрзрума, на место тех армян, что в 1828 и 1829 гг. под руководством епископа Карапета (Багратуни) переселились частью в Александрополь, а в основном – в Ахалкалак и Ахалцых. Нельзя, однако, утверждать, что нынешнее армянское население сплошь пришлое; еще при османском владычестве здесь жили армяне (число которых мне неизвестно), их роды живут и сейчас, например в селах Дилиска и Гандза (откуда Ваан Терьян). Их называют ерлы – коренные. Из Турции, если не ошибаюсь, переселилось около 15 000 армян, которые, при ничтожном количестве местных турок, нескольких десятков курдов и грузин, с самого начала (1829 г.) составили абсолютное большинство населения. Армяноговорящие (сейчас около 7-8 тысяч) и турецко-говорящие (около 9000) армяне-католики, переселившиеся с григорианами, при грузинском меньшевистском правительстве подверглись массированному давлению и обработке как самого правительства, так и при его поощрении, заметной части грузинской прессы, различными посулами и прямыми угрозами объявившей их грузинскими католиками... Часть армянских католиков – неграмотная, бедная, угнетенная, движимая чувством самосохранения, стала считаться грузинами, поменяла свои фамилии на – дзе и – швили. Другая же, большая, часть устояла перед угрозами меньшевистского блока и сохранила свое человеческое достоинство – они были армя-нами, армянами и остаются. Если не ошибаюсь, в 50-ых гг. Николай Первый сослал из Крыма в Ахалкалакский уезд большое количество духоборцев. Эти духоборы получили в Ахалкалакском районе каждый в несколько раз больше земли, чем армяне, грузины и турки. И сейчас каждый духоборец, в сравнении с состальным населением, является своего рода помещиком. Духоборцам отводили по большей части близкие, отобранные у армян земли. Поэтому время от времени, особенно в начале революций, между духоборами и малоземельными армя-нами начинается спор о возврате когда-то отобранных земель. К счастью, этот спор никогда не доходит до крайности; сейчас же, лишенный тяглового скота и посевного зерна армянин не может засеять и свое поле, и тем более не вспоминает о своих прежних правах на землю. Более того, сейчас духоборцы хотят вернуться на свою прежнюю родину. Как все армянское население края, так и имевшие к ним земельные претензии армяне готовы дать им новые преимущества, только бы уговорить их остаться. Ахалкалакцы боятся остаться в одиночестве, без русских, полагая, что в этом случае они будут более беззащитны перед турками, понятно, имея в виду теперешнее османское правительство. Уход духоборцев из Ахалкалака для армян равносильно уходу русских с Кавказа.

