Ключи к женскому сердцу

[Barabek]

Разве у нас сейчас есть такое строгое разграничение? Есть девушки из этой самой сосайети и из гетто???? Стратификация нашего общества несколько иная... :blink:

[Jezz]

Ну не надо так буквально, выражение образное. Можно поделить, скажем, по образованию. :hammer:

[Barabek]

В том-то и дело, что сейчас большей частью необразованные и сотавляют хай сосайети

[cartesius]

Мне так не кажется. :no:

В Германии точно нет. B)

[Jezz]

В Германии точно нет. B)

[stella]

Заинтересовало. Особенно начало. Недавно прочитало статью о видах любви. Так их и то выделяют шесть. А здесь женская психология поделена на 2 вида. Какие мы, однако, оказывается простые(в глазах мужчин). Обидно!

[cartesius]

Заинтересовало. Особенно начало. Недавно прочитало статью о видах любви. Так их и то выделяют шесть. А здесь женская психология поделена на 2 вида. Какие мы, однако, оказывается простые(в глазах мужчин). Обидно!

Насколько я знаю, многие женщины мужчин даже на два вида не разделяют (Все мужики сволочи). :*

[Barabek]

Насколько я знаю, многие женщины мужчин даже на два вида не разделяют (Все мужики сволочи). :*

[Olenenok]

Насколько я знаю, многие женщины мужчин даже на два вида не разделяют (Все мужики сволочи). :*

[stella]

Ну это не из моей классификации.

А кстати, что там дальше у Сеньки? Нучные эксперементы продолжались?

[Дед Хасан]

:hm: Козлы, кобели, сволочи.... - вы определитесь, к какой "пароде" вас все-таки соотносить? :lol:

[Barabek]

Ну это не из моей классификации.

А кстати, что там дальше у Сеньки? Нучные эксперементы продолжались?

[cartesius]

Ну это не из моей классификации.

А кстати, что там дальше у Сеньки? Нучные эксперементы продолжались?

Вот:

Назавтра ни свет ни заря поджидал Масу у входа.

Дождался, увел к себе в комнату, даже не дал чаю попить.

Попросил Христом-Богом: обучите, сенсей, как мне одну обожаемую особу сердечно завоевать.

Маса ничего, никакой насмешки над Сенькиной эмоцией не сделал. Велел подробно разобъяснить, что за особа. Скорик всё, что про Смерть знал, рассказал, а под конец дрожащим голосом спросил:

- Что, дядя Маса, никак невозможно мне такую лебедь стрелой Амура сразить?

Учитель руки на животе сложил, почмокал губами. Отчего же, говорит, невозможно? Для настоящего кавалера всё возможно. И дальше сказал непонятное: "Смерчь-сан - женсина руны". Оказалось, "женщина Луны". Бывают, говорит, женщины Солнца и женщины Луны, такими уж на свет рождаются. Я, говорит, больше женщин Солнца люблю, но это дело вкуса. А к женщинам Луны, как твоя Смерть-сан, нужно, говорит, вот как подступать - и разъяснил Сеньке всё в доскональности, дай ему Господь доброго здоровьичка.

Вечером того же дня Сенька отправился к Смерти - искать своего счастья.

Поехал не как раньше собирался: при белом галстуке, с букетом хризантем, а снарядился по всей Масиной науке.

Надел старую рубашку, некогда Смертью заштопанную, да еще и подмышку нарочно порвал. Купил на толчке стоптанные штиблетишки. На портки, совсем целые, пришил сверху заплату.

Поглядел на себя в зеркало - чуть сам не прослезился. Пожалел только, что накануне зуб вставил - щербатым вышло бы еще жалостней. Но рассудил, что, если рот не разевать, золото сильно сверкать не будет.

Однако всё чистое было, стираное, и сам в баню сходил. Маса наказал: "Бедненько, но тистенько, грядзных кавареров они не рюбят".

Слез с извозчика на углу Солянки, поднялся вверх по Яузскому бульвару. Постучал - громко, но сердчишко все равно шумней колотилось.

Смерть открыла опять без спросу, как прежде.

- А, - сказала. - Стриж прилетел. Давно тебя не видно было, заходи.

Сеньке показалось - рада, и на душе сразу немножко растиснулось.

