Амур/Amur

["Патриций"]

Амур чистил снайперскую винтовку.

На мускулистых руках под высоко закатанными рукавами пропотевшей линялой

рубахи цвета хаки, шевелились жгуты мышц. Уперев приклад винтовки в

каблук высокого ботинка, Купидон мерно двигал шомполом. Шшшших. Шшшших.

Святой Валентин с интересом глядел на широченную спину бога любви,

мысленно представляя себе, что было бы, если бы в своей работе тот

пользовался, например, секирой. Словно почувствовав его взгляд, Амур

оглянулся.

- Фух, - сказал он, - жарко сегодня.

- Февраль вроде, - без особого энтузиазма отозвался Валентин, - откуда

жара?

Амур заглянул в канал ствола и удовлетворенно сплюнул.

- Февраль, - бормотнул он, - февраль... Работы вагон, вот и жара. По всему

миру.

- Ты чего таким старьем пользуешься? - спросил Святой Валентин,

разглядывая добела вытертую сталь старенькой “снайперки”. Амур хмыкнул и

сдвинул подальше на затылок черный берет со щитом “Wild Geese”.

- А чего? - обиженно сказал он, несколько раз щелкнув затвором. -

Тяжеловата, конечно. Зато надежная. Тульский Мосин, семь шестьдесят два.

Хоть песка в нее насыпь - работает как часы, и хрупких деталей нет,

кроме прицела. А возьми какую-нибудь Си-Эф-Ай Лимитед Эдишн АА - хлопот

не оберешься...

Валентин поморщился. Он уже успел позабыть, что огнестрельное оружие

было для Амура “бзиком”, о винтовках, глушителях и боеприпасах он мог

говорить неделями, тем более, что времени у него было хоть отбавляй.

- Или вот Штейр Шарфшутцен Гевер семидесятого года... - доносился до него

голос Амура. Валентин поспешно прервал увлекшегося бога любви.

- Лучше бы ты из лука, как в старину, стрелял.

- Из лу-ука... - презрительно протянул Амур. Винтовку он уже оставил в

покое, и теперь медленно водил по точильному камню черным лезвием

длинного ножа. - Лук, Валя - это прошлый век... нет, даже не век, а

тысячелетие. А еще: где мне столько стрел взять? Титановые - давай-ка

ты, потаскай с собой? А деревянными только попробуй начать стрелять,

сразу чертовы защитники окружающей среды на дыбы встанут. Гринписовцы

всякие, международники.

Он помолчал, проверяя остроту лезвия на толстом неровном ногте большого

пальца.

- И потом... Поправки на ветер сильнее надо делать, дальность ниже,

точность поражения. Нет. Хватит луков.

- А арбалеты? - осведомился святой, вертя в руках открытку-”валентинку”.

- Пробовал, - твердо покачал головой Амур, - не мое. Стрелы еще тяжелее,

заряжать дольше. Хотя вот, есть кассетного заряжания... нет, все равно не

для меня.

- Знаешь, что? - сказал Валентин. Он порвал открытку на мелкие кусочки,

ссыпал их с ладони и стоял, провожая взглядом белые квадратики,

уносящиеся по ветру. Амур вопросительно поднял бровь.

- Заведи себе самолет и переходи на бомбометания. Кассетные бомбы,

шариковые... Вакуумные. Сразу всех и накроешь, никто не уйдет.

- Смешно, - скривился бог любви, досылая патрон в патронник, - шутник

ты, Валентин, хоть и святой. Нам сегодня весь день в паре работать, не

забыл?

- Помню, - вздохнул Валентин, машинально тронув дальномер, висящий на

поясе, - ну, мое дело маленькое, как у всякого корректировщика. Я только

предупреждения рассылаю. Мол, “ты будешь моим Валентином”. Или

Валентиной. Только человек это получил, а тут ты - бах! и точка.

Постарайся все-таки в голову не стрелять. Рассудочная любовь - она, сам

знаешь, добром не кончается, да и вообще - абсурд какой-то.

- Привычка с Косова, - проворчал Амур, подгоняя ремень, - ладно, как

скажешь. В сердце так в сердце.

- И без контрольного, ладно? - Валентин твердо выдержал обиженный взгляд

бога, словно у того отняли любимую игрушку. - Не надо контрольного,

Амур. Мы не киллеры.

- Можно подумать, то, что мы делаем - лучше...

Валентин махнул рукой и отвернулся. Глянул вниз.

- А, вот и первый. Ранняя пташка.

- Ветер? - деловито спросил Амур, приникая глазницей к окуляру прицела.

- Расстояние, угол?