Помним! Рассказы о знакомых пострадавших и о героях во время Геноцида

[gugo]

Книга Памяти о героях и пострадавших во время Геноцида в Османской Турции - нужна.

В журнале Анив пару лет назад Мигран Дабаг писал о том, как он собирал рассказы в разных городах Европы.

Такие рассказы и нам стоит собрать в одном месте.

А начать хочу с одного человека. Который Память свою не только сохранил, но за которую боролся и победил, живя в России.

[gugo]

АРТАК АЛЕКСАНЯН

(Санкт-Петербург)

В 1918 году турки прошли южную границу всё ещё Российской империи. Это было в Александропольской губернии в селе Дзитанков (раньше было другое, турецкое название) - 25 км от города.

Из всех окружных деревень турки собрали мужское (мирное!) население старше 5 лет и заживо сожгли в бараке.

Сейчас там на этом месте памятник. Эта деревня упоминается в статье 2012 года "Несмолкаемая боль" в газете Голос Армении

Выжил из того ада только один единственный человек, он долго лежал под трупами. От пережитого он потерял дар речи, и руки его начали дрожать и тряслись так до старости.

Артак его видел в 80-ых годах.

Прадеда Артака - Алексана Багдоянца и его отца Петроса Багдоянца назвали в честь русских царей. Они служили есаулами в российской армии. Когда пришли турки, они весь их взвод по-зверски растреляли на глазах у жены Алексана. Тела людей были как бы расчленены стрельбой.

А прабабушка Артака (жена Алексана), чтобы спасти сыновей - 4-летнего Агаси и 6-летнего Баграта - одевает их в девьчьи одежды и так спасает их. Агаси — дед Артака.

Позже в честь прадеда Алексана фамилию изменили на Алексанян, она так и осталась поныне.

Оба деда — Агаси и Баграт - позже участвуют во Отечественной войне, и Агаси попадает в 1941-ом в плен, и до конца войны работает во Франции в немецких шахтах.

Баграт погибает на войне.

Оба были музыкантами, играли на дхоле и дудуке, оба вместе с 10-ти лет играли на свадьбах, чтобы немного заработать на хлеб и помочь матери.

Есть фото втроём ещё с одним другом, который поддержживал дудук игрой на даме (дамкаше).

А со стороны матери предки — из Карской губернии, были знаменитыми в губернии лекарями. Во время Геноцилда убежали в Восточную Армению.

- - - - -

Артак живёт в Санкт-Петербурге. Одно время на одном из телеканалов крутилась реклама Турции, где в один момент дервиши танцевали на лике Иисуса, который был спроекцирован на пол. Тысячи и тысячи людей видели это и — ничего.

Артака это задело — его дед и прадед были очень верующими христианами. И ради их Памяти в 2006 году, как Дон Кихот, Артак в одиночку подал иск на большую телекомпанию об оскорблении чести и достоинства в суд. Полтора года тянулись судебные тяжбы. 2 килограмма документов, справок, экспертиз... И в итоге — победа. Суд выигран, можно сказать, беспрецедентный иск удовлетворен.

Бывает разная память. У некоторых Память настолько живая, что — материальна.

«Даже если это кровожадное племя, ограбившее и убившее половину нашего безоружного народа, в один прекрасный день превратится в горсть бесславного пепла, даже этот пепел надо призвать к суду, даже если это будет в Судный день...» - Гарегин Нжде.

[gugo]

АРУСЯК АГАДЖАНЯН

(1924 года рождения, Ереван)

Татевик Казарян

Ньюс.ам

24 апреля 2013 г.

Арусяк Агаджанян рассказала корреспонденту Новости Армении – NEWS.am о своих родителях, которые сбежали и спаслись от жестокой гибели в Османской Турции.

«Мой дед являлся управляющим села Белу в районе Вана, звали его Арутюном Агаджаняном. Мой отец, Казар Агаджанян 1896 года рождения в 1916 - 17 гг. присоединился к бойцам Полководца Андраника», - начала свой рассказ бабушка Арусяк. По ее словам, вернувшись, ее отец ни нашел ничего – ни дома, ни родных и близких. «В 1917 году вся семья сбежала во время Геноцида и собралась во дворе Церкви Эчмиадзина. Народ мучился и погибал от голода и разных эпидемий», - со слезами на глазах вспомнила рассказы своих родителей бабушка Арусяк. Она отметила, что когда было получено известие, что турки приближаются, ее родные от страха сбежали в Баязет и по дороге некоторые члены семьи, ее тетя и дяди – Маргарита, Седрак, Мисак, Апетнак, Вардан, Ваан, Мамикон Агаджаняны, потерялись, и до сих пор о них нет никаких известий. «Бабушку и дедушку нашли убитыми в полях Октемберяна, а об остальных не известно ничего, хотя до сих пор мы с надеждой ищем и ждем», - отметила Арусяк Агаджанян.

Она с дрожащим голосом передала рассказ своей матери, Араксии Агаджанян, согласно которой, во время прохождения через село Талин вдоль всей дороги они видели кровь, голод, эпидемию, умерших и умирающих людей и детей.

Бабушка Арусяк вспомнила, как ее отец начинал плакать и больше не мог говорить каждый раз, когда речь шла об этих страшных убийствах, свидетельством которых он был. «Он никогда не говорил о жестокой резне и мучениях своего народа, большую часть ужасных событий этого периода нам рассказала моя мать. Но отец всегда спрашивал и с надеждой ждал каких-либо известий о вернувшихся на Родину репатриантах, вдруг среди них будут и его родственники», - сказала бабушка Арусяк.

По ее словам, когда родители поженились в 1920 году, вынужденно переехали жить в Грузию, поскольку боялись за свою жизнь. «Но они поселились поближе к границе, чтобы при малейшей возможности вернуться на родную землю. И вот в 1929 году они вернулись в Армению и жили в Ани-Пемзе пять лет», - отметила Арусяк Агаджанян.

Бабушка Арусяк долгие годы работала акушеркой. Она сообщила, что одна из ее сотрудниц, Агун Петросян, рассказывала, как в 1915 году многие армяне – мужчины, женщины с детьми на руках – бросались в реку Евфрат, чтобы не попасть в руки турок. «И в один момент людей, бросившихся в реку, было так много, что река на время остановилась и не текла», - с ужасом в глазах процитировала слова своей сотрудницы бабушка Арусяк.

В ответ на вопрос, как после всего этого она относится к турецкому народу, Арусяк Агаджанян подчеркнула, что турки совершили предательство, но необходимо помириться с ними. «Вражда и ненависть не могут быть вечными. Мы должны требовать, чтобы Турция обязательно признала совершенное ею преступление», - строго заявила она.

