Сергей Погосян – прославленный полузащитник «золотого» «Арарата», а ныне полковник военной прокуратуры рассказывает о себе и своих корнях.
Весна 1918 года. Власть Бакинской коммуны во главе с чрезвычайным комиссаром Кавказа Степаном Шаумяном распространилась на весь Ширван – от Баку до Геокчая.
В Гандзаке (Гяндже) засели мусаватисты-азербайджанцы и, дождавшись турецких полков Назим-паши, ринулись на Баку. Двенадцать тысяч армянских бойцов (в том числе и мой дед Самвел) из бригады полковника Амазаспа под натиском трехкратно превосходящих сил противника с боями вынуждены были отступить. Спасаясь от турецких банд, отходило и местное армянское и русское (молоканское) население. В деревнях создавались отряды самообороны. В числе ополченцев Мадрасы, которыми командовал старший унтер-офицер царской армии Ованес Джанумов, находился и будущий генерал-лейтенант, освободитель Праги – Саркис Мартиросян, и деды будущих футболистов «Арарата» – Татевос Погосян и Даниэль Падиев.
А вот братья моей бабушки – Сероб, Манвел и Микаел защищали родной край в рядах конницы братьев Амировых – Татевоса (командир эскадрона), Александра и Арменака. Старший их брат – Арсен Амирян возглавлял тогда газету «Бакинский рабочий», и затем вместе с Татевосом был расстрелян в числе 26 бакинских комиссаров.
В 1905 году во время армяно-азербайджанской резни в Баку в отцовский дом братьев Лалаянов на «шемахинке» ворвалась озверевшая толпа, вспорола живот их беременной матери, подожгла особняк. Сгорели все домочадцы. Эта трагедия отразилась на дальнейшей судьбе братьев, старший из которых – Степан – возглавил отряд мстителей. Мстили безжалостно, без оглядки. Все свои средства (были они богатейшими людьми) и жизнь они посвятили защите мирного населения. И погибли они геройски, не склонив голову перед турками и их приспешниками-азерами.
В пекле мировой войны и большевистской революции выжила лишь дочь Степана. Она скончалась в конце 80-х годов минувшего века, незадолго до сумгаитской трагедии, в одиночестве в однокомнатной коммуналке некогда отцовского «лалаевского дома» (в советское время на первом этаже его находился кинотеатр «Спартак», переименованный затем в «Араз»), расположенного в самом центре Баку возле армянской церкви св. Григория. Скончалась незаметно, покинутая и забытая всеми, среди книг (в основном, на французском языке), которые и оказались единственными свидетелями последних дней княгини.
Но вернемся к событиям августа 1918 года, когда боевые отряды Бакинской коммуны и армянские национальные части отступили за Шемахинский перевал. Два дня ополченцы армянских и молоканских деревень удерживали перевал в своих руках, но и они вынуждены были отступить. Для эвакуации мирного населения необходимо было время. Помог снайперский выстрел Овсепа Манвеляна, который сразил турецкого командующего, в миг, когда тот, восседая на белом коне, в бинокль осматривал живописные склоны перевала. Три дня незваные «гости» хоронили своего предводителя, а за это время мирное население благополучно добралось до Баку.
То, что не удалось осуществить полчищам сельджуков, монголов, турок, совершили в конце двадцатого столетия азербайджанские коммунисты-националисты. Опустел восточный край древнеармянских земель. Лишилась Мадраса своих коренных обитателей, а в родовом доме Погосянов поселились чужеземцы.
– В Мадрасе я побывал перед самыми карабахскими событиями, – вспоминая родителей, начал беседу прославленный полузащитник «золотого» «Арарата», а ныне полковник военной прокуратуры Сергей Погосян. – Мы ехали в Баку на свадьбу сына Марселя Джавахяна и по пути заехали в деревню подегустировать вина. В Мадрасе родился мой отец. И, живя в Баку, часто навещал родные края, брал с собой и меня.
– Марсель Джавахян был вашим первым тренером?
– Начинал я у Эдуарда Оганезова в бакинской ДЮСШ, а Джавахян был моим тренером в сумгаитском «Поладе». В 1967 году команда под руководством Джавахяна заняла первое место в своей зоне, а затем в финальной пульке оказалась второй и получила право играть на следующий год во второй группе класса «А».