2. Географическое положение Джавахка

Как известно, Джавахк – это большое, просторное плато, обрамленное высокоми горами. И на горах, и, тем более, на плато, растут ячмень, пщеница, лен и самые различные масличные растения. Озимых в Ахалкалаке почти не сеют. Дожди часты и обильны. На черноземной почве без орошения хорощо растут топинамбур и всякие овощи. Будущее Ахалкалака, однако, скотоводство и пчеловодство. Здешние мясо и мед имеют особенный вкус. На каждом шагу бьют вели-колепные родники. Лесов нет. На севере Ахалкалака, в Горийском уезде, есть летние кочевья – яйлы, великолепные пастбища, издревле принадлежащие десяткам ахалкалакских сел. Сейчас, пользуясь тяжелым положением крестьян, эти земли и летние пастбища (грузинское правительство) старается отобрать и передать пришлым–тушинцам (картвелское полукочевое племя). Даже имеющий мало скота ахалкалакец справедливо видит в этом смертельную опасность для развития своей экономики. Настоятельно необходимо отобрать эти кочевья у Горийского уезда и вернуть их настоящим хозяевам – Джавахку. Эти территории в свое время искусственно были отрезаны от Ахалкалака и присоединены к боржомскому имению дома Романовых. Никто сейчас больше не может силой отрезать органическую часть Джавахка, и яйлы должны быть в руках своих бывших подлинных хозяев. Замечается вообще интересная закономерность: все земли, ставшие государственными за эти два-три года, без исключения, по удивительному совпадению не были отведены ни одному армянину. Не были отведены зачастую и те поместные земли, которые искони принадлежали армянскому народу. Например, известное имение ахалцихских церквей, а точнее, школ (больше 15 000 десятин в Ахалкалакском уезде) - луга “Геог даг” отобрали у церкви, но одновременно отобрали и луговые пастбища окрестных сел Сулда, Дадеш и Карзах, с 1829 г. живущих на и этими землями. Иначе говоря, речь об объявлении армян чужеродным элемен-том края. Из Ахалкалака выходят 4 большака: а) на Ахалцых, самый лучший, потому что зимой не заносит снегом, б) с не совсем регулярным сообщением, через Цалку и Манглис на Тифлис, в) третий, около 100 верст (от Ахалкалака до Ахалцыха 66 верст), ведет в Александрополь, и г) четвертый, той же протяженности – в Ардаган. Сам Ахалкалакский уезд состав-ляет, как я помню, около 2200 верст. Последняя из этих дорог, на Ардаган, с 1918 г. стала для жителей края настоящей дорогой смерти. Начиная с этого года и до начала марта нынешнего турки четырежды вторгались в край, грабили, вырезали население, в особенности – армянское (грузины пострадали только в 1918 г. , причем только те, кто воевал против них на стороне армян) и каждый раз возвращались безнаказанно. Эту, т.н. ардаганскую, дверь всегда должно держать запертой для безопасности не только края, но и всего Тифлисского региона. Ведь именно через эту дверь в 1914 г. турки также попробовали войти в Закавказье. Это хорошо понимало бывшее Ахалкалакское земляческое правление. Я и писатель Дереник Демирчян еще за три месяца до падения Ахалкалака непрерывно обращались к прежнему Кавказскому сейму, к нашему тогдашнему Национальному совету, в частности, к его военному министру Ст. Мамиконяну, указывая на сгущающиеся над головой народа тучи и требуя а) перебросить хотя бы часть урожая, доходящего до нескольких миллионов пудов, в соседние уезды, чтобы тем самым уменьшить соблазн разбойничьего нападения; б) подготовиться к возможной эвакуации населения; и в) самое главное: для защиты края, вернее, бедных крестьян послать туда войска и организовать местные силы, считать край важным военным узлом. Нас не послушали: на все наши предложения у Мамиконяна был один ответ: “Ни одного патрона ахалкалакцам”. Наконец послали одного пограничного жандарма-полковника, который сбежал со страху, едва турки вошли в город. Народ и сейчас боится, что на это опять не будут обращать внимания и возможно повторение трагедии. Турция очень хорошо сознавала важность этого пункта для своих погромных целей. В Ахалкалакском и Ахалцыхском районах, по словам хорошо осведомленного в этом Зория Зорьяна, она и сейчас держит до 60-70 тысяч регулярных и иррегулярных войск, готовых при первом же удобном поводе вторгнуться в край, как это уже было. Кто хочет обезопасить крестьянство Ахалкалака, частично также Борчалу и Лори от неожиданностей, должен навсегда запереть ардаганскую дверь, т.е. с одной стороны, Ахалкалак нужно усилить в военном отношении, с другой стороны, нужно рассеять сосредотачиваемые в Ардагане, Чалдыре и соседних районах (турецкие) войска, а также разоружить вооруженное до зубов магометанское население. Ахалкалакских армян меньшевистская Грузия разоружила уже давно, вооружив одновременно местных турок и грузин.

3. Состав населения

Данные для определения состава населения должна была дать однодневная сельскохозяйственная перепись 1916 и 1917 гг., результаты которой, к несчастью, пока не опубликованы. Однако данные кавказского календаря за 1917 г. и наши личные сведения в сумме дают следующую полную картину. По единственным официальным сведениям кавказского календаря на 1 января 1916 г. (далее сведений нет) в Ахалкалакском крае жило:

1. армян до 83 000 душ

2. грузин – христиан и магометан 10000 душ

3. духоборцев 8 000 душ

4. турок 8 000 душ

5. курдов, несколько десятков греков и др. 1000 душ

Итого 110 000 душ.

Начиная с июня 1918 г. вследствие турецких нашествий и их прямых и косвенных последствий (в основном, вследствие искусственно вызванного меньшевиками голода и смерти от холода в лагерях смерти Бакурьяна и Цалки) картина следующая: количество армянского населения в кавказском календаре заметно занижено; армян в крае тогда было не меньше 90 00- 95 000. С учетом прироста населения с 1 января 1916 г. до 5 июня 1918 г. (до большого турецкого нашествия), захвата Ахалкалака и бегства населения, демографическая картина будет следующей:

1. армян до 100 000 душ

2. грузин – христиан и магометан 11 000 душ

3. духоборцев 9 000 душ

4. турок 8 700 душ

5. курдов, несколько десятков греков и др. 1 300 душ

Итого 130 000 душ.