Бабушке Арусяк 89 лет, у нее 4 детей (2 сына, 2 дочери) и 5 внуков. Несмотря на страшные переживания и потерю родственников, она верит и надеется, что когда-нибудь, в один прекрасный день, турецкий народ осознает свою вину, раскается и попросит прощения у армянского народа, предоставив компенсацию имущества и вернув армянские земли их настоящим владельцам.

[gugo]

КАЛАДЖЯН

История семьи Каладжян

История семьи Каладжян является типичной для амшенских армян. Жители города Чаршамба (Турция) родные братья Ншан (1900 года рождения) и Рубен Каладжяны принимали активное участив в повстанческом движении против геноцида армян в Османской империи.

Полностью рассказ и фотографии здесь

[gugo]

МЕЛИКОВЫ

Рассказ из сайта Союза армян Сочи

Моя бабушка Нина Минаевна Меликова родилась в городе Моздоке в январе 1899 года. Воспитывалась вместе с сестрой Розой Минаевной в сиротском доме. Потому что мой прадед Минай Ованесович Меликов, как писали позже, родственники «умер от горя» по дороге из Северо-Западной области Ванского озера, Как описано в исторических документах: «в волостях Арджис и Алджаваз уже в 1894 году опустели 16 деревень и две выжгли» .

НА ФОТО:

Слева моя бабушка Нина Минаевна Саакова ( девичья фамилия Меликова), тетя Роза – сестра бабушки(сидит справа).

На руках у тети Розы мой папа – Евагрий Иванович Сааков.

Август 1926 года, Моздок.

Семья моего прадеда спасалась бегством, когда быть христианами на своей родине стало опасно для жизни. Они бежали «от насилий и разорения (в особенности от зверств новых янычар), бросая жилища, храмы, нивы и усадьбы, для отыскания убежища на чужбине».

Очутились в городе Моздоке и были спасены.

Бабушка до 18 лет находилась в пансионе для сирот, там получила хорошее воспитание, знала языки, умела танцевать мазурку . Ничего из этого в последующей жизни ей не пригодилось. Прямо после выхода из пансиона, она вышла замуж за моего деда Ивана Амбарцумовича Саакова, вдовца на двадцать лет старше нее, владельца частного магазина в Моздоке. Вышла не по любви, а потому что была сиротой без приданого. Бабушка была замечательной хозяйкой, ее бесподобные назуки все без исключения, родственники не перестают вспоминать до сих пор. Бабушка родила и воспитала двух прекрасных сыновей. Дед умер в 1950 году, и бабушка, оставшись 51-летней стройной красавицей, так больше и не вышла замуж. Посвятила себя полностью детям и внукам Ее редкостную доброту невозможно забыть. Она постоянно принимала у себя в Пятигорске, в 11-ти метровой комнатке всю нашу многочисленную родню- сразу по несколько человек. Приезжали погостить и оставались надолго тети, дяди, племянники, двоюродные сестры из Грозного, Нальчика, Степанакерта, Еревана, Южного Казахстана, всех кормила и поила на более чем скромную пенсию.

Никогда ничем не высказала свою тоску по несостоявшейся любви. Только когда она умерла, в 1981 году мама нашла ее письма к поляку- учителю танцев в пансионе. Она их просто писала,- слова полные восхищения и благоговения, стихи, любовные четверостишья Шираза и Низами. Никогда эти письма не отправляла.

Бабушка моя сирота почти с самого рождения так и не узнала пылкой ответной любви.Хотя жаждала ее, мечтала о ней всю жизнь.

[gugo]

БАРСЕГЯНЫ

Источник

24 апреля 2013

Потомок армян из Карса, переживших Геноцид, восьмидесятитрехлетняя Роза Барсегян считает недопустимым забвение и непризнание этих трагических событий начала XX века.

Армяне всего мира отмечают 24 апреля 98-ю годовщину Геноцида армянского народа в Османской империи. Живя в Москве, Барсегян помнит трагическую историю своей семьи, и каждый год 24 апреля приезжает в Ереван, чтобы посетить мемориальный комплекс памяти жертв Геноцида армян “Цицернакаберд”.

“Мои родители бежали из Карса. Перенеся много страданий, они добрались до Ленинакана (Гюмри), после чего мигрировали в Краснодар, где я и родилась. Я никогда не забуду рассказы моих родителей о злодеяниях турков. Моей матери турки отрезали уши. Такое нельзя забыть”, - сказала она в интервью «Новости-Армения».

Женщина со слезами на глазах пересказала трагическую историю своей семьи, когда на глазах у ее бабушки был обезглавлен пятилетний брат ее отца.

Барсегян сказала, что в семье никогда не забудут события того времени.

“Еще со школьных лет я помню, как родители привозили меня в Цицернакаберд почтить память погибших”, - добавила она.

Несмотря на все лишения, род семьи Барсегян из Карса продолжился, хоть и на чужбине, лишенный родины: Барсегян родила троих сыновей, сейчас у нее семеро внуков.

[gugo]

ТЕРЗИЯН

Источник - Терт.ам

Ребенок спасшихся от Геноцида армян родителей, кому посчастливилось продолжать жить на родине рассказал газете «Акос» историю жизни своей семьи, а также о пути в ссылку и возвращении. Историю Анник Терзиян представляем читателям Tert.am без сокращений:

Меня зовут Анник Кешишян. Я родилась в 1929г. в центре Сываза. До 5-го класса посещала школу, после чего центр культуры для девушек.

Моя мать Акаби Терзизян очень много боролась за мое образование, пошла к губернатору провинции и сказала: «Моя дочь должна получить образование».

Моя мать очень красиво говорила на армянском языке. В мастерской она научилась кройке и шитью. Она, ее братья и сестры учились в армянской школе, однако младшие сестра и брат Вардануш и Манук не выучили армянского, поскольку школы закрылись.

Мои младшие дядя и тетя в 1915г. посещали американский колледж. Во время резни детей из сиротского дома колледжа забрали. Дяд Манук, которому тогда было 9 лет, потерялся, а тетя Вардануш попала в Грецию, откуда отправилась в США.

Тетя Вардануш

В 1948г., когда мы приехали в Стамбул, я решила выучить армянский язык. Я сообщила о своем желании господину Погосу Базезяну, и он помог мне выучить армянский.

В то время я сделала все, чтобы найти потерянных родственников, дядю, тетю, написала всем знавшим их людям. После долгих исканий, в конце концов, спустя 33 года я нашла свою тетю Вардануш в Америке.

Я написала ей письмо на турецком языке… Она 2 года хранила мое письмо, поскольку не нашла кого-либо, кто знал турецкий. Позднее я написала письмо на недавно выученном армянском… ответ пришел сразу. Моя тетя умерла в США, и я так и не увидела ее…

Мать – Акаби Кюрегян

Моя мать Акаби Кюрегян была старшей среди 6 детей. В 1915г. мои дяди Ваагн и Арутюн имели столовую. О моей матери они говорили следующее: «Днем – повар, вечером - профессор».