Памятуя о зубе, рта не раскрывал, да сенсей и не велел без крайней нужды языком болтать. Полагалось глядеть чисто, доверчиво и мигать почаще - и только.

Зашли в горницу, сели на диван, рядышком (это Сеньке тоже показалось добрым знаком).

Прическу ему на Неглинном сделали особенную, "мон-анж" называется: вроде растреп растрепом и прядка на лоб свисает, но пушисто, трогательно.

- Думала я про тебя, - сказала Смерть. - Жив ли? Не оголодал ли? Ты долго у меня не сиди. Неровен час кто Князю донесет. Он, зверь, на тебя ярится.

Тут в самый раз было заготовленное сказать. Сенька на нее из-под льняной прядки посмотрел, вздохнул.

- Я с тобой попрощаться пришел. Всё одно не сносить мне головы, найдут они меня и порежут. Пускай режут, нет моей мочи в ихних душегубствах участвовать. Противоречит это моим принципам.

Смерть только удивилась:

- Ты где это слов таких понабрался? Ай, не правильно сказал. Не умничать надо, свою ученость показывать, а на жалость бить.

- Оголодал я, Смертушка, меж людей скитаться. - Скорик ресницами помигал - ну как слеза выкатит? - Воровать совестюсь, христарадничать зазорно. Ночи нынче холодные стали, осень уже. Дозволь обогреться, хлебца кусочек покушать и пойду я себе дальше.

Разжалобил самого себя - аж всхлипнул.

Вот это было правильно. У Смерти тоже глаза мокрым блеснули.

По голове его погладила, бросилась стол накрывать.

Сенька даром что сытый был (перед выходом пуля-рочки с артишоками навернул), но ситный с колбасой мял усердно и молоком хлюпал. Смерть сидела, подперев рукой щеку. Вздыхала.

- Чистый-то какой, - умилилась. - И рубашка свежая. Постирал кто?

- Кто мне постирает? Сам обхожусь, - лучисто поглядел на нее Сенька. - С вечера в речке рубаху с портами простирну, к утру высохнет. Зябко, конечно, голому, но надо себя блюсти. Ветшает только рубаха-то. Оно бы ничего, да вышивки твоей жалко. - Погладил ладонью нитяной цветок, закручинился. - Вишь, рубаха под мышкой лопнула.

Смерть, как тому и следовало, говорит:

- - Снимай, зашью. Снял.

Мамзель Лоретта, которая из практикума, говорила: плечики у вас, кавалер, красивые, чисто сахарные, и кожица такая нежная, прямо съела бы. Вот Сенька свои сахарные плечи и развернул, а руками себя посиротливей за бока обхватил.

Смерть иголкой мельтешит, а сама на Сенькину белизну поглядывает.

- Один только миг в моей злосчастной жизни и был, во всей судьбе моей горемычной, - тихо, проникновенно сказал Скорик. - Когда ты меня, сироту, поцеловала...

- Неужто? - изумилась Смерть, даже шить перестала. - Такое это для тебя счастье?

- И словами не обсказать, какое... Она отложила рубаху.

- Господи, - говорит, - да давай я тебя еще поцелую - не жалко.

Он зарозовелся весь (это уж естественным манером получилось).

- Ах, тогда и помереть не страшно...

Но руки пока держал при себе и глазами мигал не дерзко, а робко.

Смерть подошла к нему, наклонилась. Глаза ласковые, влажные. Погладила по шее, по плечу, и нежно так, по-доброму приложилась к Сенькиным губам.

Тут его будто в печку, в самое пламя, кинуло. Позабыл он про всю сенсееву науку, рванулся вверх, навстречу Смерти, обнял ее что было сил и давай целовать, а сам от горячности только вдыхает мятный, пьяный аромат ее волос - ах, ах - и выдохнуть не может, жалко.

И случилось тут что-то, ей-богу случилось! Ненадолго, может, на несколько секундочек всего, налилось вдруг тело Смерти таким же ответным жаром, и поцелуй ее из мягкого, материнского стал жадным, требовательным, твердым, а руки заметались по Сенькиной спине.

[Barabek]

Красивый язык, просто великолепный, Лесковская школа. :rolleyes:

[cartesius]

Красивый язык, просто великолепный, Лесковская школа. :rolleyes:

А сюжеты какие! Конан-Дойль отдыxает.