В настоящее время вследствие гибели в основном армян и частично грузин (турки почти не пострадали):

1. армян не менее 60 000 душ

2. грузин – христиан и магометан 8 000 душ

3. духоборцев 9 000 душ

4. турок 8 000 душ

Итого 85 000 душ.

В процентном соотношении структура населения в целом следующая

1. армян не менее 70,5%

2. грузин – христиан и магометан 9,5 %

3. духоборцев 11%

4. турок 9,5%

Соотношение армян и грузин 88% к 12%.

Меньшевистское правительство старалось заселить принадлежащие армянам земли переселенными грузинами, но эта политика особых успехов не имела, поскольку кутаисских грузин, привыкших к теплому мягкому климату, суровая и холодная природа Ахалкалака не прельщала. Тем не менее, несколько сот душ как будто переселились, но их я в расчет не беру. Они поселены на чужих, армянских, землях, и не могут считаться жителями края.

4. Первые нападения турок на край

Грузинская меньшевистская и особенно помещичья печать в последние годы старалась представить нападение турок только как дело рук Дашнакцуцюн. Меня в это время в Ахалкалаке не было. Я был там с мая 1918 г. и до падения края, как представитель армяно-мусульманского блока и землячеств – для установления мира между народами края. Но говорить о мире было уже поздно, в крае турок уже не было, они все бежали. С турецкими войсками воевали только армяне и грузины. Мне пришлось после фиксации бегства руководителя всей армянской интеллигенции и командира армянских войск полковника Аракеляна в два-три дня организовать сопротивление туркам, чтобы дать народу возможность и время на бегство. Однако в Тифлисе я по возможности объективно следил за развитием событий в крае и вот как это было (говорю по памяти, не имея письменных свиде-тельств, поэтому подробности опускаю). Кажется, в феврале 1918 г. местные турки (не путать с татарами), составляющие большинство населения Ахалцыхского района, под руководством турецких (османских) агентов напали на 11 грузинских сел (Саро, Хизабавра и др.) того же района и разграбили их. Об этом телеграфировали в тифлисские газеты и Сейму. Армяне Ахалкалакского уезда пришли грузинам на помощь и отразили турок. Таким образом, сложились две противные стороны: турки под руководством османцев и армяне с грузинами, сперва под началом местных командиров, а пару месяцев спустя, с марта-апреля, вроде бы офицеров регулярной армии. У армян это был полковник Аракелян (считавший себя подкомандным Тифлисскому Армянскому национальному совету, а напоследок, когда дезертировал из Бакурьяна, сидящему в Боржоме грузинскому ген. Арчеванидзе); у грузин – считавшийся одновременно командующим всеми силами этот самый ген. Арчеванидзе, действовавший против турок и в Ахалцыхском районе. В это время, по-моему, в марте, более сильные армяне Ахалкалака нападают на расположенное на границе Ахалкалака и Ахалцыха турецкое село, насколько помню, Кокия, грабят его (не разрушают); жители убегают в Ардаган. Через три дня после этого ардаганские турки вырезают несколько тысяч ардаганских армян. Около двух тысяч спасшихся ардаганских женщин и детей в ужасном виде из Ардагана добираются до Ахалкалака. Ахалкалакцы их принимают, дают приют и приходят в ужас от рассказов беженцев. Местные хулиганствующие элементы, которых власти не намереваются призвать к порядку, под руководством армянских эсэров и дашнаков (последние были более влиятельны) нападают на сидящих в тюрьме 300-400 пленных турок, в основном богачей, среди которых был и весь род помещиков Палавандовых, бесчестят их, грабят и сжигают всех в доме. (Такого случая не было. П. Абелян рассказывает его, очевидно, чтобы иметь повод нападки на эсэров и дашнаков, которым – дашнакам – как видно из докладной в целом, симпатизировал, и обезопасить себя от репрессий большевиков. Палавандовы действительно жили в Ахалкалакском уезде (Верхний Джавахк), который принадлежал им практически весь до 1828г. Были они крупными землевладельцами, беками – князьями из армянского рода Пахлавуни, известного в Армении более тысячи лет. Из рода Пахлавуни был, например, выдающийся поэт и композитор всего средневековья католикос Нерсес Шнорали. При турках они, как и многие княжеские роды, считались курдами. После освобождения Джавахка от турецкого ига они, естественно, стали писаться и считаться армянами, разделив в последующем, как и всегда, судьбу своего народа. Палавандовы, уже как Пахлеваняны, и сейчас еще живут в г. Ахалкалаке). Сейм и Национальный совет ничего не сделали, чтобы предотвратить такое развитие событий. По поводу событий в Саро члены сейма немало помололи языками, вроде даже послали депутацию. Тем не менее все это совершилось. Чем дальше развивались события, тем более глухими прикидывались Сейм и Национальный совет. Единственно умно и сознательно действовала Турция. Вооруженные толпы грабителей и погромщиков по ардаганской дороге вошли в Ахалкалак. Первое нападение было во второй половине мая. Народ бежал. Турки отошли назад, вероятно, желая выманить укрывшихся в лесах людей, ограбить их – забрать, в частности, скот, и перебить. Народ, в самом деле, вернулся. 1-5 июня турки напали во второй раз. На этот раз бежало все население края, полковник Аракелян в числе первых. Народ и войско остались без руководителя. Я приехал туда за пару дней до этого (как уже сказал, представителем армяно-мусульманского блока и землячеств – для установления мира между народами края) и оказался вынужден возглавить это дело. Вместе с великолепным русским капитаном Резниковым мы быстро организовали сопротивление на два-три дня. Четвертого числа наш общий командующий ген. Арчеванидзе, не поставив нас в известность (мы стояли на переднем крае, в 5-6 верстах от противника), ночью увел грузинские войска в Боржом и оголил наш тыл. К счастью, население (за исключением попавших в руки турок нескольких тысяч человек, которых они всех перебили, оставив в живых несколько десятков старух и женщин из города Ахалкалака, которых выгнали из края, и которые рассказали об этой резне) уже достигло границ Боржома и Цалки. 5 июня из края отошла и наша часть, полностью оставив его туркам до начала декабря 1918 г., точнее, 5-ого декабря, когда вследствие победы союзников (Антанты, против которой воевала на стороне Германии Турция). турки ушли и на их месте появились грузины. Мне известно из самых достоверных источников, что, уходя, турки предложили занять край Ереванскому правительству, однако последнее, не желая быть некорректным к грузинам, отказалось, и, т.о. уступило им право временного занятия спорной области (об этом П. Абеляну сообщил, по видимому, лично глава турецкой миссии в Грузии Абдул Керим. Сегодня трудно судить, насколько данная информация соответствует истине, хотя в целом подобное предложение представляется маловероятным. В армянских документах об этом ничего не говорится.- А. Мелконян).

