Федаи Арцаха

[sevar]

[sevar]

[sevar]

23 года назад, 10 декабря пал легендарный Давид Сарапян – «Дэв».

Давид Сарапян - Дэв, легендарный герой ополчения, пал смертью храбрых 10 декабря 1991 г. Возложив на алтарь родины свою короткую, но яркую насыщенную жизнь, он обрел бессмертие, став символом любви к своему Отечеству.

Родился Давид 4 февраля 1966 г., и этот зимний день стал самым счастливым для его уже немолодых родителей - известного архитектора Эдуарда Сарапяна и видного ученого Эммы Сарапян. Уже с самого детства стали проявляться незаурядные способности парня: он прекрасно рисовал, много и с увлечением читал, а в школьные годы стал писать красивые лирические стихи и короткие, пронизанные юмором и самоиронией, рассказы. Ярко проявлялась незаурядность его натуры: он уже в детстве был маленьким рыцарем, имел понятия о чести и достоинстве. Присущи ему были такие рыцарские качества, как покровительство слабым, защита не умеющих постоять за себя и обостренное чувство справедливости, потому и его называли «совестью школы». Учился же он в школе тогда им. Дзержинского.

После окончания школы Давид стал студентом факультета кибернетики ЕрПИ. На втором курсе студентов лишили отсрочки от армии. Давид с близорукостью мог освободиться, но решил пойти, считая, что мужчина должен пройти школу мужества. В мае 1984 года он надел шинель. Однако служба в воинских частях сначала Байконура, а затем Хмельницкой области, где царили произвол и самоуправство, быстро отрезвили романтичного парня. По роковому стечению обстоятельств он оказался один среди иноверцев. Самолюбивому парню пришлось в одиночку отстаивать честь и достоинство своего народа, а в октябре 1985 года он был осужден за то, что защищал свое достоинство в драке (1 против 10) с однополчанами. На суде не таясь, он заявил о межнациональной, а не бытовой (как пытались представить) почве конфликта. Этого ему не простили. Последующие четыре года его жизни в неволе были окрашены в черный цвет. «Я перечеркнул свою жизнь на самом интересном месте», - писал он в отчаянии.

На войне очень скоро раскрылся и военный талант Давида. Вообще военная тема была для него излюбленной с детства и особенно она проявлялась в его многочисленных рисунках, а при поступлении в школу на вопрос, какую сказку он может рассказать, Давид ответил: «Хотите, я расскажу о битве за Берлин?». С детства он заслушивался рассказами матери и бабушки о подвигах своих знаменитых предков - Погос-бека и Даниель-бека Пирумовых, Мелик-Баяндура. Он мечтал быть похожим на них, мечта эта стала реальностью, потому что Давид стал доблестным и отважным воином. Он самоотверженно сражался в рядах армии Азгалдяна, а впоследствии - в рядах отряда «Тигран Мец».

Он всегда был там, где труднее всего, всегда был впереди, заражая всех своей смелостью и решимостью. Грозная сила армянского воина наводила панический страх на врага и не случайно азеры прозвали его «Грозный» Дэв. Зачастую Давид, действуя хитроумно и умело, создавал у врага видимость многочисленности и таким образом проглатывая «наживку», враг панически отступал.

В сентябре 1991 г. военные пути Давида пересеклись с легендарным Командосом - генералом-майором Аркадием Тер-Тадевосяном. Боевому генералу на своем веку довелось повидать сотни бойцов, однако образ Давида не померк в его памяти. «Давид сразу бросился мне в глаза, - рассказывал Командос, - высокий, интеллигентный, представительный. Он поражал своей эрудицией, начитанностью, но при этом никогда не подчеркивал своего превосходства. Всех восхищало его неотразимое чувство юмора: из него так и лился поток шуток и острот. И конечно поражал меня его прирожденный военный талант. Он был способен на самом высоком профессиональном уровне разрабатывать сложные стратегические операции и столь же успешно реализовывать их. Ему были присущи редкие бойцовские и человеческие качества. Он никогда не перекладывал ничего на других, брал на себя все самые трудные и опасные задания. Он был одним из лучших моих командиров, которому я безмерно доверял. Особенно супербойцовские свои качества он проявил при взятии села Тог. Эта операция, которую он сам разработал и воплотил, поистине стала фантастической реальностью».

Да, это село в Гадрутском районе Давид хорошо знал. Это было родное село матери, там, в доме его деда азеры устроили свой штаб.

С наступлением темноты Давид осторожно один пробрался к селу, устранил часовых и тихо приблизился к единственному освещенному в селе дому своего деда. Там шумно пировали омоновцы, Давид громко позвал по имени начальника ОМОНа. Тот подошел к окну и Давид, выкрикнув «держи», метнул в него связку гранат. Раздался сильный взрыв - дом рухнул. Последовала массированная атака наших бойцов и омоновцы были вышвырнуты из села. Эта блестящая операция была особо отмечена в фундаментальном труде НАН РА «История Армении», где под крупным портретом Давида написано: «30 октября 1991 г. было освобождено имеющее большое стратегическое значение село Тог. Особой храбростью отличился Давид Сарапян - Дэв». Возвратившись домой, обычно сдержанный Давид с радостью сообщил матери: «Твое родное село освобождено. Теперь надо будет освободить родную землю отца - Эрзерум...». Это была последняя встреча матери и сына... Он вновь вылетел в Шаумян, где дал свой последний бой за село Тодан, откуда нещадно бомбились армянские села...

Спустя годы было опубликовано литературное наследие Давида Сарапяна. Жизнь его - целостная и оборванная - вновь вспыхнула в его изданных рукописях иным огнем, благодаря которому уцелела и преобразилась.

Творчество одаренного парня получило большое признание и у широкого круга читателей, и у многих писателей, по инициативе которых состоялась презентация книги «Дэв: жизнь, творчество, борьба» в доме писателей. Отмечалось, что творчество Сарапяна обогатило современную художественную прозу Армении, а книга подарила встречу с талантливым прозаиком, с «героем нашего времени».

Глава арцахской епархии архиепископ Паргев, который очень хорошо знал Давида, сказал о нем: «Давид Сарапян - один из столпов нашей победы, один из краеугольных камней храма нашей нации. Он мог достичь еще многих побед, мог преодолеть еще множество высот, но, увы! Его героическая гибель еще более возвысила во мне тот светлый образ Давида, который я несу в себе...»