Во время резни они бежали и добрались до Америки. Там открыли столовую, однако заболели холерой и скончались. Моя мама правильно говорила: «От судьбы не убежишь. Отсюда сбежали от смерти, но погибли там».

Платье невесты на стене

В 1915г. моя мама была помолвленной 21-летней сиротой. Она и ее младшая сестра Агавни воспитывали братьев.

В день свадьбы на стене висело ее кружевное подвенечное платье, она ждала жениха…вместе с золовкой и ее сестрой /нынешней золовкой/ они отправились в путь… в ссылку…

Когда собирались в дорогу, мама взяла с собой свои дипломы и хранила вместе с паспортом. Ее жених сыронизировал тогда: «Храни, храни, они тебе пригодятся в дороге». Мама тогда поняла, что они отправляются не в хорошее место.

После долгого пути, пройденного с женихом, мужчин отделили, а женщины продолжили путь. Отправившиеся мужчины так и не вернулись…

Мама, тетя, нынешняя золовка мамы Флор и ее грудной ребенок продолжили путь. Золовка сказала, что не может ходить. Ее оставили на дороге, а ребенка бросили в реку. Отец иногда спрашивал о золовке: «Что стало с Флор, а с малышом?» Он спрашивал, но мама так и не смогла ему ответить.

Айнтап

Пройдя через горы группа добралась до Айнтапа. Мама рассказывала: «Когда мы добрались туда, нас никто не трогал, мы были спокойны».

После того, как добрались до центра города, турки сказали: «Они все дети из хороших семей, с честью и достоинством, надо взять шефство над ними».

Однако, согласно закону, каждый взял в свою семью по одному армянину. Мама в том доме, где жила, занималась шитьем. Однако ее сестра Агавни осталась на улице. Хозяин дома журналист Зеки Савджы бей сказал: «Я не могу принять твою сестру в наш дом, однако ты можешь взять из этого дома все, что пожелаешь и отдать ей».

Каждый раз, когда тетя в одежде попрошайки стучалась в дверь, мама давала ей хлеб, чтобы она могла выжить. Позднее тетя устроилась в один из домов Айнтапа. Поскольку она умела ткать ковры, ей дали подобную работу. Мама и тетя 3 года оставались в Айнтапе, затем вернулись в Сываз.

Возвращение в Сываз

Мама всегда говорила: «Вернуться на родину, не отправившись в Бейрут, было большой ошибкой». Когда они вернулись домой, никого не нашли. Остались одни. Из знакомых был только мой отец, т.е. племянник бывшего жениха. Отец спасся, поскольку в 1915г. был военнослужащим.

Побег из военной службы

В 1919г. отец пока был солдатом, когда вышел закон о том, что не мусульмане не должны служить. Один из офицеров отца по имени Сахабеттин сказал ему, чтобы он совершил побег и скрылся. Отец пришел к моей матери и тете. Тогда вышло постановление суда о том, что солдат-уклонистов нужно убить, где бы они ни были.

В тот день сбежали 13 человек, 12 были обнаружены и убиты. Только отец остался в живых. Отца спрятали мама и тетя. Они вырыли яму, спрятали его там, а сверху накрыли ящиками из-под угля.

Ночью, когда все спали, они открывали яму, кормили его и вновь закрывали. Один из соседей узнал об этом. Соседка спокойно ходила к ним в гости, зная, что в доме нет мужчин. Однажды ее муж сказал ей: «Ты думаешь, там нет мужчин, однако иногда я вижу, разузнай, посмотрим, кто это».

Мама рассказала обо всем соседу. Али бей сказал: «Оставьте это дело мне, я все решу. Не бойтесь, я защищу вас». Он выполнил свое обещание и спас отца.

Когда отец выбрался из ямы, то все его волосы, брови, ресницы, борода, все выпали. От одиночества, угнетения он постоянно выдирал волосы. До конца жизни, когда он был раздражен или подавлен, выдирал свои брови.

Новая жизнь

Жизнь сыграла столько игр над мамой…После возвращения из Айнтапа, выяснив, что кроме сестры у нее никого нет, мама вышла замуж за племянника своего бывшего жениха, бывшая золовка стала свекровью.

Мой отец – сын Погоса Арутюн, был мастером по приготовлению шашлыка. Мы были известны в Сывазе, как знаменитые мастера по шашлыку. Меня называли дочерью мастера по шашлыку.

Когда отец отправился в Стамбул, он побывал в одной столовой, которая ему очень понравилась, и он решил открыть такую в Сывазе. В то время не мусульманам было запрещено иметь имущество, открыть собственное дело. Для этого он нашел партнера-турка – Бекир бея. В день открытия Бекир заявил, что это его столовая и выгнал моего отца.

Отец говорил: «Даже если будет 10 Бекир беев, я все равно заново открою столовую и буду Арутом, делающим шашлык».

В течение 15 лет мы стали одной из богатейших семей Сываза.

Нашими посетителями были депутаты Нусрет Чубукчу, Рыфат Октен. Слава отца дошла до Анкары, однако нас начали ненавидеть. В наш дом кидали камни, отца избивали. Когда мы мигрировали, многие говорили: «вы ушли, ушло и плодородие нынешних мест», а другие говорили «хорошо, что ушли».

Смелость

Мне было 7 лет. Мы ходили с мамой по улице, мама держала меня за руку. У нас был один священник, а на нашей улице еще была одна сумасшедшая девочка по имени Бедир. Когда священник шел по улице, Бедир напала на него и стала колотить. Мамa оставила мою руку, взяла камень и бросила в направлении Бедир. Жители округи сказали: «Ты не видишь, что она сумасшедшая?». Мама ответила: «Если сумасшедшая, пускай избивает ходжу, а не священника».

А однажды мама отдала деньги одному из соседних торговцев, чтобы из других городов привезли товар и для нее. Этот человек не принес ни товара, ни денег. Мама и сосед начали спорить, прибыли полицейские.

Тот человек заявил полицейскому: «Я жалуюсь, господин полицейский, эта женщина назвала меня священником». Полицейский ответил: «Эта женщина армянка и, назвав тебя священником, она не оскорбит своего священника».

Тетя Агавни

Вернувшаяся из депортации тетя Агавни посвятила мне свою жизнь. Ни я ее, ни она меня не оставили в одиночестве. Я поздно поняла, что она боялась мужчин, и никогда ими не интересовалась.

На пути депортации она очень много всего плохого пережила. Ее насиловали, и, несмотря на то, что она выжила, эту боль она не смогла забыть».

[gugo]

АДАМЯН

Источник - сайт Нахичеванской-на-Дону армянской общины

Луиза АДАМЯН,

член правления армянской общины «НАИРИ»

29 апреля 2013

В один из весенних вечеров город мирно дремал. Дверь в мою комнату тихо отворилась, и в ее проеме, озаренный вечерними сумерками, появился силуэт моего дедушки Вахинака. Он медленно подошел ко мне, сжал мою руку в своих шершавых ладонях и грустно произнес: «Отчий дом, поверь мне, что душа моя после смерти прилетит на твои развалины пролить слезы горечи, пропеть крик души и стенания моего народа!».

