Первые всадники Передней Азии

[Patologist]

Первые всадники Передней Азии

Интересен и факт нахождения в могильниках конских скелетов, конских захоронений и предметов конского украшения. Инвентарь этих погребений дает возможность отнести эти могильники к средней и поздней бронзе (3-21). Кости коня в Кюльтепе (Нахчиван) были обнаружены во втором и третьем слоях. Причем во втором слое оказались кости лошадей двух пород: крупного и мелкого размера, которые О. Абибуллаев затруднялся определить, к каким именно лошадям отнести эти кости - диким или прирученным. По его мнению, обнаруженные в третьем слое кости, несомненно, принадлежат прирученным коням, и он справедливо полагает, что широкое распространение яйлажного скотоводства в этот период обусловило одомашнивание лошадей, и конь приобрел большое значение в хозяйстве. Скелеты коней и предметы конской упряжи встречены и в других погребениях Закавказья (Карабулак в Нагорном Карабахе близ Ханлара).

Кости предка первобытной лошади (hipporion n. s. p.) были обнаружены около села Нурнус, около г. Арзни на реке Раздан поблизости от озера Севан в Армении. Археологические материалы показывают, что лошадь для верховой езды появляется еще в конце V тысячелетия до н.э. (6-16,50). В человеческом обществе на территории Закавказья на рубеже II и I тысячелетия произошли существенные изменения по сравнению с предшествующими временами. Быстро развивавшиеся скотоводство и земледелие отделились друг от друга. Скотоводческие племена, использовавшие высокогорные пастбища, были богаче и становились во главу союзов племен, усиливая это крупное общественное разделение труда(6-53). Такое положение сохранялось во многих регионах мира, в том числе и Передней Азии до XIX века.

Ритуальные погребения коней открыты и в Северо-Западном Иране, в Луристане - в Марлике, Хасанлу, Дипка-тепе, Баба Джане. Во многих могилах Луристана захоронены не кони, а только конские уздечки (5-113). Профессор Йогн фон Эльчктедт указывает на наличие особого культа лошади среди касситов в связи с их особым отношением к конскому снаряжению и конским захоронениям в их среде. Он связывает создателей Луристанской бронзы именно с касситами (7-87). Появление в календаре Стрельца - крылатого кентавра стрелой в качестве знака зодиака надо отнести также к касситам. Авторитетные ученые с иранцами связывают распространение новых типов оружия и конского снаряжения, обычай принести в жертву коня, новые сюжеты в Передней Азии - крылатые кони (5-113).

Хорошо известно, что в древности переднеазиатское коневодство первоначально длительное время успешно развивалось на альпийских лугах в горных районах Анатолии, Армянского Нагорья и Ирана, в особенности приурмийские районы славились наивысшим уровнем коневодства. Академик И. Дьяконов полагает, что коневодство и легкая колесница стали распространяться на территории Передней и Малой Азии не позже конца III тысячелетия до н. э. именно с гор Армении и Ирана (8-61). Академик Э. А. Грантовский также считает, что западноиранские племена задолго до скифов сыграли большую роль в распространении всадничества и новых навыков коневодства в Передней Азии (9-371).

Многие ученые даже движение касситов из гор в долину Диялы и начавшиеся их побеги на Вавилон - их активизацию, отмечают в связи с появлением лошади как транспортного животного. На эламском языке лошадь означает kutu (обращает внимание, что это название очень близкое по звучанию с этническим названием племен кутиев). Отмечая тот факт, что лошадь была хорошо известна в западной Азии с давних времен, И. Дьяконов пишет, что она уже была известна шумерам, которые называли ее ansu-kur-ra и переводит это как "горный (восточный) осел". Детерменатив ansu означает "животное", а kur-ra - обозначение лошади. Если шумеры называли лошадь горным ослом, значит, они и должны были воспринять и слово, обозначающее лошадь. Это слово сохранилось в современном курдском языке как кур/р/ик и обозначает жеребенок (лошади), а по-курдски название осла - ker. Это дает основание предположить, что во время кутийского завоевания Шумера, а может быть и чуть раньше, шумеры и приняли название лошади у кутийцев. На это намекают и слова "горный" и "восточный" в шумерском названии лошади.

Изображение лошади встречается еще в пиктографической иероглифике времени Джемдет-Насра (не позднее III тыс. до н. э.). Считается, что она тогда еще не была одомашнена. Обнаруженная в 1904 году в Кюльтепе фигурка оседлого коня свидетельствует в пользу прирученности коня уже в конце IV - начале III тысячелетия до н. э. Большинство ученых склонны к мнению, что интенсивное развитие коневодство получает в начале II тысячелетия до н.э. Во второй четверти II тысячелетия до н.э. лошадь как домашнее животное включается в обиход многих государств Передней Азии (10-123).

