Акико Ёсано

[cartesius]

Ёсано Акико

“О богиня Медуза, молю…”

СТИХИ

Перевод с японского и вступление ЕЛЕНЫ ДЬЯКОНОВОЙ

Японская поэтесса Ёсано Акико (1878—1942) в юности получила отменное образование в японском духе, увлекалась классической литературой, поэтому выбор ею канонической формы пятистиший танка, зафиксированной японской традицией еще в VIII в. в первой антологии поэзии “Собрание мириад листьев”, не случаен. К тому времени, когда в 1900 году провинциальная двадцатидвухлетняя девушка из купеческой семьи послала свои первые стихотворения в прославленный столичный журнал “Утренняя звезда”, традиция пятистиший танка насчитывала уже двенадцать столетий.

Просодической единицей танка является строфа, состоящая из двух строк в 5 и 7 слогов, а само стихотворение представляет собой пять силлабических групп в 5—7—5—7—7 слогов. Темы классических танка строго регламентированы: это песни любви, разлуки, песни, написанные в пути, “на случай” и т. д. Человеческие переживания вписаны в смену времен года и происходят непременно на фоне природы либо каким-то образом с природой связаны. Канонизированы и основные приемы танка, чрезвычайно подробно разработанные традицией. Ключевые слова танка обычно вызывают у искушенного читателя ряды ассоциаций, не входящих в текст и внятных японцу, но обычно скрытых от иноземных читателей, поскольку не поддаются переводу. Тесное пространство пятистиший — всего 31 слог — не позволяет развернуть эти ассоциации при переводе. Когда-то академик Н. И. Конрад переводил одно стихотворение танка два раза, чтобы во всей полноте представить перекрещивающиеся смыслы.

Изощренность этой поэтической формы, испытавшей на протяжении более чем тысячи лет взлеты и падения, то почти угасавшей, то вспыхивавшей, словно угли на ветру, обернулась к концу ХIХ в. довольно монотонными повторениями одного и того же, вызывая у ревнителей традиции горечь, а у модернистов, находившихся под европейским влиянием, негодование и желание отречься.

Рубеж веков — эпоха примечательная в японской культуре. Так называемая реставрация Мэйдзи в 1867—1868 гг. открыла страну после трехсотлетней изоляции, когда торговые европейские корабли могли заходить только в два порта на юге, а японцам, покинувшим страну, грозила смертная казнь. В конце ХIХ века западные влияния буквально хлынули в Японию. На волне этих влияний, а также в осознании необходимости реформировать традицию, и не только поэтическую, возникли разнообразные литературные движения, объединения, поэтические общества и журналы. “Золотые молнии романтизма” (Н. Гумилев) поразили многих японских литераторов, которые объединились в романтическую “Школу утренней звезды”. Душой этой школы стала Ёсано Акико.

Первые романтические танка Ёсано Акико печатались на страницах журнала “Утренняя звезда”, главным редактором которого был известный поэт Ёсано Тэккан. Он и стал героем ее лирики; отношениям поэтов-любовников посвящена первая книга Ёсано Акико “Спутанные волосы” (“спутанные волосы на ложе любви” в ее поэтике — символ любовной страсти, долгое время считавшийся весьма рискованным). Книга немедленно привлекла к себе пристальное внимание. Юная поэтесса бежала из дома и вышла замуж за Ёсано Тэккана, который поспешно освободился от связывавших его прежде брачных уз. Именно Тэккану посвящены, видимо, все ее стихотворения, публиковавшиеся с 1904 по 1906 год в разных сборниках. После 1912 года Ёсано Акико выступала только как критик, пыталась (впрочем, безуспешно) возродить журнал “Утренняя звезда”; ее значительный труд тех лет — перевод на современный японский язык классического романа Х века “Повесть о Гэндзи”, самого знаменитого произведения японской словесности, принадлежащего, как принято говорить в Японии, кисти придворной дамы Мурасаки Сикибу. Но стихов больше не было…