5. Что забрали турки из края?

В крае часты стихийные бедствия: град, засуха, заморозки, почему и население часто беднеет. Однако в последние годы природа, казалось, хотела ошеломить крестьян своей щедростью. Несколько лет подряд был неслыханно богатый урожай, особенно в 1917 и 1918 гг. Жители не имели особой нужды в деньгах и мало продавали зерна – ячменя и пшеницы. Во время нашествия турок в крае было минимум 3-4 млн. пудов обмолоченного хлеба, больше 30 000 ульев пчел, за 200 000 голов крупного рогатого скота, миллионы пудов сена и фуража, десятки тысяч домашней птицы (известно, что Ахалкалак был основным поставщиком яиц в Тифлис) и т.д. и т.д. Одним словом, в это время это был самый богатый край Кавказа. По количеству же скота он был самым богатым во все времена. И экономическое развитие, и рост населения Ахалкалака были исключительны. Рост населения выражался коэффициентом 2,25 и 2,5 (самый высокий по всей России). 10 – 15 тысяч населения 1829 г. к 1918 г. выросло до 100 000; например, в нашем селе (Гюнбурде) в 1829г. было 20-25 дымов, а в 1918-ом уже 250, причем средняя сельская семья состояла из не менее чем 8, может – и 9 душ. Официальные источники считают не более 6-7 душ, поэтому и общее количество населения выходит меньше. Край так вырос экономически, что не знал, куда девать продукцию. Факт: в 1917 г. на свадьбах часто танцевали на сторублевках. Эти крезы, разбогатевшие на щедрости природы, в результате турецкого нашествия потеряли не только все свое имущество, но и урожай 1918 г., который по самым скромным ожиданиям должен был составить более 7-8 млн. пудов. Между прочим, из края не бежали около 6 000 армян-католиков (они остались как подданные Рима, или как сами говорили туркам – Австрии), духоборцы, и, конечно же, турки. Бежали армяне-(григориане), примерно 90 000 душ. От 2 000 до 4 000 их остались (по разным причинам), частью были перебиты полностью, как жители сел Тагча и Хорения (последних остаться уговорил местный поп. Турки загнали всех от мала до велика в овин, полный сена, заперли и выпустили туда кошку, к хвосту которой привязали горящую паклю. Обезумевшее животное заметалось по овину, сухое сено вспыхнуло во многих местах; все сгорели заживо. По мнению ряда арменистов, в этом селе родился в 4-ом веке отец армянской историографии Мовсес Хоренаци), или большинство, как жители с. Сатха, частью изгнана потом в сторону Боржома, как около 1000 женщин, старух и детей города Ахалкалака. (Здесь явная описка. Выше автор говорит о нескольких десятках, что больше соответствует истине). Бежали и 11 000 грузин (все). У этих 100 000 человек было засеяно не менее 60 000 десятин. Из расчета 150 пудов на десятину это составляло не менее 9 млн. пудов хлеба. Таким образом, туркам досталось не меньше 10 млн. пудов хлеба, миллионы пудов фуража, десятки тысяч пудов масла, сыра, десятки тысяч ульев, птицы, 10 000 пудов шерсти, бессчетно домашнего скарба, сельскохозяйственных орудий, имущество горожан, армейское имущество и т.д. и т.д. Им осталось также, или было потом угнано в боржомских горах и в Цалке частыми нападениями на беззащитных беженцев 3-4 десятка тысяч голов крупного скота. Вот такое “наследство” досталось туркам. Свидетели потом расска-зывали, что турки, ошеломленные таким богатством, 5-6 месяцев подряд, пока край был у них в руках, с 5-ого июня до 5-ого декабря (1918 г.) на сотнях фургонов духоборцев и армян-католиков вывозили это добро в Турцию. По их словам, такого богатого края они еще не видели. Вот так на неор-ганизованное, беззащитное крестьянство напала армия, ограбила до нитки и осталась безнаказанной. Крезы стали нищими, а нищие – крезами. Одни работали, другие захватили результаты их труда.