Я удивилась. Нет-нет, испугалась. На мгновение сердце мое вздрогнуло. Что так сильно взволновало дедушку и о чем он говорил? Вспомнила! Его в мою комнату привел ответ на тот вопрос, который я задала еще утром. Я просила рассказать об апрельских событиях 1915 года, очевидцем которых он стал. Но каждый раз дедушка молчал и горько вздыхал, а я не упускала удобного случая, задавала и задавала вопросы, с надеждой хоть когда-нибудь получить ответ. Не знаю, было это детское любопытство или зов предков, их молчаливый крик. Хотелось знать, что он видел, чувствовал, испытал. Что ему мешает говорить об этом? Может, это любовь к своему народу заставляла его молчать, не говорить и заново не переживать трагедию тех дней? Может, слезы душили его, не давая произнести хоть слово? Но было очевидно: сегодня он пришел говорить, рассказать, может быть, немного облегчить свои страдания.

Дедушка прикрыл дверь, присел на стул рядом со мной и, еле сдерживая слезы, начал свой рассказ.

– Армянский народ – самый обездоленный в мире! Его участь была особенно тяжела под игом османских захватчиков, жестоких варваров. Раздробленность Армении сыграла свою злую роль в судьбе армянского народа. Когда-то целостные и счастливые семьи были разбросаны по всему миру. Много великих людей погибло в эти дни!

Его голос задрожал, произнося последние слова. Казалось, дух мести из глубины веков искрится в уголках его глаз. Он замолчал на мгновение, а я, затаив дыхание, жадно вслушивалась в каждое слово, каждый звук. Да-да, даже звуки выражали скорбь, слезы, безысходность и бесконечную боль!

– Тогда мне было шесть лет. Помню, наша семья, как и многие другие семьи, спешила спастись от этого зла, бедствия, несчастья. Мне очень тяжело вспоминать об этом, – продолжал дедушка, уставя взгляд в пол. – Знаешь, детка, никогда еще я так никого не ненавидел, чтобы желать его смерти. Всей душой и помыслами ненавижу турок-варваров, таю надежду, нет, я точно знаю, придет то время и наступит тот час, когда турки будут держать ответ за все свои злодеяния и преступления. Деточка, невозможно привыкнуть к этой боли, забыть. Сколько бы ни говорил и ни думал об этом, все равно чувствую ту же нестерпимую боль.

– Дедушка, а с вами, с вами что случилось?

– Эй, милая моя, как был бы рад мой отец Хачатур, если бы смог видеть тебя и твою любовь к своему народу. Внученька, мой отец, твой прадед Хачатур был из хорошо известного и уважаемого рода Гино в городе Гюмри. Человек чести, с большим юмором и храбрым сердцем. Достаточно умный. Хачатур Оганесович Погосян родился в 1870 году в Александрополе, в семье купца первой гильдии. Он был младшим ребенком в семье. Еще отроком был определен в военную школу, а впоследствии стал офицером армии Российской Империи, дислоцированной в Восточной Армении. Женился на моей матери, Вардануш, старшей дочери Геворга Тер-Амбакумяна, рожденной в 1883 году в городе Александрополе. Доблесть и храбрость Хачатура преумножилась в годы Первой мировой войны. Полный жизни, этот человек был готов сразиться со всем миром лицом к лицу. Но события 1915 года, подлость, низость, зло и зверская кровожадность турецких янычаров заставили содрогнуться многих. Первая мировая война развязала руки пантюркистам, давая возможность безнаказанно осуществить планы тотального уничтожения армянского народа на захваченных территориях. Это решение было принято еще в 1911 году в городе Салоники на тайном собрании.

Моя мать Вардануш и отец Хачатур Погосяны проживали в своем поместье под названием Шайналар под городом Карс. Поместье было большое, с постоялым двором и магазинами. Здесь и застал нашу семью апрель 1915 года. В эти дни отец мой находился дома в краткосрочном отпуске.

Был мирный тихий весенний апрельский день. Турецкие солдаты начали стучаться в двери армянских семей. И с этого момента начались запланированные злодеяния турецких властей против армянского народа, что привело к Великой резне. Янычары заставляли армян покидать свои дома и отправляться в путь. А куда – никто не знал. Если кто-то сопротивлялся данному приказу, убивали на месте на глазах у семьи.Мой отец Хачатур и другие героические армяне объединились и, проходя от дома к дому, предупреждали и помогали армянам бежать в Восточную Армению. Моя мать собрала нас всех. К тому времени нас было четверо детей. Я был старшим и старался помогать. Мама дала мне самые необходимые вещи, а золото и другие ценности мы спрятали под большой каменной плитой в саду. Заперли двери и вместе с соседями пустились в путь спасения под покровом ночи. А наши отцы, вооружившись чем могли, вышли на улицу защищать свои семьи и родственников. Ночь защитила нас. Мы спрятались за деревней в горах. А тех, кто не успел уйти ночью, янычары собрали в середине деревни. Варварски отделяли красивых девушек и молодых женщин от толпы, жестоко избивая матерей и отцов, которые хотели защитить своих детей. Их увели. До сих пор в ушах звенит их душераздирающий крик. Среди них была моя тетя Гаяне, младшая сестра моей матери. Никогда больше мы ее не видели. А других вывели из поселка в неизвестном нам направлении. Потом только весть облетела весь мир – в пустыни Тер-Зор.

Мой отец и наш сосед, сапожник Карапет, объединившись с другими армянами, создали партизанский отряд и спрятались в горах. Отец рассказывал, как каждую ночь, когда измученным и истерзанным армянам турецкие захватчики разрешали привал, героические армяне, которых после назвали фидаи, незаметно и тихо пробирались к пленникам, освобождая из рук злодеев, показывали дорогу спасения. И так из ночи в ночь. Однажды турки заметили группу, и многим не удалось убежать. Турецкие янычары их жестоко убивали на глазах пленников.

Мой отец Хачатур через несколько месяцев разыскал и нашел нас в Гюмри, в американском приюте, где мы нашли кров и защиту. Боль и удивление охватили его. Семья, которую он провожал, состояла из пяти человек, а теперь нас было трое. Мама часто плакала. Тогда выходили из Шайналара мама, я, сестра и два моих младших брата. Одному было два года, а младшему несколько месяцев. В дороге двое моих братьев умерли. Помню, как мама посадила нас в укромном месте, а сама с рыданиями пальцами стала рыть землю. Брат мой умер от голода, а младший – от холода. Моя мать до конца жизни скорбела по детям говоря: «Из лап смерти из восьмерых моих детей смогла спасти только троих».