Еще один раз поэтический голос Ёсано Акико зазвучал после кончины Ёсано Тэккана в 1935 году; она выпустила книжечку стихов, посвященных теме разлуки и смерти, некоторые из этих танка тронули читателей простотой стиля и нотой бесконечной печали. Вместе с тем нельзя не признать, что самое лучшее, оригинальное, сделавшее поэтессу чудесно знаменитой, было написано на протяжении всего только нескольких лет, примерно с 1900 по 1906 год. Это сборники стихов “Плащ любви”, “Танцовщица”, “Синие волны моря”, “Маленький веер”, “Путь падающей звезды”, “От лета к осени”. Ее голос, слабый, женственный, прозвучал необыкновенно внятно и весомо. В классическую форму, соблюдая все ее законы, она сумела вместить современные представления о чувствах, вводя европейские образы, что, казалось, должно было бы разорвать ткань классической танка. Но форма эта под ее кистью оказалась чрезвычайно гибкой и выдержала вторжение чужеродных мотивов, которые неразрывно сплелись с традиционными темами. Более того, именно такой чудесный сплав нового и традиционного, когда порой невозможно отделить одно от другого, положил начало возрождению классической танка в ХХ в. Строчка из танка Ёсано Акико, вынесенная в заглавие нашей публикации, — яркий пример такого слияния: образ, заимствованный из античной мифологии — богиня Медуза, которая может взглядом превратить человека в камень, — казалось бы чуждый японской мифопоэтической традиции, на самом деле сродни “домашним” японским богам ками, принимающим форму камня, водопада, острова. К тому же первые танка сочинены были именно богами, о чем никогда не забывают японцы, всегда подчеркивающие божественное происхождение национальной поэзии.

За Ёсано Акико шли другие поэты, они, осваивая ее достижения, создавали другую, новую картину мира, сохраняя и прежнюю форму, и жанровые принципы пятистиший.

Поразительная органичность этого превращения — одна из загадок японской культуры. Культура эта способна воспринять и переработать самые разнообразные влияния — китайские в древности, европейские в ХIХ — ХХ вв., — оставаясь между тем самой собой и сохраняя любые традиционные канонические формы вроде театра Кабуки, музыки гагаку, поэзии трехстиший хокку или пятистиший танка, без видимого противоречия вбирая в себя западную симфоническую музыку, классический балет или свободный стих.

*

Всего-то половинка любви —

Любовь без ответа, —

Но разве она пылает не ярче

Слепящего солнца

В высоком небе?

*

Цитры напев

С колокольным гулом смешался.

И на это неблагозвучье —

Удивляюсь сама! —

Эхом откликнулось сердце.

*

Влюбленное сердце

Свирепствует,

Словно лев разъяренный,

Но нежности райская птица

Здесь же, рядом.

*

О богиня Медуза, молю,

Окамени меня взглядом,

Чтобы я

В оцепенении сна пребывала

До его возвращения.

*

Как узнаю —

Души ли робость,

Змеи объятья,

Или оковы сковали меня,

Так что слезы рекой?

*

В единый день

Сердце мое,

Мирскую познавшее горечь,

Просквозили — весенний ветр

И осенний — разом.

*

Белеют плечи мои —

В деревянной бадье купаюсь;

Некто подумает, увидав:

Белых лилий бутоны

Распустились.

*

Мнилось:

Сияюще-алая

Твердыня воздвиглась

В моей душе.

А там — пепелище.

*

Всего-то: гость

Прислонился к откосу двери

В моем доме,

И сделался храмом дом.

Сумрак весенний.

*

Об осенних

Жухнущих травах думаю.

Они тоже

Блекнут, вянут —

Со мною схожи.

*

Ветви в цвету —

Ароматные девичьи руки, —

Белея, приветствуют грациозно

Прекрасной весны

Лучшую пору.

*

Во весь окоем неоглядный —

Когда бы могла —

Начертала б слова любви

К людям,

Живущим в моей стране.

*

Предвечен

Ход небесных светил:

Едва закатилось солнце,

Над руинами замка

Луна всплывает.

*

Мечтаю,

Чтобы во тьме щека твоя рдела,

Когда в хижине горной

Я растоплю жарко-жарко

Огонь в очаге.

*

Вот так, склонившись

Над низким столиком с книгой,

Изойду любовью

И время до самой смерти

Скоротаю.

Издали смотрю на дорогую сердцу картину

Вечные чайки

Над гладью реки Синано

Без устали чертят воздух —

Меряют крыльями

Тысячеверстые дали.