Именно этот период совпадает с периодом активизации кутийских и касситских племен. "Что одомашнивание лошади связано было именно с касситами, - писал И.Дьяконов, - видно из того, что лошади начинают упоминаться часто в Вавилонских документах касситского времени, и в камнерезном искусстве изображения мифических чудовищ, образ которых навеян образом коня, появляются тогда же наряду с типично касситскими изобразительно-орнаментальными мотивами". Он при этом отмечает, что "в нагорьях переход к использованию лошади мог произойти одновременно у различных этнических групп", одним из таких племен были касситы (10-126). Академик О. Вильчевский развитие коневодства в Малой Азии и Западном Иране связывает с появлением здесь "индоязычных" племен в качестве "коневодов", приход которых в этот регион относит к середине II тысячелетия до н. э. (11-30,34), что не находит своего подтверждения в имеющемся фактическом материале.

Эти пришлые "индоязычные пастушеские племена", по идее, должны были привести с собой хотя бы отдельные элементы "своей культуры" или же на месте создать их, подобные в их альма-матер. Но археологические находки доказывают местный характер найденного материала. Известный археолог А. Годард особо подчеркивает, что "культуре горных племен касситов мы обязаны так называемой "луристанской" бронзой" (10-131), которая после длительных научных споров была признана, что большинство памятников "Луристанской бронзы" относится ко времени от середины II до начала I тысячелетия до н. э. Большая часть вещей - это части конской упряжи: кольца для вожжей, удила со псалиями и т. п. Луристанское упряжно-колесничное снаряжение указывает в основном на II тысячелетие до н. э. как на дату находок: в I тысячелетии до н. э. колесница в значительной мере выходит из боевого употребления.

По-видимому, луристанская колесничная упряжь была однотипна по своему устройству с древней колесничной упряжью Передней Азии вообще и в частности - Шумера (10-132). Известно, что касситская экспансия на Вавилон началась в период правления Самсуллина, сына Хаммурапи. Вавилонские источники в 9-м году правления Самсуллина (1741 г. до н. э.) отмечают войну с касситами. А родственная касситам кутийская экспансия и завоевание Шумера состоялись почти 400 лет до указанных событий - в 2228 году до н. э., и боевая колесница могла появиться на Шумере только с появлением там кутиев.

Этнический состав населения на обширной территории - от района озера Урмия (включая, вероятно, отдельные этнические островки по направлению к озеру Ван) до верховьев Диялы (кутийск-луллубейский), юго-западные районы - верховья Диялы и верховья Керхи (касситы), в районах, прилегающих к Урмийскому озеру с запада (особенно с запада и с севера) и в западных долинах Загроса (хурриты) - с III по начало I тысячелетия, в целом, оставался неизменным (10-138).

Коневодство могло развиваться только в условиях яйлажной системы. Большие табуны требовали обширные пастбища. С глубокой древности основным районом разведения лошадей считают местность, примыкающую к турецко-иранской и ирано-иракской границам. Эта территория соответствует территории исторической Мидии, на которой исследователи отмечают особое развитие коневодства. Особенно ценились в древнем мире кони, разводившиеся на Нисейской равнине в Мидии (Паретакена - район Исфагана).

Эта территория полностью находится в этнических границах Курдистана, и ее основными насельниками (местами, доходящими до 100%) по-прежнему составляют и в настоящее время именно курды. Тесная связь курдов с коневодством прослеживается в течение многих тысячелетий.

Кони составляли основное богатство мидийских племен, и объектом вожделения иноземных захватчиков-ассирийцев в первую очередь были кони.

Ассирия всегда стремилась привлекать в свои войска мидийские конные отряды и всегда требовала дань лошадьми. Область Нисибин они называли Mesaia (область Mesa в стране Маннеев), а одна из любимых в ассирийской армии порода коней называлась mesaia - месаинской.

Во время похода ассирийского царя Саргона II на Урарту и его движении вдоль восточного берега озера Урмия на север в его победной реаляции упоминается область Суби, которая по-урартски называется "Страной Маннеев", и была специально выделена царем Урарту, чтобы в ней выращивались кони для урартской конницы.