Марсель Богданович в 50-х годах блистал в команде «Нефтяник», был ее капитаном. Он был из интеллигентнейшей семьи, с золотой медалью окончил школу, и институт завершил с красным дипломом. Меня учил, опекал, как старший брат. В то время меня приглашали и в московский «Локомотив», и в «Нефтяник», и в «Арарат», но Джавахян не отпускал, хотел, чтобы я закалился в трудных матчах, набрался опыта. А когда почувствовал, что я готов играть в высшей лиге, отпустил в ленинградский «Зенит» к Фальяну. На берегах Невы я не только играл в футбол, но и учился в знаменитом физкультинституте им. Лесгафта. Ну а через два года в 1970 защищал уже честь «Арарата».
– Никита Павлович Симонян назвал вас бойцом, человеком без страха и упрека. Не отсюда ль ваши частые травмы и многочисленные шрамы?
– От борьбы не уклонялся и ноги не берег – это точно. Три раза меня ломали. Бывало, по 4-5 месяцев в гипсе находился. Арамаис Саакян даже посвятил мне такие строки: «У Сергея Погосяна крепка воля и кости».
В команде играло много отличных футболистов. За место в основном составе была высокая конкуренция, и после продолжительного перерыва, связанного с травмой, приходилось его отвоевывать вновь.
Успехи «Арарата» в 1971-75-х годах – это результат того, что в команде у нас подобрались единомышленники, фанатики футбола, игравшие не за деньги, а за любовь и уважение зрителя. Наши верные поклонники верили в нас, даже когда команда проигрывала по ходу матча. «Арарат» тогда отличался волевыми качествами, умением переломить ход поединка. И нередко, проигрывая со счетом 1:0 или 2:0, мы вырывали победу в матче. Воспользуюсь возможностью и через вашу газету еще раз выражу благодарность нашим верным болельщикам. В тех успехах «Арарата» была и их большая заслуга.
– Да и тренеры в команде были один лучше другого.
– В этом смысле «Арарату» повезло: Фальян, Григорян, Пономарев, Глебов, Симонян. Не называю Маслова, так как считаю, что это он развалил нашу команду.
После победы в розыгрыше Кубка СССР 1975 года он представил спортивному руководству список из 12-13 игроков «Арарата», которых, по его мнению, необходимо было вывести из команды. Его список не прошел, и стал Маслов удалять из «Арарата» по 2-3 футболиста. Как комсорг команды я заступался за ребят и в конце концов сам стал неугодным. Перед уходом Маслову в присутствии министра в лицо сказал: «Король футбола Пеле считает, что расцвет футболиста наступает в 27-28 лет, а вы нам в этом возрасте предлагаете заканчивать с футболом. А вот вам, Виктор Александрович, уже 65 и давно пора на пенсию. Стоите в центре поля со свистком и не двигаетесь». Взъелся он на меня: «Вот видите, он меня оскорбляет».
Тогда в Москве только открылись тренерские курсы, и стали меня сватать туда. Мол, ты учишься на юридическом факультете, вот еще и курсы в Москве закончишь, и тогда назначим тебя старшим тренером «Арарата». Но я на это не купился.
О роли Фальяна в становлении «Арарата» знают все. Много дал он и мне. Великолепный тренер, временами он был жестковат и очень строг. Главной его отличительной чертой было умение настроить команду на тяжелый поединок. Артем Григорьевич мог так вдохновить молодых футболистов, что те нередко переигрывали именитых соперников.
Легко и приятно было работать с Симоняном. Замечательный тренер Никита Павлович зарекомендовал себя и как великолепный психолог. Помню, как на финальный кубковый матч с киевлянами он меня и Казаряна не включил в стартовый состав. Мы с Колей немножечко обиделись, так как находились в отличной форме и рвались в бой. Наше настроение почувствовал Никита Павлович, подозвал и так объяснил свое решение. Мол, вы бойцы и способны в решающий момент выйти на замену и изменить ход поединка. Так и произошло. При счете 0:1 Никита Павлович вывел нас из резерва, мы переломили ход игры и вырвали победу.