6. Население края на чужбине

Беженцы – армяне и 10 000 грузин (очевидно, описка – ранее автор приводит цифру в 11 000) – смогли угнать с собой заметную часть своего скота, забрать постели, какой-никакой скарб и хлеба месяца на два. Один поток направился к Бакурьяну, второй – к Цалке. Грузинское правительство, не сумевшее (или не захотевшее, как видно из дальнейшего) защитить край от тысячи или двух турок (турецких солдат вряд ли было больше; между тем, при должной организации, только Ахалкалак, без Ахалцыха, мог бы выставить более чем 10 000 солдат), на границе с Бакурьяном (историческая и естественная граница Армении с Грузией) отобрало у людей все оружие до последнего, разоружив даже армянские части (прикрытия). Грузинское правительство считало Ахалкалак своей территорией, слно, и ахалкалакцы были его гражданами. Несмотря на это, беженцам – своим гражданам! – было запрещено выходить за пределы Бакурьяна и Цалки. Здоровые, умеющие и любящие работать люди могли прокормить себя и свои семьи, работая в Грузии, могли на своих фургонах привозить с Северного Кавказа хлеб (дорога пока еще не была перекрыта), возить дрова из Тифлиса, продавать в Тифлисе молоко от десятков тысяч коров; одним словом, эти люди не только не стали бы обузой для Грузии, но и заметно облегчили бы ее экономический кризис, если бы их не лишили неотъемлемого права любого гражданина – права на свободу передвижения. Несмотря на очевидную пользу стране от беженцев, меньшевистское правительство, преследуя определенные и очевидные цели, поставило перед людьми кордоны, закрывшие им пути в Грузию. Перед 11 000 грузинских беженцев кордоны очень быстро были сняты, они получили свободу передвижения по всем направлениям, а с наступлением холодов (октябрь-ноябрь) правительство само отобрало беженцев-грузин и перевезло их из этих гор в Караяз (долину с мягким климатом, где располагались зимние пастбища). Правительство Грузии, фактически подвергнув армянских крестьян аресту под открытым небом, оправдывалось, с одной стороны, тем, что среди грузин возможно недовольство, если среди них появятся столько беженцев-армян, и, во-вторых, тем, что они будут распространять болезни. Все ложь: и возможное недовольство грузинского населения, которое, как и всякий народ, считало естественным помочь беженцам (100 000 армян должны были разместиться среди 3 млн. грузин); с другой стороны, в первые месяцы среди беженцев никаких болезней не было. Правительство само создавало условия для распространения болезней и они не заставили себя ждать.

