Последний день Че

[Kornelij Glas]

Последний день Че

"Если я останусь лежать в лесу или меня подберут, возможны только две малорадостные перспективы – остаться гнить среди трав или попасть в качестве трофея на страницы "Лайф" со застывшим в агонии взглядом момента встречи с величайшим из страхов. Потому что, к чему скрывать, мне тоже страшно".

"Камень". Эрнесто Че Гевара. 1965 г. Конго.

Непосредственная заслуга в захвате Че Гевары принадлежит суперагенту ЦРУ Феликсу Родригесу. В 1990 году выпустил книгу воспоминаний. Вот как он описывает в ней последние часы легендарного революционера:

"Вертолет был маленький. Надо мной висело огромное синее небо. Метрах в ста пятидесяти внизу простирались враждебные боливийские джунгли. Справа от меня, привязанный за какую-то железяку, лежал труп Че Гевары. Было 9 октября 1967 года, 2 часа 15 минут пополудни. Это казалось сном, но вертолет и кровь были реальными, а Че Гевара мертв.

...Приказ, закодированный боливийцами, я получил по телефону. Приказ звучал так: "500-600". "500" по коду означало Че, "600" - должен быть казнен. Если бы боливийцы хотели оставить его живым, я получил бы "700". Я попросил повторить приказ. Его повторили - ошибки не было. Я проинформировал самого старшего боливийского офицера, находившегося рядом в тот момент, полковника Хоакина Сентено Анайя о том, что генштаб приказал казнить Че Гевару. Сообщил ему также и об инструкциях, данных мне правительством Соединенных Штатов,- доставить любой ценой Че живым. Мне было известно, что люди из ЦРУ держали наготове и вертолет, и самолет для эвакуации Че Гевары в Панаму. Но все произошло иначе, Сентено обернулся ко мне:

- Феликс, мы сотрудничали с вами очень тесно, мы благодарим вас за помощь, которую вы нам оказали, но не проси меня сделать это. Я обязан выполнить приказ и казнить Че Гевару. Иначе меня ждет суровое наказание. Боливийский полковник взглянул на часы:

- Сейчас одиннадцать утра. Я вернусь в два. Дай мне слово чести, что за эти часы ты доставишь труп Че Гевары в Валье-Гранде. Как ты казнишь Че Гевару - твое дело. Хочешь, можешь сделать это лично. Я посмотрел Сентено в лицо:

- Полковник, пожалуйста, попытайтесь изменить приказ. Но, если вам это не удастся, обещаю: к двум часам пополудни я доставлю труп Че Гевары.

Через несколько минут я вошел в небольшое темное помещение, где раненый и связанный Че Гевара лежал на грязном полу. Я обратился к нему:

- Че Гевара, я хочу поговорить с вами. Его глаза стрельнули.

- Никто меня не допрашивает,- ответил он мне саркастическим тоном.

- Команданте,- сказал я,- я пришел не допрашивать вас. Наши идеалы различны, но я вами восхищаюсь. Вы были министром на Кубе, а сейчас... И все потому, что вы верите в свои идеалы. Я пришел поговорить с вами. Он смотрел на меня несколько секунд, спрашивая сам себя, был ли я искренен. Вероятно, он хорошо разбирался в людях и поэтому понял, что я говорю от чистого сердца. Он спросил меня:

- Вы можете меня развязать?

Мы говорили долго. Говорили о Кубе, коммунизме, о наших различных взглядах на жизнь. Я расспрашивал его о людях, которые он посылал на смерть. Он сказал, что единственные, кто приносит сюда смерть,- это иностранцы, империалистические агенты и шпионы, которых послало ЦРУ. Я посмотрел на него:

- Команданте, ваши слова звучат странно. Вы же сами не боливиец, а иностранец. Вы вторглись на территорию суверенной Боливии. Че бросил на меня острый взгляд.

- Все вопросы, связанные с борьбой пролетариата, находятся вне вашего понимания,- ответил он твердо. Че показал на свою правую ногу, на которой запеклась кровь.

- Я пролил свою кровь здесь, в Боливии, - сказал он, - поэтому я чувствую себя и аргентинцем, и кубинцем, и боливийцем. Он кивнул на труп партизана-кубинца по имени Антонио, который лежал на земле позади меня.