Отец мой крепко обнял нас и с тоской и горечью в душе опять простился с нами. Он же офицер, и долг чести – найти свой полк. Тогда бушевала мировая война. После отъезда отца нас нашел мой дядя Мукуч, брат моей матери, житель города Гюмри. Он забрал нас к себе домой. Я долго не мог разговаривать, меня часто мучили кошмары, воспоминания пережитых дней. Я видел, как жестоко убивали армян, как поднимали на меч маленьких детей. Даже по истечении стольких лет мне очень тяжело и больно.

Отец вернулся в 1919 году. Правда, мировая война закончилась в 1918 году. Мы еще жили у дяди Мукуча. Жить было очень тяжело, перебивались с хлеба на воду, просто влачили существование. Отец нас забрал и перевез в город Кизляр. С большим трудом нашел работу, а мама переходила из дома в дом, стирала и убирала. Я помню всегда замученные глаза и огрубевшие от тяжелой работы руки отца. А мама, некогда богатая и цветущая женщина, сгорбилась под тяжестью пережитого горя и непосильного труда. В 1922 году родился мой самый младший брат Оганес. В 1924 году отец заболел лихорадкой-малярией. Не смогли его спасти, в том же году он умер. Потом заболела малярией мама. Но, слава богу, господь не бросил нас, мама выжила. Она выздоровела, но не было отца, и вся тяжесть семьи легла на ее хрупкие плечи. Тогда мне было 15 лет, и я всячески ей помогал. Мы с мамой собрали все вещи и младших детей, с большим трудом вернулись снова в Гюмри, к дяде Мукучу. Дядя меня определил в ремесленную мастерскую учеником кузнеца, говоря, что ремесло – это золотой браслет на руках.

Ах, внученька, мы пережили тяжелые дни, до сих пор эта боль в наших сердцах. Со страхом в сердце каждую минуту ожидали: смерть нас тоже накормит своим горьким обедом. Нелегкая доля досталась армянскому народу!

С замиранием сердца и страхом слушала я рассказ деда. Его слова навсегда отпечатались в моей памяти, живо рисуя страшные картины прошлого. Дедушка поднялся, тяжело шагая, подошел к двери, обернулся, вытирая слезы, добавил;

– Внученька, 1915 год для армянского народа стал не только годом великой трагедии и геноцида, но и годом испытаний, самоотверженной борьбы и самообороны. Я сейчас уже точно знаю, что воспоминания, какими бы тяжкими они ни были, взывают к жизни. Память тысяч и тысяч невинных жертв мы должны увековечить своим существованием и процветанием. Память о них должна жить в сердцах и умах будущих поколений. У нас есть будущее, когда мы помним путь, пройденный нашим народом, каким бы тяжелым он ни был!

Сегодня, спустя много лет после геноцида, людей, переживших эти страшные события, почти нет. Остались только их потомки с украденным детством, которые выросли, слушая вместо красивых и счастливых сказок душераздирающие истории о своих родителях и дедах. Поколение снова и снова, раз за разом переживающее вместе с ними страшные дни своего народа.

Тяжелую и грустную историю о геноциде поведал дед. Мне ничего не оставалось, как думать и рассуждать о том, что я услышала…

[gugo]

ХАРТАЛЯН

Источник: газета Ноев Ковчег

июль 2012 г.

Третий фильм Сюзан Харталян -

"Клеймо моей бабушки"

15 марта 2012 года Центр французской культуры в Стамбуле взорвал 58-минутный документальный фильм шведского публициста и режиссера Сюзан Харталян «Клеймо моей бабушки» (в другом переводе – «Татуировки моей бабушки»). Просмотр при полном аншлаге прошел в рамках Международного женского кинофестиваля. Следом он прошел по экранам Вана, Хаккяри и Чанаккале. В свете этого события весомо звучат слова координатора фестиваля турчанки Мелек Озман: «Правительство во главе с Эрдоганом может и не признавать геноцид армян, но кинофестиваль – мероприятие вне политики. Даже в случае обращения к нам турецкой и азербайджанской общественности мы не снимем этот фильм с программы фестиваля».

Незадолго до Стамбула фильм был показан по государственному телевидению Швеции. Шквал протестов турецкой общины захлестнул редакцию вещания. А ранее, еще в январе 2012 года, трансляция фильма Харталян арабским телеканалом Al-Jazeera вызвала переполох в Турции.

Фильм на английском (46 мин)

[gugo]

МАРГАРИТА СИМОНЬЯН

Главный редактор телеканала Russia Today

26 апреля 2013

Источник

"Моя семья пережила геноцид и других доказательств мне не нужно"

Сегодня, как и миллионы других, поднимем с семьей рюмки в память о наших предках, замученных в 15-м году, написала главный редактор телеканала Russia Today Маргарита Симоньян в своемTwitter под хештегом #геноцид.

Она рассказала историю своей семьи, пережившей геноцид: «В детстве я часто жила у своей прабабушки. Она пережила #геноцид. Ее братьев, сестер и родителей зарезали в одну ночь у нее на глазах. Мою прабабушку и ее младшую сестру Алису не тронули. Красивых маленьких девочек турки забирали в свои семьи. В 16 моя прабабушка сбежала.

Когда турки уводили мою прабабушку, ее отец успел дать ей и сестре по золотому, который они спрятали за щекой. Отца зарезали в ту же ночь.

Моя прабабушка сбежала из турецкой семьи в Крым. Так наша семья оказалась в России. Что стало с ее сестрой Алисой, мы не знаем. Их старшая, замужняя сестра избежала изнасилования - бросилась с высокого трабзонского берега в море и утонула. В честь пропавшей в Турции младшей сестры назвали мою младшую сестру Алису».

«Моя семья пережила #геноцид и других доказательств мне не нужно», - записала главный редактор и приписала: «Нэнэ («бабушка» на амшенском диалекте, - ред), мы помним».

[gugo]

ААРОН МАНУКЯН

АрменПресс

23 апреля 2013

Автор статьи: Татевик Григорян

Фотографии: Арев Григорян

Через год, 20 марта, Аарону Манукяну, пережившему Геноцид армян, исполнится 100 лет. Дедушка Аарон, несмотря на свой солидный возраст и многочисленные проблемы со здоровьем, никогда не забывает историю своей семьи и место своего рождения город Ван.

Американский детский приют стал его домом

Аарон Манукян родился в Ване в 1914 году. Ему был 1 год, когда его семья вынужденно покидает свой дом, находящийся во дворе церкви. В 1915 году жители Вана начали свою борьбу против турецких захватчиков, однако сразу после выхода российских войск из города, место население примерно 200 тысяч человек было вынуждено начать путь в Восточную Армению. Отец Аарона погибает во время героической обороны Ванна.

