Толерант

Речи с музыкой чередовали – лишь один не сказал свою речь на открытии в Чаренцаване – ставший памятником Чаренц. И, наверное, бредя разбегом и печалясь, что стала ничьей, карусель, занесенная снегом, наблюдала помост для речей. Карусель, чуть была посторонней. Полуслушая, рядом с ней ели мальчики прямо с ладоней пересыпанный солнцем снег. Им хотелось толкаться, щипаться, сесть у облака на крыле. Чуть подталкивали их пальцы карусель, что примерзла к земле. Карусели хотелось размаха. Наша жизнь – испокон и досель – то великая сцена, то плаха, то примерзшая карусель. Кто – выкидывает коленца, кто - подняться не может с колен. Кто – живет по примеру Чаренца: выше всех каруселей и сцен. Кровь за кровью, резня за резнею – вот история этой земли. Но не вянут цветы над землею там где в землю поэты легли. Все во мне – от Гомера, Катулла, Все в Армении – тоже мое. Без армянской великой культуры человечества быть не могло. Дай, Чаренц, на тебя опереться, чтоб увидеть библейский рассвет. Без Армении нету Чаренца. Без Чаренца Армении нет.