Чингиз Айтматов

[Ablertus]

Кто то читал етого аффтара? По моему очень мощный писатель, сейчас читаю его "Плаxу". А еще я обратил внимание на слова Нарекаци в епиграфе к "И дольше века длится день". Такие, как он, разрушают стереотипы об отсталых, некультурных азиатах-варвараx.

[Доктор]

"Плаху" , "Прощай Гульсары!" и "Пегий пес, бегущий краем моря" читал в юности.

[Ablertus]

А я только закончил читать "Плаxу" - о том, как Зло каждый раз побеждает Добро. В одной и той же книге рассказ об Ииисусе и Пилате, о православных богословах, сборщиках анаши, грузинских меньшевиках и киргизских скотоводах-язычниках. И самое главное - о Волках. Описания страданий волчицы Акбары, у которой люди раз за разом губили волчат, а потом убили ее верного волка, почти невозможно читать, столько боли в етих строках.

О, как это тяжко! В тот вечер, скитаясь бесцельно по окрестностям, Акбара вдруг круто повернула к Башатскому ущелью и поскакала, все убыстряя бег, точно какое-то дело требовало ее немедленного присутствия. Ташчайнар, как всегда, шел следом за волчицей, не отставая от нее ни на шаг. А Акбара все убыстряла бег и бежала как безумная по камням, по сугробам, по лесам… И по знакомой тропе через старый лаз, через заросли барбариса проникла в нору, и в который уже раз убедилась, что логово пусто, что оно давно нежилое, и опять завыла, заскулила жалобно, обшаривая и обнюхивая все, на чем мог сохраниться запах сосунков: «Где они, что с ними? Где вы, щенята, четыре комочка-молочника? Когда бы вы выросли, когда бы окрепли ваши клыки, когда бы пошли вы рядом со мной, как прочны были бы мои бока, как не знали бы устали мои ноги».

Акбара металась, бегала возле ручья, где все еще разило отвратительно гадким запахом из горлышка бутылки и лежали вмерзшие в землю остатки расклеванного птицами овса…

Потом она снова вернулась в логово, улеглась, уткнув морду в пах. Ташчайнар прилег рядом, согрeвая ее густым, плотным мехом.

Была уже ночь. И снилось Акбаре, что волчата у нее под боком, здесь, в логове. Они неуклюже копошились, прильнув к сосцам. Ах, как давно ей хотелось отдать им молоко, все, что скопилось, до боли, все до капли… И так жадно сосали щенята, причмокивая и захлебываясь от изобилия молока, и так сладостно растекалось по телу волчицы томительное ощущение материнской неги, только вот молоко почему-то не убывало… И волчицу-мать беспокоило: почему так получалось, почему сосцы ее не облегчались, а щенки не насыщались? Но зато все четверо детенышей тут, рядом, под боком, вот они – и тот, что шустрее всех, с белым кончиком хвоста, и тот, что дольше всех кормился и засыпал с сосцом в пасти, и третий, драчливый и плаксивый, и среди них самочка – крохотная волчица с синими глазами. Это она – будущая новая Акбара… А потом снилось волчице, будто она не бежит, а летит, не касаясь земли, – снова в Моюнкумах, в великой саванне, и рядом с ней четверо волчат, и они тоже не бегут, а летят, и с ними отец, Ташчайнар, несущийся огромными прыжками. Солнце ярко светит над землей, и прохладный воздух течет, струится, как сама жизнь…

И тут Акбара проснулась и долго лежала не шелохнувшись, придавленная жестокой явью. Потом осторожно встала, так осторожно, что даже Ташчайнар не услышал, и, осторожно ступая, вышла из логова. Первое, что она увидела, выйдя наружу, была луна над снежными горами. Луна в ту ясную ночь казалась такой близкой и так резко выделялась на звездном небе, что казалось – до нее ничего не стоит добежать. Волчица подошла к говорливо булькающему ручью, уныло побродила по бережку, опустив голову, потом присела, поджав хвост, и долго глядела на круглую луну. В ту ночь Акбаре как никогда четко и ясно привиделась богиня волков Бюри-Ана, находившаяся на луне. Ее корявый силуэт на поверхности луны был очень похож на саму Акбару – богиня Бюри-Ана сидела там как живая, с откинутым хвостом и раскрытой пастью. Акбаре показалось, что лунная волчица видят и слышит ее. И, высоко задрав морду, она обратилась к богине, плача и жалуясь, и клубы пара вылетали у нее из пасти: «Взгляни на меня, волчья богиня Бюри-Ана, это я, Акбара, здесь, в холодных горах, несчастная и одинокая. О, как плохо мне! Ты слышишь, как я плачу? Ты слышишь, как я вою и рыдаю, и вся утроба моя горит от боли, а сосцы мои разбухли от молока, и некого вспоить мне, некого вскормить, лишилась я моих волчат. О, где они и что с ними? Сойди жe вниз, Бюри-Ана, сойди ко мне, и мы сядем рядышком, повоем, порыдаем вместе. Сойди же вниз, волчья богиня, и я поведу тебя в те края, где я родилась, в степи, где не осталось места для волков. Сойди сюда, в эти каменные горы, где тоже нет нам места, видно, нигде нет места волкам… А если не сойдешь, Бюри-Ана, возьми меня, сирую волчицу, мать Акбару, к себе. И буду я жить на луне, жить с тобой и плакать о земле. О, Бюри-Ана-а-а, слышишь ли ты меня? Услышь, услышь, услышь меня, Бюри-Ана, услышь мой плач!»

Так плакала, так выла на луну Акбара той ночью средь холодных гор…

[Ablertus]

canislupus.ru

[Sehnsucht]

я читала одно из его произведений где-то лет 7 назад,названия не помню, сюжет тоже смутно. Но помню, что мне очень понравилось.

Сейчас достала "Ты мой тополь, в красной косынке" (дослов.перевод с нем.). Его здесь очень много переводили.

[greco El]

Кто то читал етого аффтара? По моему очень мощный писатель, сейчас читаю его "Плаxу". А еще я обратил внимание на слова Нарекаци в епиграфе к "И дольше века длится день". Такие, как он, разрушают стереотипы об отсталых, некультурных азиатах-варвараx.

[greco El]

интересно было про манкуртов прочесть - задумка понравилась - лишив человека памяти, из него получаешь зомби.

не запугав, не избивая, а именно лишив памяти. В результате сильного стресса, конечно.. Не знаю, насколько реально именно автоматическое поведение человека после потери памяти в результате стресса, нужен отзыв психолога на этот счет.

[Ablertus]

"Плаху" бы прочесть, чего-то не нашел..