Таким образом, 90 000 армянских беженцев Ахалкалака оказались между двух штыков: дорогу назад, в Ахалкалак, преграждал штык турецкий, вперед, в Грузию – штык грузинский. С 5 июня по конец декабря 1918 г., до возвращения, беженцы прожили в Бакурьяне и Цалке внутри этих границ. Пройти в Тифлис в большинстве смогла только заметная часть ловких и пронырливых горожан. О бестактном поведении правительства свидетельствует и следующий факт. В Бакурьяне и Цалке вообще очень мало своего населения; в Бакурьяне это греки и осетины, в Цалке – армяне и греки. Во-первых, правительству нечего было беспокоиться по поводу того, что 90 000 беженцев, естественно, в поисках угла, потеснили бы два десятка тысяч негрузин (примерно треть из которых, к тому же, была их соплеменниками и родственниками). Их столкновение с армянами было бы даже выгодно меньшевикам. Однако, к чести бакурьянских осетин (армяне Джавахка отблагодарили им тем же: в 1992 г. спасли их от резни грузинами и помогли перебраться во Владикавказ), цалкских греков и армян, нужно сказать, что они взяли всю тяжесть беженцев на свои плечи и ни разу не высказали недовольства. В домах на месте смогла разместиться очень малая часть беженцев – очень многие остались без крова, под открытым небом. Скотину нечем было кормить; ее надо было либо продать, либо прирезать. Сделали и так, и так. Далее правительство запретило привозить беженцам хлеб из Грузии. Запрет не касался только организаций, уполномоченных решать нужды беженцев, очевидно, потому, что они либо ничего не делали, либо использовали на свои нужды те скудные запасы продуктов, которые привозили для беженцев. Итак, в Цалке и Бакурьяне как беженцы, так и их скотина, оставленные под открытым небом, без пищи, должны были быть ликвидированы. К этому вело правительство (Грузии), невзирая на протесты в печати и крик, поднятый многочисленными обращениями Ахалкалакского и Тифлисского землячеств. Затем грузинское правительство выпустило на оказавшихся в “зонах смерти” (так я назвал Бакурьян и Цалку в одной из своих статей 1918 г. в эсэровских русских газетах) беженцев своих милиционеров под предлогом охраны порядка. Они начали притеснять народ, грабить его и т.п., словом, стали настоящими янычарами. Об этом свидетельствуют множество официальных телеграмм. Большая часть украшений беженцев перешла в руки охранников правопорядка. Самым трагичным оказалось то, что турки со стороны Ахалкалака продолжали нападать на беженцев, убивать людей (за 5-6 месяцев убито 1 000 мужчин) и угонять тысячи голов скота. Грузинское правительство не только не защитило с оружием своих “подданных”, но и ни разу даже не обратилось с протестом по этому поводу к турецкому представителю Абдул Кериму. По просьбе грузинского правительства на сравнительно спокойном борчалинском фронте перед несколькими турецкими (татарскими) селами и турецкими (османскими) солдатами были выставлены пикеты, и немцы, защищая грузин, как-то перебили множество своих союзников-турок (кажется, в июле 1918 г.). Если бы грузинское правительство хоть на волос заботилось об ахалкалакцах, то, во-первых, их не арестовывало бы, затем, хоть и арестовав, выставило бы германские пикеты в Бакурьяне и Цалке в самом опасном месте – на границе с Ахалкалаком. Этого не было сделано, и Турции было дана свобода продолжать погромы.