Моя бабушка проходит путь вместе с тремя детьми, держа на руках моего отца, - объясняет дочка Аарона Манукяна – Рузанна Манукян.

Мать Аарона вместе с сыновьями Аароном, Меликсетом и Ваграмом, доходит до Эчмиадзина, так как она была единственной кормилицей семьи после смерти мужа, она через некоторое время везет детей в Александрополь (сейчас - Гюмри), оставляет там в американском детском приюте сыновей и возвращается в Эчмиадзин, чтобы найти работу.

Рузанна рассказывает, что отец всегда говорил, что один из управляющих американского детского приюта в Ленинакане был очень добрым человеком, потеряв своего единственного ребенка, он всю свою любовь подарил оказавшимся в приюте армянским детям.

Историческая справка

1919 г. усилиями Комитета помощи Ближнему Востоку в Александрополе были собраны армянские сироты, которые после тщательного медицинского обследования были помещены либо в детские дома, либо в больницы. В некоторых детских домах число детей превышало 25.000, но несмотря на это детей кормили три раза в день. Сиротский приют Александрополя, вероятно, был самым большим из всех и назывался "Город сирот".

В ноябре 1920 г. в Армянской Республике была установлена советская власть, однако Комитету помощи Ближнему Востоку было разрешено продолжить свою деятельность, поскольку это была организация, которая имела исключительно гуманитарный аспект деятельности и не преследовала никаких политических целей.

Американская семья желает усыновить Аарона и его брата, чтобы забрать их в США, однако бабушка узнает об этом, возвращается в Ленинакан и забирает сыновей, так как уже находит работу в Ереване, - продолжает рассказывать Рузанна, добавив, что все подробности истории своей семьи дедушка Аарон помнит от рассказов своей мамы.

До этого управляющий приюта предлагает Мариам золото, чтобы забрать Аарона в США, так как Аарон напоминал ему собственного сына, - продолжает Рузанна.

Однако мать героя нашей истории, несмотря на финансовые затруднения, резко отказывается от этого предложения. Через годы Аарон шутил, что мог бы быть очень богатым человеком.

Рузанна отмечает, что полученное в американском приюте воспитание до сих пор сидит в отце. У него от приюта осталась интересная привычка, от которого не может до сих пор отказаться: любит хранить под подушкой конфеты и сладости, - отмечает она.

Несбывшаяся мечта снова увидеть Ван

Мой отец никогда не упускает случая говорить о Ване. Когда мы едим рыбу, он обязательно говори, что рыба тарех (лат. Alburnus tarihi ред.) имеет совсем другой вкус. Мы знаем, что он никогда не пробовал эту рыбу, однако понимаем, что разговоры о Ване очень важны для него, - говорит Рузанна, отметив, что Аарон раньше также пел много ванских песен.

В течение лет, следя за процессом международного признания Геноцида армян, по словам дочери, Аарон Манукян, говоря о турках, характеризовал их одной фразой: Турки не люди. Этим он, наверное, хочет сказать, что не надо связываться с турками, - объясняет дочь.

Сейчас, хотя и затрудняется говорить и плохо слышит, на вопрос, верит ли он, что придет день и Турция признает Геноцид армян, Аарон коротко и уверенно ответил: Да.

Дочь рассказывает, что отец всегда хотел поехать в Ван и увидеть место своего рождения, однако это не сбылось.

Сейчас, ухаживая за 99-летним отцом и 88-летней матерью, Рузанна очень хочет, чтобы историческая справедливость восторжествовала, величайшее преступление 20-ого века получило справедливое наказание.

[gugo]

БАБУШКА ТАРЛАН

Первоисточник - блог удивительного человека "chycho", Калифорния

Перевод на русский - сайт MixedNews

24 апреля 2013

Один рассказ из истории Геноцида армян

I Введение

Когда я рос, мне всегда напоминали о геноциде армян из истории моих предков. Было так привычно слышать, как старики говорят об этом, что это даже не расстраивало меня, до тех пор, пока я не написал исследование об этом в университете. Вот тогда это меня поразило, и это было ужасно.

Это стало реальным, когда я прочитал документальные отчёты о произошедшем и увидел фотографии этих зверств. Это стало реальным, когда мне встретился исторический роман об этом, в котором описаны подробности того, что стало известно. Депортации, концентрационные лагеря, марши смерти, убийства; всё это стало реальностью, тогда я понял, что это не было просто рассказами моих стариков; это было то, что они пережили. Это была история их жизни.

Сначала я чувствовал растерянность. Я не мог понять этого. Это больно ранило. Я был охвачен горем, гневом, отчаянием. Я был не способен сосредоточиться на чём-то надолго. Чувство связи с другими армянами было нарушено. Я никогда не чувствовал потребности принадлежать к какой-либо группе. Я любил разнообразие, но углубление в моё сообщество дало мне утешение. Это меня исцелило. Оно вернуло меня к жизни и позволило оценить дарованные мне возможности. Те самые, которые раньше я принимал как должное. Это излечило меня от отсрочек и уклонений.

Постепенно ненависть стала отпускать меня. Я начал понимать, что народ всей страны не может нести ответственность за то, что организовали власть предержащие — это было глупо и безответственно с моей стороны. Я в долгу перед собой больше, чем перед моими предками. Хотя это потребовало времени, я заставил себя вникнуть в детали; причины геноцида и отказа признать его, не только со стороны совершивших эти преступления, но также со стороны их союзников, были просто политическими и экономическими; обычный бизнес в продажном мире, но здесь я не буду обсуждать эту тему.

24 апреля — День памяти жертв геноцида армян, когда мы скорбим о жертвах геноцида армян периода 1915-1923 годов. Сегодня я расскажу вам небольшую историю, услышанную от отца. Он услышал эту историю от своей бабушки. Так что это взгляд на её жизнь. Сегодня я размышляю об обстоятельствах, которые сделали меня тем, кто я есть, и были двигателем событий, которые меня привели в данную точку в данный момент времени.

II История

История начинается в 1915-1916 годах, во время маршей смерти того времени. Жителям некоторых регионов, общим числом около миллиона армян, было приказано собрать вещи и идти на юг к Сирийской пустыне. В качестве предлога называлась их собственная безопасность. В реальности это был геноцид.

Эти марши смерти, как все другие до и после них, начались с малого. Деревни опустели; некоторые были позже заселены людьми других национальностей, некоторые были стёрты с лица земли. Жильцы из соседних деревень были объединены в крупные конвои. Шествие укрупнялось. Проходили дни, недели, а порой и месяцы. Многие падали замертво. Семьи были разбиты. Дети пропадали. Многие были убиты.

Группе, в которой была моя замечательная прабабушка, повезло. Сначала они были под надзором английских и французских солдат. Некоторое время они были в безопасности. Ей было 25 лет, у неё было пятеро детей, 2 мальчика и 3 девочки, и её муж был ещё жив.

