улыбнуло...
Елена Михалкова заметила, что существует устойчивая корреляция между уровнем мысленной визуализации какого-либо события и степенью разочарования в нём же. И собрала в своём посте случаи под условным названием «задумывалось — получилось».
Давно собиралась создать файл, где были бы собраны случаи «задумывалось — получилось». Чтобы в старости, когда мне придет в голову блажь завязывать правнукам извилины узлом, исполняя арию «а-вот-я-в-ваши-гоооды», потомки могли бы помахать у меня распечаткой и освежить мой подсохший мозг.
С возрастом я заметила, что существует устойчивая корреляция между уровнем мысленной визуализации какого-либо события и степенью разочарования в нем же. Поскольку чем ярче я нарисую себе картинку будущего происходящего, тем выше вероятность, что все будет максимально далеко от этого идеала.
Чтобы не быть голословной. Вспомним ностальгически тот прецедент, когда я решила подарить мужу огромную связку воздушных шаров и воображала, как мы будем выпускать эти шарики с балкона, а до этого — непременно фотографироваться. Что мы имели в реальности? Во-первых, я застряла вместе с шарами в дверях комнаты, и некоторое время изумленный супруг наблюдал, как охапка оранжевых пузырей скрипуче волнуется туда-сюда, а из нее высовываются руки, ноги, и доносятся глухие ругательства. Когда наконец мы с шарами смогли протиснуться в комнату и освободиться друг от друга, они покрыли ровным слоем весь потолок и в комнате стало темно и страшно. Я не шучу. Потолок опустился на двадцать сантиметров, под ним болтались завязки. Муж пошел ко мне и запутался. В конце концов, выпутавшись из шаров и выпив для храбрости, мы все-таки отправились выпускать их на балкон прекрасным летним вечером, и нас вдребезги, до адских волдырей искусали комары.
Или вот панда-парк.Что задумывалось: мы с мужем, молодые, стройные и красивые, легко шагаем на высоте трех метров с ветки на ветку. Впереди, как Маугли, прыгает бодрый ребенок. А внизу идут бабушки-дедушки, лучась радостью за нас, и фотографируют особо удачные моменты. О, да, я хорошо представила себе эту картинку.
Что получилось: мы, злые и потные, ползли в идиотских касках с ветки на ветку. Ребенок застрял в канатной сетке и истошно вопил, напоминая гибрид ишака с мухой. Половина бабушек-дедушек в это время на земле хохотала так, что перекрывала вопли ребенка, а половина смылась от стыда подальше в ближайшее кафе и остаток прогулки делала вид, что она не с нами.
Но ближе к делу. Поумнев с возрастом, я больше не представляю себе заранее картинок, а просто жду, как оно это будет (надеясь на лучшее). Исключение было позавчера.
Мне понадобилось ехать в город, по делам. Поэтому очень ранним утром, таким ранним, что фактически это был очень поздний вечер, я села в машину и тихонько двинулась из своей глухой деревушки в сторону столицы.
Но перед поездкой на меня что-то нашло, и я посмотрелась в зеркало в бане. Небритая Непричесанная, ненакрашенная тетя смотрела на меня мутными глазами, и у нее был тот характерный опухший вид, который приобретает нормальная городская женщина, если ее на месяц вывезти из огромного российского мегаполиса с плохой экологией в глухую деревню с чистейшим воздухом и водой. Женщина была страшна.
Я заметалась. Мой муж, черешневое дерево моей нежности, ждал меня утром, волнуясь, и я не могла предстать перед ним эдакой теткой. В минуту отчаяния я сообразила: надо завиться! Милая кудрявая женщина предстанет перед ним, думала я, и в волосах ее будет играть солнце. В деревне-то в основном в них играют комары, но город — это совсем другое! И муж обнимет меня и скажет: родная, как же я жил без тебя эти четыре дня! А я буду молча улыбаться и весело кудрявиться, и вечером мы пойдем в хороший ресторан и прекрасно посидим, глядя в большие окна на притихшую от жары Москву.
Да, это был хороший план. Правда, в деревне не оказалось бигудей, но я взяла у матушки старую простыню, настригла из нее полосок и с вечера закрутила пряди на полоски из ткани. Девочки знают, как это делается.
Выглядела моя голова так, будто мозги полезли из нее наружу и завязались узелками. Но я собиралась утром, уже подъехав к дому, развязать все это безобразие, взлохматить кудри и в таком виде явиться домой. И поскольку мне не хотелось вызывать излишнее любопытство других водителей, голову я закрутила матушкиным шарфом, который едва нашла в темноте в самый последний момент, уже собираясь выезжать.
Шесть часов спустя я вывалилась из машины. Мне хотелось упасть, есть, писать, мыться, спать, и все это одновременно. Зевая и стеная, я доволочилась до квартиры и позвонила.
Надо отдать должное моему мужу. Увидев перед собой жену, обмотанную прабабкиным рушником с вышивкой, он ничего не сказал, а только вздрогнул и отступил на шаг. Так мог бы реагировать Дживс на мистера Вустера, представшего перед ним с черной от ваксы физиономией. Но когда жена, грязно ругаясь, сорвала рушник с головы и принялась ожесточенно чесаться и выдирать из волос скомканные тряпочки, он понял, что надо проявить участие.
— Я на вечер столик в ресторане забронировал, — сказал он. — Пойду позвоню, чтобы отменили.