Полибий сообщает, что "…Мидия - замечательное государство в Азии как по обширности и по многолюдству населения, так равно по превосходным качествам его лошадей. Лошадьми Мидия снабжает чуть не всю Азию, потому что даже царские табуны доверяются мидянам ради тучных мидийских пастбищ…" (12-Х, 27).

Археологические материалы Западного Ирана и данные письменных источников конца II - начала I тысячелетия свидетельствуют в пользу того, что основное оружие всадников (по изображениям на барельефах) - лук. Стрельба на полном скаку, обернувшись назад, доказывает, что этот прием был изобретен уже к IX веку до н.э. Ксенофонт упоминает о "всадниках варваров, которые и при бегстве наносили эллинам урон, стреляя на скаку назад" (Анабасис,III, III, 4). По мнению академика Э. А. Грантовского, при Ашшурнасирапале II ассирийцы не заходили далее районов современной ирано-иракской границы, а с изображенными на барельефе всадниками могли столкнуться лишь на территории Иракского Курдистана или в юго-восточных областях Турции (9-371).

Иногда стрельбу из лука на полном скаку называют без основания на то скифским. Хотя достоверно известно, что в IX-VIII вв. до н. э. на Армянском нагорье и в Приурмийском районе скифов не было, и лишь к концу VIII века до н. э. появляются киммерийцы, о чем свидетельствуют данные ассирийских и урартских текстов. Поэтому можно смело утверждать, что этот способ ведения боя был выработан в мидийской среде. Ассирийские войска были смешанной массой, то есть разноплеменной. В них воевали и мидийско-курдские конные отряды. В постоянных столкновениях с горцами ассирийские цари не могли не обратить внимания на конные боевые отряды с их высокими маневренными возможностями и мобильностью, что вызывало естественное стремление привлечь их на свою сторону или же создать подобные отряды. На фоне постоянно не прекращающихся боевых действий ассирийцам все-таки удавалось "получить с гор воинов и принять оттуда лошадей, нужных для кавалерии" (13-132).

На ассирийском рельефе из Ниневии (VII в. до н. э.) среди осаждающих мидийскую крепость ассирийских воинов мы видим и вооруженных стрелами пеших, и конных мидийцев. Но основным вооружением у мидийцев были дротики. На одной из эламских печатей обнаружено изображение мидийского конника-аризанта. О наличии мощных кавалерийских боевых отрядов среди мидийцев пишет и профессор Ф. Эльчктедт. По его словам, в пределах политических границ нынешнего Иранского Курдистана, внутри Великого Мидийского государства, размещались три важнейших центра: плодородный и пригодный для земледелия Азербайджан; имеющий важное политическое значение Хамадан и простирающиеся до "Мидийских ворот" поблизости Бисутуна области; и наконец, горные области нынешнего Курдистана. Эти горные области имеют важное стратегическое значение. Именно на этих территориях размещалась самая лучшая для своего времени в военном отношении чрезвычайно организованная вооруженная дротиками курдская кавалерия.

Эти области для коневодство были крайне благополучными. Именно отсюда с целью освобождения от ассирийского деспотизма был совершен поход. Как у живущих на восточных склонах Загроса курдов, так и на западе ассирийского фронта воевали созданные из курдов вооруженные дротиками кавалерийские соединения. По этой причине мидийцы вынуждены были дать особое предпочтение вооруженным дротиками курдским боевым отрядам (7-108).

Следует отметить, что мидийцы являются родоначальниками кавалерии. В период правления мидийского царя Киаксара, который "был еще гораздо воинственнее своих предшественников и первым разделил азиатское войско на (боевые) отряды по родам оружия и каждому отряду - копьеносцам, лучникам и всадникам - приказал действовать самостоятельно. До этого все (войско) было перемешано в беспорядке" (Геродот, I,103). Именно благодаря царю Мидии Киаксару родился новый вид вооруженных сил - конница, которая с этого момента могла применяться совместно с пехотой: лучниками и копьеносцами.

Начиная с IV тысячелетия повозки были известны в странах Двуречья (в долинах Тигра и Евфрата - в Месопотамии), запряженные волами, ослами или верблюдами. Во время похода в Египет ок. XVII в. до н. э. хурритов (гиксосов-"пастухов" - их так называли древнеегипетские источники) впервые там появляются боевые колесницы. Гиксосы впервые в Египте ввели коневодство и колесный транспорт.

Как было сказано выше, рождение конницы датируют началом I тысячелетия у мидян. После мидян конница появляется и у других народов мира. На наличие уже к IX в. до н. э. на территории будущего Курдистана этнических (достаточно определенное иранских) групп, всадники которых были именно лучниками (у персов и мидян главным образом копьеносцами; но иногда и лучниками), - указывает и Э. Грантовский (9-371). Плутарх упоминает о стоящих впереди отборных войск Тиграна мардийских лучников на конях (14-Лукулл, 31), которых Э. Грантовский называет "одним из непосредственных предков курдов" (9-371).

Большинство источников рассматривает коневодство в тесной связи именно с курдами. Как пишет О. Вильчевский, население Замуа (соответствует территории нынешнего т. н. "Мукринского Курдистана" в Иране - Л. М.) состояло лишь из кутийско-луллубейских элементов. Однако тот факт, что это население занималось в IX-VIII вв. до н. э. коневодством, заставляет предполагать, что уже в это время среди населения Замуа существовала иранская прослойка, принесшая в страну коневодство (11-53). Конечно, нельзя с полной уверенностью судя по роду занятий определить этническую принадлежность, но у большинства ученых "ираноязычность" кутиев и луллубеев не вызывает сомнений, и поэтому коневодство надо считать древним занятием местного автохтонного населения, каким являются курды.

К примеру, академик И. Дьяконов однозначно утверждает, что "связанная с коневодством терминология у окружающих народов - иранская, мидийская…" (10-127), то есть, среди иранских языков принадлежит древнекурдскому (мидийскому) языку. Так, персидское asa - "лошадь", видимо, в древнеперсидском начало вытесняться мидийско-парфянским aspa; в Вавилонии новая для Двуречья луговая культура люцерны носила мидийское название aspastu - asp(a) - asta - "лошадиная еда" и засвидетельствовано впервые в VIII в. до н. э.(10-127). На современном курдском лошадь - hasp, а клевер (Trifolium) - hespist, once, ket, sewere, koringe, argud, nefel, люцерна - lusem, keha ras. Наши ближайшие соседи-армяне, азербайджанцы и тюрки клевер называют - енджа, а тюрки люцерн - kaba yonca. Страбон сообщает, что "Мидия … как эта страна, так и Армения исключительно "обильны конями". Какой то луг здесь носит название "Коне обильного"; … на этом лугу паслось 50 000 кобылиц. Это были царские табуны.

Что касается нисейских коней, которыми пользовались цари как самыми лучшими и самыми большими, то одни утверждают, что порода их отсюда, а другие - что из Армении. Подобно парфянским лошадям они отличаются своеобразной статью и по сравнению с элладскими и прочими лошадьми в нашей стране. Далее, траве, которая является лучшим кормом для лошадей, мы даем специальное название "мидийской", потому что она растет там в большом количестве" (Страбон, ХI,ХIII,7). "Мидийцы, однако, как говорят, являются родоначальниками обычаев армян и еще раньше персов… Например, так называемая теперь персидская "стола" (длинное платье), их страсть к стрельбе из лука и верховой езде, служение царям, царские облачения и божественное почитание царей подданными перешли к персам от мидийцев" (Страбон,ХI,ХIII,9).

Порода нисейских лошадей выращивались и на территории Армении. Общеизвестно, что в течении 610 - 590 гг. до н.э. Мидийское царство, помимо сокрушения власти Ассирийской державы добилось также подчинения себе царств Манны, Скифского и Урарту (10-316). Те же мидийцы выращивали кони и на территории Урарту. В 441 г. до н. э. Ксенофонт писал о поселениях, которые специально для царского двора выращивали коней и дань также давали исключительно конями (Анабазис, IV, V-34). Эти поселения размещались между нынешним областями Джезире Ботан и Муш в Северном Курдистане.

Сатрап Армении ежегодно посылал персидскому царю 20 000 жеребят на праздник, называемый Митракинами2 (Страбон, Х1, Х1У, 9).

Древние греки узнали коней благодаря мидийским всадникам. В пользу этого свидетельствует наличие в греческом языке слова medike - название люцерны как и в латыни - medicagosatuvai (буквально "мидийская трава" то есть, "курдская трава").

В древнегреческой мифологии Кентавры (получеловек - полу лошадь) занимают особое место. Когда испанский конквистадор Кортес Эрнан (1487 - 1547) в 1519 - 1521 гг. возглавил свой завоевательный поход с отрядом, состоящим из 508 человек, в Мексику, местных аборигенов обуял ужас от впервые увиденных ими 16 лошадей с всадниками, которых могущественные инки приняли за цельное существо. Их страх перед этими невиданными чудовищами был настолько велик, что при виде этих "ужасных существ" их воля к борьбе была парализована, и историки сравнительно легкую победу небольшого отряда испанцев приписывают именно наличию у них этих лошадей. И в греческой мифологии "кентавры" - "дикие существа, полулюди - полукони, обитатели гор и лесных чащ, отличаются буйным нравом и невоздержанностью" (15-280).

Если в ХVI веке создатели великой инкской цивилизации восприняли таким образом лошадей Кортеса, то можно предоставить, что творилось в душе древних фригийцев и лидийцев Малой Азии, которым неизбежная встреча с сидящими на лошадях людьми ничего хорошего им не сулила. Естественно, их встречи и стычки с этими непонятными существами, зачастую несущими неприятности или смерть, и позже овеянные страхом и ужасом рассказы об этих встречах, стычках и должны были порождать в умах детей древней Эллады мифы о кентаврах и вносить сумятицу в их души.

Позже древние греки также стали разводить коней. Среди конезаводчиков самым известным был фессалиец Филоникос, который постоянно обновлял свой табун за счет мидийских коней. В Греции самые лучшие условия для разведения коней были в области Фессалия. Огромная равнина длиной около 80 км и шириной до 60 км с плоскогорьем (горы высотой до 500 м) способствовали этому. Именно у Филоникоса отец Александра Македонского - Филипп II (ок. 382 - 336 гг. до н.э., царь Македонии с 359 г.) и купил знаменитого коня Буцефала ("Дикий конь"). Буцефаль переводят и как "Бычьеголовый", якобы конь так был назван за его широкий лоб. За него была выплачена рекордная по тем временам сумма - 13 талантов (примерно 340 кг серебра). Не каждый в Греции располагался такой суммой и мог позволить себе обзавестись конем. В войсках А. Македонского в период похода на Персидскую державу было не больше 5 тысяч всадников (14-Лукулл, Александр и Цезарь, XV).

Во время похода Александра Македонского (334 - 331 гг. до н.э.) в Нисейских полях паслось свыше 150 тысяч лошадей, которые были реквизированы римлянами. По возвращении в 324 году из Индийского похода, А. Македонский посетил Мидию и осмотрел знаменитые Нисейские поля, где паслось уже около 50 тысяч коней для войск Александра. Большая часть поголовья была разграблена македонской военщиной. Атропат, сатрап Мидии, подарил Александру 100 прекрасных девушек-всадниц, что явилось новым импульсом развития темы об амазонках в древнегреческой литературе.

Во время Митридатовых войн в войске Митридата было 16 тыс. всадников, не считая серпоносных колесниц (14-Лукулл, VII). Лукулл имел в своем распоряжении 2,5 тыс. конников (14-Лукулл, VIII, XXIV - 3 тыс.). У другого римского полководца Красса было 4 тыс. всадников (14- Никий и Красс, XVIII).

Основным ядром Митридатова войска составляли колхи, тибарены и каппадокийцы (14-Лукулл, XIV), включая и мидийской конницы. Малая Армения была заселена тибаренами и халдеями (14-Лукулл, XIX). 3 тысячи воинов мидийской конницы во главе с Митробарзаном, первыми принявшими бой, были разгромлены Лукуллом. В этом сражении Митробарзан пал с оружием в руках (14-Лукулл, XXV).

У Тиграна было 55 тысяч всадников, из которых 17 тысяч всадников были одеты в броню (14-Лукулл, XXVI). Бронированная конница воевала под началом Мидийского царя (14-Лукулл, XXVII). Эта конница была вооружена, в основном, копьями (14-Лукулл, XXVIII). Конница была словно замурована в свою тяжелую, негнущуюся броню. У всадников не были защищены только бедра и голени. В войсках Тиграна воевали также воинственные мардийские лучники на конях (14-Лукулл, XXXI). Таким образом, мы видим, что основное ядро конницы Митридата составляли всадники из числа мидийцев, колхов, тибаренов и каппадокийцев и мидийцев. А у армянского царя Тиграна значительная часть конницы была из числа мидийцев - 17 тысяч тяжелой бронированной конницы и мардийские лучники.

Древних китайцев также привлекала переднеазиатские кони. В конце II века д.н.э. Парфия устанавливает дипломатические и торговые отношения с Китаем. Китайцы ввозили щелк, а вывозили различные ткани, пестрые ковры, стекло, металл, драгоценности, лекарства и лошадей.

В Богазкее среди найденных хеттских надписей было также обнаружено "Наставление по уходу за лошадьми". В нем излагаются правила подготовки лошадей, проводятся графики нагрузки и отдыха и т. д. Считается, что это самое древнее из найденных наставлений такого рода. (16-115). Впоследствии было выяснено, что "Трактат о коневодстве" был составлен митаннийцем (хурритом) Кикули - старшим конюшенным при дворе хеттских царей (17-130). Наличие обнаруженных фрагментов "Эпоса о Гильгамеше" в хеттском и хурритском переводах - явное доказательство того, что "Наставление по уходу за лошадьми" было переведено с хурритского на хеттский язык и его истоки необходимо искать в курдском материале.

Из того, что в Нузе (совр. Киркук в южной части Курдистана) начала XIV в. разные обозначения лошадей имеют доказанное или вполне вероятное индоарийское происхождение и что хеттский трактат о тренинге лошадей был написан конюшенным-митаннийцем и содержит индоарийские професиональные термины, можно прийти к заключению, что индоарийцы хорошо разбирались в коневодстве и тренинге лошадей (18-47).

Приобретение и содержание лошадей и колесниц обходилось очень дорого и было доступно только богатым слоям, выделявшимся в Нузе (Аррапхе) именно по данному признаку: принадлежавших к этим слоям так и называли rakib narkabti - "ездящие на (боевых) колесницах"; они составляли избранные войска, от которых зависел исход войны. В Митанни, равно как и в Сирии и Палестине, их именовали marijanni - na; это слово часто, но не вполне убедительно связывают с другим индоевропейским marya - "молодой человек" (в авестийском также - "член мужского союза"). На протяжении истории Митанни эта военная элита превратилась в своеобразную родовую знать (18-47). В современном курдском языке наличие таких слов, как mir, mir-miran (господин, владетельный князь), mar?v (m?rov) - человек, mer - мужчина, merxas - мужественный сопоставима с хурритским marijanni - na.

Мидийцами выработаны основные виды тренировки коней и тактика их применения в бою. Академик И. Дьяконов считает, что в горных районах, где нет больших плоских пространств, выработана система тренировки колесничных лошадей, которая обозначалась мидийским термином wartanna ("оборот"), с пробегом длиной в 2 км, а затем была перенесена на равнины Месопотамии и также обозначала определенное расстояние в пределах конно-колесничного пробега по прямой (18-62). На современном курдском диалекте сорани war (19-666) переводится как привал, стоянка, остановка, а tan - идти непрерывно; tana - опорный столб (19-137). Для обозначения расстояния в 2 км в начале и конце разметки должны были сделать разметку надежными средствами, в качестве которых вполне можно было применять вкопанные глубоко в землю столбы. Камень или торчащий из земли пень могли быть препятствием во время тренировок, ранить коня или сломать колеса при наезде. А опорные столбы с прикрепленными на них средствами освещения могли способствовать проведению тренировок даже в ночных условиях.

В письменных источниках содержится много сведений о военных упражнениях курдов, о которых еще в 50-х годах XIX столетия как о главном развлечении писал русский просветитель А. Худобашев (20-74). Т. Ф. Аристова в описании Г. Ф. Грязнова приводит несколько упражнений на лошадях у курдов Северного Курдистана: "Особенно кочевые и полуоседлые курды любят езду и игры на лошади, и если у них нет безусловно всех полезных для всадника упражнений, зато есть и такие, которые не практикуются в регулярных конницах.

а) Всадник в одну шеренгу, разомкнутую на 6-8 шагов, проделывает движения вперед и назад шагом, рысью и галопом, держа свою пику горизонтально (по направлению движения) в правой, слегка согнутой, руке. На ходу курд потрясает пику, более же искусные вращают в руке. На галопе всадник-курд, видимо, не задается вести своего коня непременно с той или другой ноги, но, во всяком случае, он ведет его довольно ровно и делает чрезвычайно резкую, почти моментальную остановку на каких-либо двух-трех шагах. На такой короткой остановке у большинства курдов и сказывается недостаток шлюса; многие всадники почти вылетают на шею, хотя, впрочем, очень скоро снова усаживаются в седло.

б) Две шеренги всадников, одинаково разомкнутых, проделывают те же движения навстречу, проходя одна другую насквозь.

в) Выделяются отдельные всадники и проделывают единичную езду, между прочим, гоняясь друг за другом, причем вы видите тут и моментальные остановки с таковым же поворотом на задних ногах; наконец, самые сокращенные вольты часто на контргалопе. Все это проделывается так же искусно, как, по-видимому, и бессознательно, и, следовательно, в силу беспрестанной практики. Встречаются и такие ездоки, которые всю эту езду, в том числе цифру 8, проделывают на контргалопе со снятым оголовьем и мундштуком, с поводом, накинутым на шею; при этом всадник-курд конем своим управляет исключительно голосом, движением корпуса и поглаживанием рукой по шее.

г) Стрельба с коня на ходу производится не всеми и не особенно умело.

д) Крайне поучительны упражнения с копьями, вернее сказать, с обломками палок около пальца толщиной и около 1-1 ? аршина (дометрическая мера длины в России с XVI века = 16 вершкам = 71,12 см; длина палки, т. о., равняется примерно 70-110 см. - Л. М.) длиной. Две шеренги всадников, одинаково разомкнутых на 6-8 шагов, становятся на некотором расстоянии одна против другой. Всадники обеих шеренг, по очереди, выезжают вперед, приближаются к своему визави и бросают в него палкой, делая при этом как бы вызов. Тогда курд, в которого было направлено копье, бросается с места на противника, стараясь настигнуть его копьем, а этот последний, сделав крутой, но умелый поворот, старается улизнуть и уклониться от и из-под удара. Таким образом, завязывается игра, в которой принимают участие все остальные всадники, стараясь не упустить случая выручить своего. При этом случается видеть примеры поразительной ловкости управления конем и копьем. Часто ловкий всадник-курд лихо уклоняется из-под удара нескольких его преследующих, причем иногда ему удается на ходу поднять кем-нибудь оброненное копье, затем уловить минуту и, в свою очередь, нанести контрудар... Нередко игра ведется бешено с редкою ловкостью и смелостью. Бывают случаи падения, а равно случаи довольно серьезных ударов палкою, но все это ничто по сравнению с захватывающим дух интересом этой игры…

Именно в этой игре хороший курд может выказать все свои лучшие качества как всадника: легкость, гибкость, смелость и ловкость на коне, презрение к случайностям и т. п." (21,186-187).

Еще с древних времен мидийцы разнообразно использовали верховых лошадей в своей жизни: пасли скот, ездили в гости, устраивали скачки во время свадеб, охотились, совершали набеги, совместно отбивались от врагов. Конь постепенно превращался в главное средство передвижения. Все это способствовало улучшению навыков верховой езды. В качестве вооружения применялись стрелы и пика. Стрела позволяла поразить цель с дальних расстояний, а пика давала возможность всаднику не подпускать на опасное для жизни расстояние противника. Со временем появляется седло и уздечка, что во много раз повысило маневренные возможности всадника и содействовало улучшению взаимопонимания коня и седока. Постепенно мидийцы научились действовать совместно, наряду с индивидуальными навыками боя приобрели его коллективную тактику. Уже к началу I тысячелетия до н.э. мидийская конница стала значительной военной силой, о чем свидетельствуют письменные источники и изображения на памятниках античности и современности.

Греческий историк и теоретик военного искусства Ксенофонт свидетельствует о том, что однажды сатрап Фарнабаз разогнал отряд в 700 греков двумя колесницами и, напав затем со своими всадниками, изрубил их.

Несмотря на потерю государственности в 550 г. до н.э. мидийцы и мидийская конница оставались значительной военной силой вплоть до начала ХХ века. Персы, как и ассирийцы, приняли у мидийцев тактику ведения боя, но, мидийская конница действовала самостоятельно. По свидетельству Геродота, в коннице царя персов Ксеркса кроме персов служили "кочевое племя по имени сагартии" и "мидийские всадники" (Геродот, VII - 85, 86). "Начальниками конницы были Гармамифрас и Тифей, сыновья Датиса" (Геродот, VII - 88) - мидийского полководца, а не персы, как этого следовало бы ожидать.

Этот факт также подчеркивает отводимую им особую роль и значение мидийской (курдской) конницы в армии Ксеркса. Одним из древних народов Передней Азии и ближайшими соседями курдов, несомненно, являются армяне. Но культ коня среди них не так развит как среди курдов. Даже Геродот не называет среди конниц Ксеркса армян. Армяне им упоминается вместе с фригийцами: "Армении же, будучи переселенцами из Фригийской земли, имели фригийское вооружение"(Геродот, VII, 73), которые, в свою очередь, были вооружены как пафлагонцы - в плетеных шлемах, с маленкими щитами и небольшими копьями; кроме того, у них были еще дротики и кинжалы (У11, 72) - в составе пеших войск.

Вооружение персов "собственно мидийское, а не персидское" (Геродот, VII - 62), то есть персы у мидийцев переняли и вооружение. Знаменитые мидийские кони выступали также в качестве священных коней, которые шли впереди царя Ксеркса. По свидетельству Геродота, "Царю предшествовала 1000 отборных персидских всадников, за ними двигалась 1000 копьеносцев (также отборных) с копьями, обращенными вниз к земле. Потом шло 10 священных так называемых нисейских коней в роскошной сбруе. Нисейскими же называются эти кони вот почему. Есть в Мидии обширная равнина под названием Нисей. На этой-то равнине и разводят таких больших коней. За этими конями двигалась священная колесница Зевса (Ахура Мазды - Л. М.), которую везли 8 белых коней. Позади самих коней следовал пешком возница, держа в руках узду, так как никто из людей не мог подниматься на седалище этой колесницы. За этой колесницей ехал сам Ксеркс на колеснице, запряженной нисейскими конями" (Геродот, VII - 40).

И этот обычай был перенят персами у мидийских царей. Мидийская конница действовала на всех фронтах Ахаменидской империи, которой положил конец походы Александра Македонского. В дальнейшем в его военных походах также принимают непосредственное участие курдские конные отряды. Одним из главных союзников Александра выступает мидиец Атропат - царь Малой (т. н. Атропатской) Мидии.

Династии Аршакидов (250 г. до н.э. - 224 г. н.э.) и Сасанидов (224 - 651) возродили курдскую государственность. В этих империях по-прежнему конница остается главной ударной силой. Курдская конница формировалась по родоплеменному признаку, то есть отряды собирались из членов племени или племенной конфедерации, где все бойцы состояли в родстве между собой и были крепко спаяны друг с другом родственными отношениями, обычаями и традициями племени, а это способствовало укреплению взаимовыручки, взаимной поддержки и установлению товарищеских отношений. Презрение к смерти, бесстрашие, отвага, храбрость, стремление слыть лучшим воином и не быть объектом насмешек за проявленные в бою малодушие и трусость - вот отличительные черты курдского воина.

Племя (племенная конфедерация) курдов могло одновременно выставить до 100 тысяч всадников, а некоторые даже больше. Каждое племя по первому требованию царя обязано было выставлять определенное количество всадников, учет которых велся в канцелярии дворца. В зависимости от количества взрослых членов племени (мужчин) и составлялась точная роспись конных сил, которые назывались "Gahnamak". За количество и своевременное выставление конных сил нес личную ответственность глава племени. Этот порядок сбора войск был систематизирован окончательно при Сасанидах, которые в качестве поощрения стали выплачивать главе племени жалованье, а субсидии - в виде одноразовых подарков.

В одном из "Gahnamak", датируемой VII веком, число мардепетаканской3 (курдской) кавалерии в Армении доходило до 120 тысяч.

Сасанидская империя не была спаяна крепкой централизованной властью. Междоусобица между курдскими племенными вождями и все более усиливающееся стремление окраинных областей приобрести самостоятельность привели ее к неизбежному краху. Против арабского нашествия не было единого фронта, и арабы начали область за областью покорять территорию Сасанидской империи, в том числе и Курдистан. Несмотря на разобщенность сил, курды оказывали арабам упорное сопротивление, и арабы испытали на себе действие курдской конницы. С этого момента она стала объектом уничтожения для арабов.

По данным армянского историка VII века Себеоса арабы обложили мидийцев непосильной данью - "на каждого с них брали по 365 мешков драхм; а кто не мог заплатить, то за каждую драхму брали по человеку. Таким образом они истребили князей и всадников страны". Далее, касаясь событий 646-647 гг., историк сообщает, что "мидяне, взвесив свое состояние, решили, что смерть почти лучше жизни; они желали приобрести одно из двух: или умереть, или избавиться от мучительного рабства. Для этой цели оставшиеся князья стали собирать войско и устраивать полки… Когда полчища исмаилского (арабского - Л.М.) войска заметили, что им не удастся дело в укрепленных горах мидийских, … что они лишились многих воинов, низвергнутых с крепостей в пропасть, что многие погибли … от стрел храбрых и мужественных воинов, то они выступили из тех стран и устремились на север против народа, жившего у Каспийских ворот" (23-III, XXXV).

Яростное сопротивление курдов заставило арабов в корне изменить отношение к курдам.

Арабы стали искать дружбу с курдскими вождями и всячески укрепляли эти отношения. Особенно ими поощрялись матримониальные связи4. Да и все более расширяющиеся границы Арабского халифата требовали много усилий по их охране и обеспечению безопасности. С другой стороны, нельзя было игнорировать и не использовать в своей захватнической политике такую значительную военную силу, какой являлись курды. Большинство курдских вождей продолжали борьбу за независимость