Однажды ночью она проснулась и увидела, что люди бегают и кричат. В ближайшие минуты она узнала, что англичане и французы ушли, и что идут турки. Все знали, что это означало. Она разбудила мужа и собрала детей. Они снова пустились в путь, теперь без защиты. Для отдыха больше не было времени. Пищи и воды не хватало. Отставшие и брошенные были обречены.

Её повезло. Они были живы, и её семья была цела. Но через несколько дней пути удача отвернулась от неё. Её муж заболел. Он держался сколько мог, но он замедлял их передвижение, что означало смерть для него и детей, изнасилование и порабощение для его любимой.

История гласит, что он сел под дерево и сказал ей уходить. Другого выбора не было. Его путь закончился, но не должен был закончиться для них. Они должны были покинуть его и уйти. Они оставили ему немного пищи и воды и продолжили свой путь.

Это был последний раз, когда он их видел. Это был последний раз, когда дети видели отца. И в последний раз она видела своего мужа.

До маршей смерти они жили в деревне Нахчивань Тепе, расположенной в 12 милях севернее города Урмия в Иране. Мы не знаем, насколько далеко они переместились в сторону Сирии, но когда всё утихло, они вернулись домой, кроме одного человека. Им повезло.

Моя замечательная прабабушка не выходила замуж больше. Она работала и сама растила пятерых детей, удивительное достижение для того времени. Она также вырастила многих своих внуков, одним из которых был мой отец. Он называл её матерью и вспоминает её с большой нежностью, любовью и восхищением. Он говорит о ней как о миротворице, и судя по отзывам других членов семьи и друзей, она заслуживает такого титула. Её звали Тарлан, и она была удивительной женщиной. Мне грустно, что не довелось знать её. Я чувствую сострадание к её боли. Мне больно за потерю моего отца. Я чувствую себе силы быть частью их семьи.

И это только одна история о Геноциде армян.

[gugo]

ПРАБАБУШКА НОБАТ И БАБУШКА НВАРД

Автор Кристина Григорян

Живой журнал Облачко75

Блог

Посвящается памяти моей Прабабушки Нобат,а также 1,5 миллионам невинных жертв Геноцида 1915 года.

Весь рассказ основан на исторических фактах,а также на рассказах свидетелей - моей Прабабушки Нобат и моей Бабушки Нвард,рассказ которой записан и хранится в краеведческом Музее города Гавар(Нор Баязет).

Прабабушка Нобат (мамина Бабушка) была живым воплощением трагической армянской судьбы,носившая эту боль на своих плечах героически,безмолвно и стойко,как истинно армянская Мать! Прабабушка была статной,с величественной осанкой,глубокими,как озеро Ван,глазами,полными горести и достоинства,и вместе с тем не утратившими живого огня,силы воли и стремления к жизни.Длинные,роскошные косы обрамляли её мудрое чело.Искошенные морщинами,шершавые руки пахли лавашем,а в каждую морщинку лица была вплетена трагическая судьба нашего народа,живым свидетелем которого была Маре-так называли Нобат дети и внуки.

В книге Генриха Вирбюхера приводятся такие факты: «В Гастеване и Салмазе только из колодцев было извлечено 850 обезглавленных трупов. Командующий турецкими отрядами за каждую христианскую голову платил определенную сумму. Колодцы были залиты христианской кровью. Только из одного Гастевана в Саучбулак было отправлено на поругание около 500 женщин и девушек… Женщины, видя, как при свете белого дня бандиты насилуют их сестер, сотнями бросались в глубокую реку»…

Прабабушка Нобат была родом из деревни Техут, Муша ,который славился своим героическим народом, историческими,культурными вековыми памятниками армянского народа .В Муше находились монастыри Аракелоц (Таргманчац), св. Карапета, св. Ованеса со своими богатыми хранилищами манускриптов.Прабабушка родилась и выросла на этой благословенной земле,с водой и воздухом впитав в себя дух и традиции своего народа. Как же она любила родные горы,которые были немыми свидетелями тысячелетней истории Великой Армении!Когда весна вступала в свои права и осыпала склоны гор сочной зеленью,Нобат с подругами ходила собирать разнообразную зелень-щавель,сибех,сипткук,синдз,кулабук,что одаривала щедрая природа людям,после долгой,холодной зимы.После сбора зелени женнщины собирали охапки цветов,переливающихся всеми цветами радуги,дурманящих своими ароматами,садились на мягкий зелёный ковёр,плели веночки из цветов.И каждая открывала свой узелок и доставала лаваш,домашний сыр и зелень,сворачивали в бурум и наслаждались вкусом.И не было ничего вкуснее этой истинно крестьянской еды,перемешанной с чистейшим горным воздухом и пропитанной теплом армянского солнца!

Нобат была одной из самых завидных невест-роскошная красавица,статная,сильная,глазами,метающими искры! Когда она работала в поле,молодые засматривались на неё-косила наравне с мужчинами,а как она завязывала снопы!Молодой Закар из соседнего селенья Буланах,увидев Нобат,решил про себя,что эта девушка и более никто будет спутницей его жизни! И Закар добился руки Нобат.В 1903 году они создали свой очаг в Буланахе,и вместе,бок о бок,деля и радость,и печаль,не жалея сил и жизни,они создали самую процветающую семью в селении.В то время в Муше семья,имеющая более 10-ти голов крупного рогатого и 20-30 голов мелкого рогатого скота считалась богатой.У Закара и Нобата в хозяйстве имелось 75 голов крупного,500 голов мелкого рогатого скота,поля и пастбища,а также несколько амбаров для злаковых.Одновременно Закар вместе со своими 3-мя братьями в 1910-х годах ездили работать В Тифлис,в одном из предприятий Балаханова,простыми рабочими. Кроме этого, прадед занимался торговлей. Он,несмотря на то,что был простым крестьянином,кроме армянского владел 4-мя языками-курдским,русским,грузинским и турецким.

Муш славился своими плодородными полями,которые орошались водами Меграгета-притока Арацани,который в свою очередь впадал в Ефрат,в народе прозванный Кор(слепой) Джур или Сев(чёрная) Джур.Об этом даже воспето в многочисленных народных песнях.Здесь не было фруктовых садов. Сушёные фрукты привозились сюда из Персии и обменивались пшеницей.Всевозможные ткани,особенно дорогостоящий атлас,одежду и обувь привозили из Битлиса,которая была в трёх днях ходьбы от Муша.В Битлисе также находились хранилища сахара.И от всех этих богатств пользовалась не только семья Нобата и Закара Карапетян,но они помогали своим родственникам и односельчанам,делили с ними свой хлеб. Нобат была щедрой и гостеприимной хозяйкой,истинной хранительницей домашнего очага! Моя мама рассказывает,какие она готовила вкуснейшие лакомства!А все,кому удавалось распробовать её замечательные блюда-крчик,ариса,чортанов чаш,сипткуков чаш,все твердили в один голос-блюда Нобата имеют несравненный запах и аромат!