Показательно, что правительство не только само или с помощью германских солдат не защитило ахалкалакцев, но и, полностью разоружив их, отобрало все оружие, оставив беззащитный безоружный народ перед вооруженным до зубов турецким серым волком. Турция с удовольствием восполь-зовалась предоставленным ей правом и свободой действий: как я сказал, турки непрерывно нападали на народ, убивали сотни людей, угоняли десятки тысяч голов скота. Чего не успевали делать турки, заканчивали представители грузинской администрации, эти разбойники с картбланшем на руках. Есть множество фактов садистского отношения грузинского правительства. Всем мясникам, всем спекулянтам Кутаиса и Тифлиса было разрешено беспрепятственно свирепствовать среди беженцев, в то время как беженцы, не надо забывать, были под стражей и не имели права выходить на рынки, торговать, продавать свое имущество по своему усмотрению. У крестьян не было фуража, скот (последняя надежда беженцев) погибал на глазах от бескормицы, и вот крестьянин был вынужден отдавать его за бесценок пришедшим к нему спекулянтам, своеобразному спекулянтскому синдикату. Это важное обстоятельство, достойное особого внимания. Более 100 000 беженцев пригнали с собой столько же, если не больше, крупного скота. Если бы даже небольшая часть этого богатства была продана по более-менее приличной цене, люди прожили бы и выжили до своего возвращения (до декабря того же 1918 г.), а остальную часть вернули бы с собой в край. Между тем, до начала ноября 1918 г. почти весь скот (не менее 100 000 голов) была выброшен на грузинский рынок по совершенно ничтожной цене. Грузия, богатая, благополучная Грузия сама воспользовалась безысходностью беженцев и нажилась на их беде... До ахалкалакской трагедии цена мяса в Тифлисе быстро росла и дошла до 4-5 руб за фунт. Это нетрудно проверить. После ахалкалакских событий в экономике Кавказа произошло своего рода чудо: цена мяса, начиная с июня (падения Ахалаклака) и до ноября (когда скот почти весь был уже забит в Бакурьяне и Цалке) непрерывно падала, дойдя до двух рублей за фунт. Между тем, в эти же месяцы, наоборот, цена мяса должна была катастрофически быстро расти, ибо Тифлис лишился его основного поставщика, Карса. Не поступало мяса и из Нового Баязета (севанский регион Армении). В специальных статьях, помещенных в это время в русских и армянских газетах, я посчитал это явление временным, неестественным, объяснив его безвыходностью ахалкалакцев. Я говорил там же, что пусть тифлисцы не говорят, что ахалкалакцы сидят на их шее, наоборот, бедствующий джавахкец ежедневно каждой семье, покупающей 3-4 фунта мяса, выдает дотацию от 3 до 10 руб. (не будь его, мясо стоило бы не меньше 5 руб за фунт, а не 2 рубля). Это мое объяснение очень не понравилось грузинской печати (русскоязычной “Борьбе” и грузиноязычной). Они были недовольны тем, что вместо выражения благодарности беженцы представлены как даже в своем несчастном состоянии дающие жителям столицы возмож-ность тунеядствовать... Мое пророчество осуществилось буквально через 2-3 месяца, когда (события) подтвердили мою правоту (а ведь даже кавказский ученый Авдеев сомневался в моем объяснении). В ноябре весь скот ахалаклакцев был забит, цена мяса в Тифлисе сразу взлетела и продолжала подни-маться и подниматься.

Таким образом, правительство меньшевиков своими в высшей степени сознательными действиями поставило 100 000 беженцев (точнее, 90 000; как я сказал, грузин постарались в возможно короткий срок вывезти из зон смерти Бакурьяна и Цалки) в такие условия, когда их с одной стороны резал и грабил турок, с другой стороны – грузинские грабители в лице милиции и спекулянтов. Находящийся под арестом джавахкец не мог предпринять ничего для своего спасения.