*

Небо с землею

Соединились в зыбком сплетении —

Наплывший с моря туман

Проник в цветущие кроны

Сакуры горной.

*

Багряное солнце.

Тяжесть светила закатного

Я бы сравнила

С грузом тяжким

Одного лепестка хурмы.

*

Ты — сияние звезд

В зимнем ночном небе.

Кто-то скажет:

Всего одной, —

Отвечу: всех до единой.

*

Неотвязная мысль:

Любовь до конца исчерпалась.

Вдруг поняла,

Что горечь печали —

Только любви продолженье.

*

Как в былые дни

Называла любовью

Все горести мира,

Так нынче все радости

Смертью зову.

*

Дождь за окном.

В ненастный осенний день

С кем перемолвиться словом?

Радостно стану

С сердцем твоим говорить.

[cartesius]

Рассвет не наступит!

Приникнув к плечу твоему,

на смятой постели

я слушаю в дреме ночной

сладчайшую сказку любви...

Да, весна коротка,

но к чему оно мне, долголетье

или вечная жизнь?

Соком юности налитую

грудь рукам твоим подставляю!

***

То в груди у меня

вздымаются волны прилива,

то бушует пожар -

так безудержно и беззаветно,

так безумно я полюбила!

***

Пряди черных волос

ниспадают до пят на пять сяку,

словно струи ручья.

Сердце, нежное девичье сердце

в упоенье страстьи запретной!..

***

Груди сжимая,

ногой, отшвырнув покров

заветной тайны -

о, как же густо-багрян

тот сокровенный цветок!

***

От любви обезумев,

на огненных крыльях помчусь

и сама не замечу,

как растает за облаками

расстояние в сто тридцать ри...

***

Что мне заповедь Будды?

Что грозных пророчеств слова?

Что наветы и сплетни?

В мире нас сейчас только двое,

обрученных самой Любовью!

***

Я познала любовь,

полюбила безумные грезы,

вешних снов забытье!

Жар сплетенных тел охлаждая,

дождь весенний падает с неба...

***

Только здесь и сейчас,

оглянувшись на все, что свершила,

понимаю - слепцу

иссупленная страсть подобна,

и не страшен ей мрак кромешный!

***

После ночи любви

я у зеркала грим подправляю...

Ах, не время еще,

соловей из горной лощины,-

не буди любимого, слышишь!

***

Пряди черных волос

уложила в прическу Симада

на столичный манер,

чтоб тебе понравиться утром,-

а сама мечтаю: "Останься!"

***

Непослушной рукой

нацарапала цифры в стишке

и смеюсь вместе с милым:

для любви "двадцать тысяч лет" -

слишком много? Нет, слишком мало!..

***

Диких роз наломав,

я украсила ими прическу

и букет собрала -

о тебе, любимый, тоскуя,

долгий день блуждаю по лугу...

***

О ласковый ветер,

летящий в весенней ночи

из дальних пределов

заклинаю: помедли немного,

не касайся волос девичьих!..

***

Кто герой того сна,

что в долгие зимние ночи

часто видела я?

Ты, единственный мой избранник!

Ты, супруг мой в семи рожденьях!

***

Первой встретить любовь

и первой познать увяданье,

первой же умереть...

Кто посмеет назвать недостойной

эту нашу женскую долю?!

[cartesius]

Трусость

Сказали мне, что эта дорога

Меня приведет к океану смерти,

И я с полпути повернула вспять.

С тех пор все тянутся передо мною

Кривые, глухие окольные тропы…

Перевод: Вера Маркова

[Гость Книксен]

есим :hm:

[Bagirka]

Жаль, не всегда соблюдают ритм переводчики... Вот бы еще в оригинале послушать и знать какое именно звучит.... :to_pick_ones_nose2:

[cartesius]

Жаль, не всегда соблюдают ритм переводчики... Вот бы еще в оригинале послушать и знать какое именно звучит.... :to_pick_ones_nose2:

Иногда переводы получаются лучше оригинала. Скажем, "Трусость" - звучит сильно.

[Bagirka]

Я ничо не говорю, все они сделаны прекрасно и звучат убедитенльно, глубоко и эстетично. Я просто люблю воспринимать все максимально цельно.

[cartesius]

Нет ничего проще:

http://www.youtube.com/watch?v=Ucu992EWiCA