- Посмотрите на него, - сказал Че, - на Кубе он имел все, что хотел, и тем не менее он приехал сюда, чтобы умереть здесь. И умер потому, что верил в свои идеалы.

Наш разговор продолжался. Он спросил меня прямо:

- Ведь вы не боливиец?

- Нет. Кстати, как вы думаете, кто я?

- Может быть, пуэрториканец, но кем бы вы ни были, по характеру ваших вопросов я понял: вы работаете на разведку Соединенных Штатов.

- Вы правы, команданте. Я кубинец, был членом бригады командос 2506, внедрившихся на территорию Кубы незадолго до вторжения в бухту Кочинос . Он посмотрел на меня с интересом:

- Как вас зовут?

- Феликс. Для него это ничего не значило, но и желания расспрашивать у меня больше не было.

...Наш разговор продолжался уже три часа. В этот момент ко мне подошла учительница местной школы.

- Капитан, когда вы будете убивать его? Я обернулся к ней, удивленный:

- Почему вы задаете мне этот вопрос?

- Потому что местное радио уже информировало, что Че умер в бою от полученных ран. Вот как, значит, ждать дальше уже напрасно. Я посмотрел Че прямо в лицо:

- Команданте, я сделал все, что в моих силах, но пришел приказ верховного боливийского командования.

Он незамедлительно все понял. У него было выражение человека, потерявшего всякую надежду выжить. Ни один мускул не пошевелился на его лице, но само лицо стало бледным, как лист бумаги.

- Может, так и лучше, Феликс, я никогда не должен был попадаться живым. Я продолжал смотреть на него. Напротив сидел мой враг, с которым я боролся столько времени. И тем не менее я не чувствовал ненависти к нему. Я испытывал почти восхищение. Он вытащил свою трубку.

- Мне бы хотелось подарить этому солдату свою трубку, поскольку он со мной хорошо обращался, - сказал Че. В комнату влетел сержант Марио Теран, который, вероятно, подслушивал нас.

- Капитан! Я хочу эту трубку, я хочу! - закричал он. Че тут же спрятал трубку на груди:

- Нет-нет, не вам. Вам я не дам эту трубку. Я приказал Терану выйти из комнаты.

- Но я хочу трубку,- настаивал он.

- Вон отсюда,- рявкнул я. Че все еще держал трубку у себя на груди. Я посмотрел на него.

- Вы хотите отдать ее мне, команданте? - спросил я. Он подумал несколько секунд:

- Да, вам.

- Команданте, - сказал я, - вы хотите, чтобы я что-либо передал вашей семье, если мне представится такая возможность? Какое-то время он провел в молчании и наконец сказал:

- Да. Скажите Фиделю, что революция скоро победит во всей Америке. И еще передайте моей супруге, чтобы она выходила замуж и была счастлива.

Как-то спонтанно он протянул мне руку и крепко обнял меня. Это было объятие человека, который знал, что находится на волосок от смерти. Затем он отступил на шаг и вытянулся. Он думал, что именно я буду его палачом. Я подошел к нему и точно так же обнял его, затем отошел. Никто из нас двоих больше не произнес ни слова.

Я посмотрел на сержанта Терана и отдал ему приказание:

- Сержант, расстреляйте его, но помните: по радио уже передали, что он умер в бою от ран. Стреляйте, пожалуйста, в туловище, ни в коем случае в лицо.

Затем я поднялся на холм, где находился мой командный пункт, и стал сочинять радиопослание в штаб-квартиру ЦРУ. В этот момент я услышал короткую очередь из карабина М-2. Все было закончено. Че был мертв. Я посмотрел на часы: стрелки показывали десять минут второго".

Когда мертвого Че, привязанное к полозу вертолета, перевозили из Ла-Игеры в Вальегранде, потоки ветра открыли ему глаза, и никто уже не смог их закрыть. Сегодня Латинская Америка переживает начало своей новой истории. От Мексики до Патагонии дуют новые ветры. Новый президент Боливии Эво Моралес и стоящие за ним социальные силы начинают превращать вчерашнюю утопию Че в ту послезавтрашнюю реальность, ради которой стоило и стоит искать, находить, ошибаться, падать и вставать столько раз, сколько это будет нужно.

http://users.livejournal.com/_vanja_/53467.html