В начале ноября крестьянство стояло на перевалах Бакурьяна и Цалки, где уже начинались метели, ограбленное, раздетое, голодное, без крыши над головой. Начались болезни. Национальный совет армян Грузии обратился к правительству с просьбой разрешить разместить беженцев хотя бы в армянских селах Борчалу – и в этом было отказано. Только после победы союзников, когда турки отходили, правительство разрешило манглисским беженцам (ничтожной части от общего числа), разместиться в казармах, но необходимости воспользоваться этим любезным предло-жением уже не было. Результатом этой жестокой, действительно человеконе-навистнической, армяноненавистнической политики явилось то, что в октябре-декабре 1918 г. в горах Цалки и Бакурьяна от холода погибло около 30 000 человек. Если бы, независимо от воли правительства, не состоялось возвращение людей в свои дома, чему оно было против, до января-февраля не выжил бы никто. Картины страшные: утром мать видит, что трое ее детей ночью окоченели в снегу. Беженцы гибли (несколько тысяч) и на пути домой. Все это я видел сам, собственными глазами. По поручению Национального совета армян Грузии в декабре 1918 г. я через Цалку направился в Ахалкалак, узнать, не убивают ли турки уже возвращающихся людей, и по дороге передо мной открывались страшные картины: раздетые, голодные, изможденные, больные, многие – тяжело, беженцы бежали по этой 100-верстной дороге, стремясь в свою страну обетованную – в Ахалкалак. Морозы стояли в 25-35 градусов. Только за один день, а все возвращение длилось около месяца, на расстоянии в 15-25 верст я видел труп, раздетый, объеденный волками; еще труп отдельно; мать с четырьмя детьми, замерзших в снегу... Гибель этих нескольких тысяч человек, в частности, лежит на совести Национального совета. Оно имело уполномоченных в Цалке и Бакурьяне, которые во время возвращения отсиживались в тепле. И, самое главное, они в эти дни даже не организовали на дороге пищевых пунктов, не раздали людям теплой одежды; между тем, после завершения возвращения они достали из складов и распродали большое количество сахара и одежды... Обо всем этом я написал в пространной докладной Армянскому национальному совету. Однако 6 июня 1919 г. вопреки моим требованиям, никто из уполномоченных не был отдан под суд. Цалкский уполномоченный Арарат Тер-Григорян (сменивший Арама Тер-Григоряна, не родственники) и бакурьянский уполномоченный Аршак Торосян (из Батума) не услышали даже слова укора со стороны христиан, сидящих в Национальном совете грузинских армян.... А могилы тысяч людей, ставших их жертвами, разбросанные по земле кости на дорогах, ведущих из Цалки и Бакурьяна в Ахалкалак, вопиют о неслыханном преступлении... Не осталось в стороне от этих преступлений и грузинское правительство (я рассказал об этом в свое время Национальному совету и Ахалкалакскому земляческому союзу, но посчитал неудобным записать). На его действия прошу обратить особое внимание. В декабре месяце, пробиваясь сквозь ужасные высоты Бакурьяна, беженцы хотели спуститься в Ахалакалак по прямой, но грузинские войска заставляли их делать крюк в 7-8 верст – в 30-ти градусный мороз. Не одна сотня людей погибла на этих 8 верстах... Я могу объяснить причину этого: для передвижения грузинской артиллерии и обоза нужно было проложить в снегу проезжую дорогу, и чтобы ее к тому же не занесло, беженцев десятки дней гнали по длинной дороге; иначе говоря, чтобы самим не расчищать, заставляли беженцев утаптывать ее и устилать своими трупами. Сами грузины, точнее, командир грузинской части капитан Канделаки объяснил мне это тем, что, мол, еще не совсем ушедшие из края турки не разрешают идти по прямой. Это было ложью: после моих протестов и обращений делать это перестали. Между прочим, сидящие во время возвращения беженцев в Цалке и Бакурьяне десятки служащих, по должности обязанные помогать им, не только ничего не сделали для них, но и ни один из них за целый месяц ни разу не перешел горы и не посмотрел, как проходит это возвращение. Хотя, надо сказать, для меня эти организации всегда были антибеженскими, антинародными организациями, где (за редким исключением) собирались воры, подозрительные личности, разбойники, грабители, спекулянты и им подобные – отбирать у народа его последний кусок.

7. Положение беженцев после возвращения на родину

В декабре 1918г. все беженцы, за исключением пары тысяч горожан, уже были на родине. Из 90 000 армян вернулись 55 000, которые, вместе с оставшимися католиками и составляют теперешнее не менее чем 60 000 армянское население. Немало людей погибло на местах уже после возвращения. Спасти и вернуть в Ахалкалак удалось ничтожное количество скота. Из-за холода и метелей турки не смогли увезти, оставили довольно много сена, но успели обмолоть много хлеба и вывезти несколько тысяч пудов зерна. Я, как представитель Национального совета, попросил губернатора Ахалцыха и Ахалкалака ген. Макаева (впоследствии убитого в Баку)(Генерал Макаев, виновный в смерти тысяч армян Джавахка, был застрелен в Баку по решению армянской партии Дашнакцутюн) раздать остатки этого имущества беженцам, как часть их же собственности, как жалкие остатки их имущества. Макаев отказал. Я хотел поставить этот вопрос перед правительством через посредничество Нац. Совета – мне отказали. Таким образом, остатки имущества жителей Ахалкалака, не разграбленные турками, присвоило и разграбило грузинское правительство. После этого, вплоть до прихода большевиков меньшевистское правительство всячески старалось воспрепятствовать населению хотя бы самостоятельно стать на ноги; захватило их пахотные земли, пастбища, всячески притесняло, не допускало иметь свою выборную милицию и политических комиссаров и т.д. и т.д. По всему ясно было одно: правительству было крайне неприятно, что хоть такое небольшое число армян осталось в живых и вернулось жить в край. Правительство очень хотело видеть край полностью свободным от армян. При всяком случае оно делало все, чтобы так или иначе ослабить армян даже после возвращения.

<