– У большинства знаменитых футболистов были в карьере особо примечательные матчи.
– Таких у меня два и оба с московским «Спартаком». В 1973 году основное время матча завершилось вничью 2:2. Оба гола оказались на моем счету. В том году при ничейном результате пробивались 11-метровые. Мне и его удалось реализовать.
А за год до этого я спартаковцам опять же забил гол, а они мне сломали нос и ногу. Произошло это следующим образом. Маркаров навесил мяч на штрафную москвичей. В прыжке мне удалось переиграть Ольшанского и Абрамова и головой забить гол. Один из спартаковцев, опоздав к мячу, головой попал в мой нос, а второй уже на земле свалился на меня и бутсой угодил в ногу.
– Сергей Лазаревич, не могли бы вы припомнить пару курьезных моментов, приключившихся с вами или друзьями по команде?
– Играли мы как-то в Сочи товарищеский матч с московским «Торпедо». Летом в жару у многих футболистов в паху появлялась опрелость. Обычно мы эти места смазывали вазелином. Готовимся, значит, в раздевалке к матчу. Рядом со мной сидел Аркадий Андриасян. В руке он держал баночку, похожую на вазелиновую, и растирал мышцы ног. Воспользовался его «вазелином». Чувствую, в паху горит. «Какой мазью ты пользуешься?» – обращаюсь к Андриасяну. И как страшный приговор, слышу: «Бом-Бенге». Боль усилилась, и пришлось лезть под душ. Вот так весь матч и простоял под ним.
Расскажу вам эпизод, связанный с Николаем Казаряном.
Приезжаем в Киев на матч с «Динамо». Молоды были, холосты. Познакомился я с симпатичной киевлянкой и назначил свидание после матча. Обещала привести не менее симпатичную подругу для моего товарища. После игры, приняв душ и переодевшись, мы с Колей поспешили на свидание. На Крещатике, как всегда, много народу, и Казарян потерялся из виду. Подхожу к назначенному месту. Смотрю, а подружка моей знакомой действительно очень симпатичная, стройная, на колдунью похожа. Опешил, глядя на нее, и смог только промолвить: «Мой друг, Николай Казарян, знаменитый форвард, он сейчас подойдет». Коля тут как тут. Знакомлю. Они недоуменно смотрят на него. И уже обращаясь ко мне: «Ты же должен был прийти с армянином, а таких белобрысых и рыжих у нас 150 миллионов». Но Николай не растерялся, достал паспорт и убедил девчат в своем армянском происхождении.
– После многолетнего перерыва вы неожиданно и удачно вернулись в футбол в роли президента абовянского «Котайка».
– Закончив юридический факультет Ергосунта, поступил в прокуратуру, где уже почти 30 лет работаю. Времени на футбол почти что не хватает, работаю старшим прокурором отдела военной прокуратуры республики. Меня тогда уговорили возглавить «Котайк», но не дал бы себя втянуть в это дело, если бы знал, какая тяжелая миссия уготована. Главная проблема – финансовая. Команде нужен был спонсор. Искали тех, кто любил футбол и готов был помочь «Котайку», но, увы, никто не откликнулся. Три года с Назаром Петросяном кое-как ничтожными средствами поддерживали команду, для того чтобы она могла достойно выступить в чемпионатах. Но надоело клянчить деньги и уступил место другим. К сожалению, сегодня в команде первую скрипку играют иранцы, и она уже именуется – «Эстехлал-Котайк».
– Знаю, что вы давно лелеете мечту создать у нас Союз ветеранов футбола.
– Да, я пытаюсь. Это очень серьезный вопрос. Опять же нужны финансы, помещения. Но не теряю надежды, думаю, в этом году мои мечты обязательно сбудутся.
– В заключение нашей беседы тривиальный вопрос: что дал вам футбол?
– Благодаря футболу я познакомился с интереснейшими людьми, такими, как Мгер Мкртчян, Хорен Абрамян, Александр Григорян, с которым в приятельских отношениях и по сей день. Но главное мое приобретение в футболе – это дружба с араратовцами. Более 35 лет нашей дружбе. Вместе мы и в радости, и в дни ненастья.
Ара Вася между прочим мой родственник. :brows:
