Маки Цовасара

[Bagirka]

Бугюн беклеме кузум,ятмаха гидиёрум...

[Гая]

Багирка, ждемс продолжения :flower:

[Гая]

Это все про тебя?

[барабан]

нет конечно

[Bagirka]

Гай, не слушай этого барабана, конечно про меня причем как говорится с максимальной точностью...

[Bagirka]

Через некоторое время за мной зашла Сусанна.

- Мы поставили кофе, давай, посмотришь наши чашки...

За последнее время я успела прослыть в общаге известной "гадальщицей" на кофейной гуще. Началось все с того, что еще на первом курсе я написала карандашом портреты всех девчонок, которые были постоянными гостьями в нашей комнате. Тогда Маньяк - которая на данный момент уже родила сына и находится в академическом отпуске на родине, - заметила: "Ну, раз ты такая художница, то у тебя должно быть много фантазии, чтобы рассматривать кофейные чашки!" Она была первой, кому я гадала. После этого от желающих заглянуть в свое будущее я не имела отбоя. Во всем нашем корпусе только две девушки слыли известными "прорицательницами" - Нунэ и я. Таким образом, мне гадала Нунэ, а ей - я. И мы двое - всем остальным.

Я засобиралась в гости к девчонкам, и, когда уже была в двери, моя тезка крикнула мне вслед:

- Постой, а если за тобой зайдет этот... как его Мушег что ли... или Егиш... что ему сказать?

- О боже... - я рассмеялась, - ну какой он тебе Егиш! Пора бы уже запомнить!.. - и я два раза с благоговением произнесла имя своего возлюбленного, - поняла?

- Ну, все равно, имя такое, что не сразу запомнишь, - смешливо отозвалась моя замечательная тезка, - так что? Отправить его в девятую?

- Ну, я надеюсь, что вернусь раньше восьми, - крикнула я ей уже из коридора и последовала за Сусанной по теплому, пропахшему жареными зернами кофе коридору общежития.

В девятой комнате было очень оживленно. Там была и Нунэ, поэтому, мне пришлось также напиться кофе, чтобы не упустить гадание по своей чашке. Оно оказалось на редкость интересным.

- Ух ты! Сегодня чашка твоя просто потрясающе богатая! - заявила мне Нунэ.

Это вызвало во мне внутреннюю усмешку: "Ну, естественно, тебе ведь уже доложили, что моя тезка и ее муж полночи искали ночлега по всей общаге, чтобы оставить меня наедине с твоим замечательным земляком!"... Однако, ничего конкретного о нем Нунэ мне не сказала. А гадание ее было следующим:

- Ты сейчас на правильном пути находишься. У тебя все так, как и должно быть. Но ты по этому пути так и не пойдешь. Смотри, - появится что-то, что отвлечет твое внимание. И ты никогда больше не сможешь вернуться на правильный путь. Посмотри, - видишь, - гора? И море. И маки.

Мне стало не по себе. Уж про что про что - но про мой трофей в виде книги "Маки Морской Горы" девчонки эти узнать ну никак не могли.

- Почему именно маки? - спросила я, оторопев.

- Понимаешь, сейчас Я смотрю твою чашку и мне видятся именно маки. Посмотри, разве не маки? Так вот. Твой правильный путь - в направлении этих маков. А ты отвлечешься на вот этот, - посмотри, тут как будто серп и молот. Абсолютно ничего романтического, но ты отвлечешься на это. А теперь смотри: с этой стороны тебе дорога к горе с маками закрыта. Так что обратного пути нет. Я тебе не предсказываю будущее, а просто говорю, чтобы была бдительна.

- Я понимаю, понимаю, - закивала я.

- Ну, а теперь покури для нас, - сказала Ануш, протягивая мне тоненькую сигаретку из пачки "Rothmans", которую они купили именно для таких случаев. Как ни странно, все эти капризы девчонок - погадать, покурить, порисовать - были для меня занятием на редкость приятным.

В ожидании преподавателя турецкого, - маленькой тщедушной старушки тов. Минасян, мы - группа турецкого языка, состоявшая из пяти человек - сидели и болтали о том о сем, когда она вошла в класс с небольшим опозданием и не одна. Ее сопровождал молодой голубоглазый бородач.

- Это Манвел. Он уже имеет одно высшее образование, и ему разрешили изучать с нами турецкий язык. - объявила по-армянски тов. Минасян.

Аудитория, где проходили занятия групп турецкого языка, была невероятно мала. В ней помещалось всего шесть парт и преподавательский стол. Мы все проследили глазами за Манвелом, который прошел в дальний от окна угол аудитории и уселся там в одиночестве за парту. Он оказался улыбчивым, дружелюбным парнем. И это, пожалуй, было все, что я могла о нем подумать в тот момент. Пока... пока тов. Минасян не произнесла, обращаясь ко мне:

- Твой земляк...

Я с улыбкой обернулась к Манвелу и снова, уже с большим интересом рассмотрела его. Брюнет. С голубыми глазами. С усами и бородой. В общем, не в моем вкусе. Но я все же кивнула ему, сказала "очень приятно" и вновь занялась своими тетрадками.

- Разрешите, - услышала я за спиной его голос, когда шла из университета к автобусной остановке. - Нам как будто по пути...

- А, ну, наверное. Я еду в общежитие, во второй массив.

- Ну, а я - домой, в Абовян. Правда, сейчас не так поздно. Мы могли бы пройтись. Погода какая-то... приятная.

- А куда пройтись? - спросила я скорее из вежливости, так как на самом деле никакого желания с ним прохаживаться у меня не возникло.

- Я никогда не был в Ереване. Я впервые тут. Пока я учился в Москве, родители обменяли бакинскую квартиру на абовянскую, и вот я отучился и вернулся... хотя можно ли вернуться туда, где никогда не бывал...

- Ты привыкнешь. Тебе тут понравится.

- Да, я думаю, должно понравиться. Я ведь изучаю армянский язык. Вот и турецкий решил выучить.

- А на кого ты выучился в Москве?

- А ни на кого, - ответил он, немного подумав, - во всяком случае, работать в этой структуре я не буду.

- В какой?

- Я закончил высшую школу КГБ.

[greco El]

Хайыр, чок эввелдэн, - шимди сёзлерини биле анламам :lol:

[Bagirka]

На чурецком....

[барабан]

высшая школа

низший пилотаж

[Bagirka]

Подойдя к остановке, я увидела группу девушек из нашего общежития, ожидавших автобус номер 55, конечная остановка которого - наш студенческий городок.. Они с любопытством наблюдали, как остановившись рядом со мной на остановке, Манвел продолжал говорить со мной о том, как он отказался от возможности проживать в Москве - ему там полагалась трехкомнатная квартира, - от престижной и хлебной карьеры, и приехал на историческую родину, чтобы ей посвятить свои знания и свой потенциал. Это будет нелегко, - вот решил начать с изучения турецкого языка, потому что "язык врага..."

- Ну да... надо знать, - мрачно подхватила я, мысленно понося его за то, что он привлек внимание к моей персоне. Точнее к тому, что персона моя не одна на остановке, а в обществе статного бородача.

- Мне сказали... - начал он, когда мы расположились вечером на диване в одной из комнат, - что ты шла по улице с парнем...

- Ага, - оживленно подтвердила я, - я как раз хотела тебе рассказать, что к нам на курс... точнее на несколько предметов...

- Ты собиралась мне это рассказать? - резко прервал он меня.

- Конечно! - я сделала недоуменное личико, хотя прекрасно понимала его чувства и мысли, - это ведь очень интересно! Знаешь, он учился в Москве, и разговаривает по-русски совсем как настоящий русский! У него такой говор, - никогда не поверишь, что армянин!..

- Слушай... значит что я хотел тебе сказать... В общем, я решил, что я тебя захочу.

- В смысле...

- Ой, я это не по-русски сказал. Я имею в виду, что... кстати, твои родители знают, что мы встречаемся?

- А... нет пока. Я ничего им не рассказывала.

- Нужно было мне тогда твоему отцу все сказать. Сейчас мы могли бы быть обручены.

- Кстати, ты понравился ему, - заметила я.

- Ну вот... теперь, когда ты знаешь, что я тебя хочу...

- Постой, это ты снова не по-русски? - рассмеялась я.

- Ну, я не русский и в Москве не учился...

- О, не скажи. Тебя только два слова выдают, когда ты говоришь по-русски. Все другие слова ты говоришь очень правильно.

- Два слова?

- Именно ты говоришь "пьяный" без разделения, а "опять" - с разделением. Хотя нужно как раз наоборот. Вот скажи, скажи...

- ПЯный! - улыбнулся он.

- Так вот, это самое "пя" - идет в твое "опьять", а "пья" из твоего "опять" идет в слово "пЯный"! - весело потребовала я.

- Извини, обещать не могу. Это необъяснимые правила армянского произношения. Знаешь анекдот?...

- Какой же ты смешной! - я повисла у него на шее.

- К твоим девушкам новенькую поселили. Видела?

- Ага, Кристине. Кисо ее зовут. Хорошенькая, правда?

- Да, очень хорошая, красавица. - Он смотрел на меня спокойно, нежно, с трогательной улыбкой.

- Значит, она тебе нравится? - я решила поиграть в ревность. И, если бы он принял игру и стал театрально отбрыкиваться, я была бы удовлетворена больше чем тем, что последовало на самом деле. Он продолжал смотреть на меня, - только взгляд его стал более серьезным даже суровым. Ответа не последовало.

- Так значит, она тебе нравится! Нравится!

- Ты хоть помнишь, про что мы говорили две минуты назад?

- Про что?

- Про то, что я тебя хочу!

- Ну, и причем тут это?

- Вот я и спрашиваю: причем тут Кисо?

- Ну, она же тебе нравится!

- Мне многие нравятся. Но я ведь только тебя люблю. Или ты разницы не понимаешь?

- А если бы не любил меня, - ну, если бы я не была с тобой - тогда бы пошел Кисо хэви-металом из комнаты выкуривать?

- Нет, не пошел бы! - довольно резко ответил он, - Девушка хорошая, но это... не мой жанр.

- Скажи еще не мой сюжет! - развеселилась я.

- Почему ты не хочешь со мной говорить о важном, а все время перебиваешь?

Я не знала, почему. Но мне действительно не хотелось, - совсем не хотелось в данный момент говорить с ним об обручении.

Будучи на выходные дома, я находилась в настолько необычной даже для себя прострации, что мама не преминула спросить:

- Что у тебя случилось? Как дела, как учеба?

- Учеба? Нормально. К нам парень из Баку поступил на курс. Изучать с нами турецкий язык будет.

- Да, очень хорошо. А как - прямо на второй курс?

- Он уже имеет одно высшее образование...

- Значит, уже серьезный взрослый человек... Симпатичный?

- Не знаю... не заметила.

- Как это не заметила? Чтобы ты - и не заметила? А помнишь, как ты уже лет с двенадцати, проходя по улице, все время обращалась ко мне: мам, смотри, красивый мальчик, мам смотри, красивый парень, - а как поступила - совсем изменилась. Что, полюбила кого-то?

Сказать ей? Ведь если скажу, все продолжится неизвестно как...

- Ну, я уже около года... помнишь, папа выносил холодильник? Он еще сказал, ему парень помогал...

- Ты ведь сказала, что этот парень занят!

- Конечно, - улыбнулась я смущенно - он со мной уже был!

- Что ты говоришь! - мама обрадовалась, - значит, он бакинец?

- Да причем тут бакинец? - с досадой произнесла я, уже пожалев о том, что призналась. - Бакинец - это который в нашу группу пришел!

- Я не поняла, ты что - встречаешься с местным армянином?

- Да... но он не такой наглый, не такой нахрапистый... он другой.

Я увидела, как тень разочарования скользнула по маминому лицу. Она спросила, откуда он.

- Откуда? - переспросила мама, когда я назвала ей селение. - И вдруг ей стало весело. - Ну это уже надо просто рассказать кому-то!

Мама всегда доверяла мне и уважала мой вкус и выбор. Она была уверена, что если я встречаюсь с парнем около года, то это наверняка должен быть человек вполне приличный. Но название его селения и вообще сам факт того, что он из сельской местности стали для нее предметом постоянных прибауток при разговорах со мной и с папой.

- А ты знаешь, что твоя дочка будет деревенской? - лукаво говорила мама.

- А моя дочка уже деревенская, - весело и с пафосом отвечал папа, имея в виду, что мы обменяли квартиру в Баку на дом в бывшем азербайджанском селе в Армении.

- Причем не просто деревня, а ты только название ее послушай: Верин Саснашен! Саснашен!

- Ну и что, что Верин! - отшучивался папа, - там ведь еще Неркин Саснашен есть. Так что Верин как ни крути - а лучше! (Верин - в переводе Верхний, Внешний. А Неркин - Нижний, Внутренний)

- Ну ладно, нам пока рано про это думать. Тем более, у нашей девочки выбор есть... парень из Баку пришел на курс. Присмотрись к нему. Хорошо?...

[барабан]

жить бы в верхнем селе

вечно навеселе

и глазеть в небеса

как змея из овса

[Bagirka]

Cледует отметить, что Манвел появлялся на занятиях далеко не каждый день, но всегда с таким новым багажом знаний, что мы понимали: учиться турецкому он решил всерьез, и делает это в свое свободное время очень тщательно и результативно. Очень скоро он вышел на наш уровень и мы уже стали опасаться, как бы он нас не перегнал. А впрочем, он именно так и планировал: получить второй диплом за два года. Надо также отметить, что и армянским он овладевал стремительно и академично.

В какой-то момент он не появлялся в аудитории больше недели. И мы уже решили, что он просто сдал язык, а теперь засел за другие специальные предметы, которые не значились в его высшем образовании, - завалился учебниками и вскоре мы его вообще не увидим.

Придя как-то утром на занятия, я пыталась протиснуться в аудиторию, и слегка поддела локтем парня, стоявшего спиной ко мне - лицом к класс. Он обернулся ко мне и я просто оторопела и одновременно обомлела от увиденного: сверкающие веселые голубые глаза. Идеально вычерченный нос. Аккуратный рот. Сияющая улыбка. Белоснежное лицо. Порода. Голливуд. Оскар. Родинка прямо на лице, - почти на том же месте, что и у... а, впрочем, сейчас не до того. И все это великолепие скрывали раньше усы и борода.

- А это ты, привет, - произнесла я внешне совершенно спокойно, но торжествуя внутренне чему-то...

- Не помешаю?

Манвел снова догнал меня по пути на остановку. Но на этот раз я не позволила ему сопровождать меня до автобуса, нет! Я просто с радостью приняла его предложение пройтись по улице Абовяна до Площади и обратно. Мне удалось в тот день здорово с ним пообщаться, послушать его забавные истории об учебе, о жизни в Москве, узнать его соображения о политике, и вообще, узнать много нового и интересного. Ослепительная улыбка почти не сходила с его лица.

- Я сказал дома, что в классе, где я занимаюсь, есть девочка из Баку, - сказал он.

- Вот как. Интересно.

- Ага. То же самое сказала и моя бабушка.

- Как это? В каком смысле?

- Ну, моей бабушке все не терпится меня женить. Говорит, что хочет вначале увидеть мою свадьбу, а потом только помереть.

- Она живет с вами?

- Конечно, с кем же ей еще жить. Мама, папа, две сестренки, бабушка и я.

Мы немного помолчали, что в нашем случае было совсем не так обычно и привычно, как с моим возлюбленным. Манвел говорил постоянно, всегда находил что сказать, что заметить, над чем позабавиться. Но в этом диалоге неловкое молчание все же наступило. Но ненадолго. Манвел продолжил мысль:

- Ну, я сказал бабушке, что ей придется пожить еще нехило на белом свете. Если она желает увидеть мою женитьбу. Мне нет еще двадцати двух лет, и я должен многое успеть, многого достичь, прежде чем возьму на себя ответственность за семью.

Я отметила про себя, что мысль его вполне трезвая и уместная, и что в этом у нас полное совпадение взглядов.

- А ты замуж не собираешься?

- Нет, нет, что ты... - растерянно проговорила я.

- Не знаю, я слышал, что в Армении люди рано женятся и выходят замуж. Тебе ведь девятнадцать уже, да?

- Нет, но через пару месяцев...

- Девушкам проще...

Вернувшись в общежитие, я не застала в комнате котенка Сему. Он в последнее время стал слишком любопытным и все время норовил выскользнуть в коридор, как только кто-то открывал дверь. Нам приходилось все время отпихивать его, входя в комнату или выходя из нее. Наверное, моя тезка, которая, к слову, все еще жила со мной, - хотя уже была назначена свадьба и куплен наряд, - как-то не проследила за ним, и Сема выбежал-таки наружу. Артур после того грозного визита новоявленной тещи решил больше у нас не ночевать, да и тезка моя после занятий все чаще шла не в общежитие, а к своей новоявленной золовке, у которой обретался ее муж. Потом он ее провожал до общаги, сидел немного с нами, ужинал и уходил.

Вечером того дня, когда мы с Манвелом впервые прошлись по улице Абовяна, мне вдруг взбрело в голову накраситься. Мама давно уже начала недоумевать - почему я до сих пор не подвожу глаза, не румянюсь, не пользуюсь тушью. "Посмотри, как девушки в Ереване красятся. Уж в чем-в чем, а в этом они продвинутые, современные", - повторяла она. Но у меня особого желания рисовать на своем лице тогда не появлялось. А в этот вечер - резко появилось.

- Дай-ка мне свою косметичку, - обратилась я к своей тезке.

- Ой, да бери насовсем. Мне в связи с поступлением столько косметики надарили, а я пользуюсь? Все новенькое, - я не люблю вообще косметику. Я слишком ленива, чтобы краситься... на свадьбу накрашусь.

К слову сказать, она была права. Я ни разу не видела ее накрашенной. Она вообще выглядела очень необычно для армянской девушки. А точнее - совсем не так как они. Максимально короткая стрижка, - чтобы можно было вообще не причесываться, а только сделать пару движений руками, - небрежный стиль одежды, скучающий, слегка ироничный взгляд. Нервные, благородные черты ее лица выдавали натуру чувствительную и упрямую. И казалось, что в ней постоянно происходит внутренняя борьба, которую она то приглушает, то распаляет - и все исключительно со скуки, - чтобы была интереснее жизнь и ярче эмоции.

- Ну, вся она мне ни к чему, у тебя ее слишком много...

- Бери то, что повторяется, - оживленно, словно обрадовавшись возможности облегчить рюкзак, предложила она.

- У тебя тут все повторяется. Короче, я себе отобрала все что мне пригодится. Спасибо. Значит так. Если я к восьми не успею накраситься, а мой любимый придет, то ты открой дверь и скажи, что меня нет в комнате, что я минут через пять-десять буду.

- А он не спросит, куда ты подевалась? Не в баню же пошла - сегодня у нас не банный день. Хотя могу сказать, что ты пошла в четвертый корпус мыться - у них сегодня банный день, - она ласково прищурилась.

- Да ну тебя, - засмеялась я, - когда это я ходила по чужим корпусам мыться, да еще в такой дождь! Да ничего он не спросит. Гарантирую.

- А если спросит? Как мне выкрутиться...

- Если спросит, делай со мной все что хочешь! - отшутилась я.

К восьми часам я накраситься все-таки не успела. Поскольку красилась я впервые, мне приходилось несколько раз экспериментировать, чтобы выбрать более подходящий для меня "стиль". Я уже жалела о том, что затеяла это дело именно сейчас, когда так немного времени оставалось до прихода моего возлюбленного. Но делать нечего. Нужно докрашиваться - все никак не получается одинаково накрасить глаза. Все время где-то подтирать приходится, а где-то добавлять, то слишком много оттираешь, то слишком много подрисовываешь! Да. Непростое это, оказывается, дело! Нужно наловчиться. Нашла время...

Ровно в восемь раздался его сдержанный стук. Три приглушенных стука, которые я уже никогда ни с чьим стуком не спутаю. Моя тезка в этот момент полулежала на своей кровати и читала свой учебник. Ей пришлось задрать ноги чуть ли не до вертикальности, чтобы резко подняться из такого положения. Но она пошла на такую жертву и открыла дверь моему любимому. Я вжалась в угол, чтобы не просматриваться в проем двери.

- Добрый вечер, - сказал он по-армянски моей русскоязычной тезке, на что она ему ответила по-русски:

- Здравствуйте.

Он сразу перешел на русский.

- Добрый вечер. А девушка наша не в комнате?

- Она минут через пять-десять придет.

- А... она что, еще не возвращалась с занятий?

- Она здесь давно уже. Просто вышла ненадолго.

- Вышла... куда?

Наступила напряженное молчание, затем я услышала, как моя тезка корявым тоном произнесла:

- У нас котенок пропал, она вышла его поискать. Сейчас придет.

Захлопнув дверь перед носом моего любимого, моя тезка стремительно как коршун ринулась ко мне и ткнула кулачком мне в лоб.

- Ты хоть понимаешь, что я ненавижу врать! Зараза ты эдакая...

- И это все, что ты хотела со мной сделать? - съязвила я.

- Да я тебе сейчас покажу... - и мы принялись пихаться, что естественно, закончилось кувырканиями на ее кровати и громким смехом. Который был остановлен новым стуком в дверь.

- Иди, это снова твой долговязый!.. Сама с ним разбирайся!..

- Ну не твой же еле-еле душа в теле! - весело отозвалась я и, увернувшись от ее пинка, ринулась к двери.

Он стоял, отведя левую руку в сторону, - держал в ней нашего белоснежного Сему, словно какую-то мокрую, грязную тряпку и смотрел на меня насмешливо:

- Это не ваш ребенок потерялся? Надо следить за своими вещами...

- Ой, спасибо, я его как раз обыскалась...

Вручив Сему обрадованной хозяйке, я выскочила из комнаты и последовала за своим любимым в очередное найденное им свободное помещение.

- Ты использовала сегодня румянку, - заметил он. Именно так и сказал: не румяна, а "румянку".

- Ага. Решила повзрослеть.

- Ну, ты уже один раз решила повзрослеть, но потом не довела это дело до конца. С румянкой, конечно, все не так сложно, да?

Я промолчала. Только сейчас я подумала о том, что он ведь считает меня девственницей...

[барабан]

это что всё ещё тот рассказ?

ухватил только маки в названии

и слово девственница в конце типа

видимо этого могло хватить чтобы понять всё

ну типа красные и горячие как кровь первой любви маки

и конфликт архаики уклада (маки-то не бакинские) с новыми людьми и временами

война и мир одним словом

толстой курит

[Bagirka]

Барабан, никакой это не "конец"...

Продолжение следует...

Спасибо за понимание

[барабан]

не томи уже