Она всегда носила мушский национальный костюм,не расставалась со своими привычками и обычаями даже в Советской Армении.Эта энергичная,деловая и гостеприимная женщина носила в своём сердце свою Веру и Бога.Очень часто с её уст срывалось "Святые Мшо султан Сурб Карапета",с чем она связывала удачу в делах и начинаниях, и спасения в болезни и трудностях.

Шла Первая мировая война.В Западной Армении,как называла прабабушка Нобат "Ергир"-е,были страшные времена.Над целым народом,которая тысячелетиями жила и творила на этой земле, нависла угроза ятагана.Люди жили в страхе,но никто до последнего не хотел покидать свой дом,с которым была связана своя судьба и судьба,история,культура и традиции целого народа.

В то утро прабабушка вместе со своей снохой замесили тесто на лаваш.Пекли в тонире благоухающие,пропитанные ароматом дыма армянские лепёшки.Дети мирно спали,прадедушка Закар провожал скотину на пастбища.И вдруг ,как гром среди ясного неба,утреннюю тишину разрывают своим воем трубы-бороза,предвещаюшие своим горьким рёвом надвигающуюся опасность и беду.

Это был клич для спасения! Ятаган навис над каждой семьёй.Оставив всё,Нобат и сноха,собрав весь лаваш,который был испечён, бросились собирать детей и всё,что возможно из домашней утвари,чтоб как можно скорее бежать и спасти своих детей от неминуемой гибели.У прабабки был Нарек(святая книга в виде свитка со священными письменами и красочными манранкарами-миниатюрами,которая своей мощью исцеляла больных и спасала людей от беды),который она бережно завернула в шёлковый платок и как святыню,как своего 5-го ребёнка,спасла от уничтожения(потом,в новом доме Маре Святыню-Нарек вынимала исключительно в дни церковных праздников,совершала обряд,обращалась к своему Богу,и брала в руки,когда кто-то из родных должна была рожать).

В то время у Нобата было 4 сына,одному из которых было всего 3 месяца.(Моя бабушка Нвард родилась намного позже,в 1923 году,уже в Новом Баязете).Загрузив всё,что возможно,на повозки Прабабушка и Прадедушка усадили детей,укутали их в одеяла,уложили запеленованного младшего на повозку,и тронули в путь, далёкий,полный опасностями,не будучи уверенные дойдут ли до спасительной земли.У Нобата был брат,у которого было семеро сыновей.В тот день двое из детей были тяжело больны,не могли встать с постели.Прабабушкин брат собрал остальных детей,насильно посадил жену на повозку,отправил их с сестрой,спасая их от ятагана,а сам,не поддавшись ни на какие уговоры оставить больных детей и бежать,остался рядом с ними,в своём доме.Рядом со своим сыном и внуками остался отец Нобата.Потом, на Дороге Спасения, до ушей Нобата дойдут отголоски шёпотов,что её отца,брата и двоих детей аскяры зарезали в их доме.И тогда Прабабушка в тот же миг отрежет свои роскошные косы,в знак скорби.

80,000 буланахцев покинули свои родные дома! Плач , крики детей и женщин,мычание- блеяние животных,вой труб-всё смешалось в воздухе страшным набатом!И с каждым шагом этот страшный набат утихал, превращаясь в тихую,безмолвную и безумную боль!

И тянулась вереница беженцев-люди шли молча,каждый погружённый в собственную боль,под проливным дождём,под лютым ветром,под обжигающим солнцем.А ведь сколько людей просто не смогли,не успели покинуть свои дома и пали страшной смертью.И тянулась вереница скорбящих,утративших надежду и веру в жизнь,полагаясь на милость Бога!Но к ним подоспела помощь!Доблестные фидаи-гайдуки,под руководством легендарного Зоравара Андраник взяли беженцев под своё крыло! Нобат Маре рассказывала об Андранике с таким благоговением-она описывала его как высокого,благородного и бесстрашного воина,сидящего на своём коне так величественно,что снизу,смотря на него,казалось,что он высотой в 3 метра.У Андраника,по словам Маре,были закругленные усы,розовое,дышащее здоровьем лицо,из глаз сыпались искры.Он и его бесстрашные гайдуки стали теми святыми,которые спасли их на пути страшного Гахта.Андраник,а также многие другие герои-сыны простого армянского народа,стали живыми легендами,о ком сложились песни и сказы.(Сын брата Закара впоследствии собрал и записал все гайдукские песни,потом научил своих 8-ми сыновей и пел вместе с ними эти песни).

Дорога Гахта казалась нескончаемой!Никто не знал,что произойдёт с ним в следующий момент!

И вот пришло время кормить младшего сына.Нобат обернулась, и глаза её расширились от безумного огня-запеленованного младшего сына не было на повозке.От бесконечной тряски ребёнок упал с повозки и никто не заметил.Нобат велела повернуть назад.Никакие уговоры,что возвращаться опасно,не действовали на материнское сердце.Она была непреклонна.Прадеду пришлось поворачивать повозку назад.Нобат нашла своего сына,утопшего в грязи.Когда ребёнок упал,колесо повозки проехала через него...Но ребёнок был жив! Счастью Нобата не было предела! И вот какова же странность бытия человека-где живёт боль и потеря,там существует и радость!

И продолжила свой путь вереница спасающихся,днями,ночами,впроголодь.Кто-то так и не дошёл до спасительной земли. Маре рассказывала,что на этом страшном пути она встретила героев исторических романов "Ходедан" и "Байбурд",и говорила что они были действительными людьми.

Дошли до реки Аракс,которая в это время года становилась бурной и грозной, а теперь ,казалось,что потемнела от горя и крови..Начали люди в реку бросать постельные принадлежности-одеяла,матрасы,подушки,чтоб хоть как-то уменьшить глубину воды,чтоб на спасительный берег смогли перенести свою утварь,скотину.Не все смогли перейти Аракс,сколько жизней вода унесла! Связали друг с другом повозки и телеги,с одного берега на другой,и начали переходить реку,на спасительную землю.

Нобат и Закар перенесли почти всё-и домашнюю утварь ,и даже коров.И вот нога их ступила на Спасительную Землю-Нобат со своей семьёй- 4-мя сыновьями и мужем,оказались в Восточной Армении.Здесь все спасшиеся родственники разбрелись по разным районам Армении.Нобат с мужем выбрали Новый Баязет,где у них жил родственник,который помог им приобрести жилище.Началась новая жизнь,полная новыми событиями.Но боль и Карот навсегда поселились в сердце Нобата.В Новом Баязете родилась моя бабушка Нвард(мамина мама).Были тяжёлые времена,но Нобат никогда не теряла свой дух и так воспитывала своих детей.Началась Великая Отечественная война.В республиканской газете была написана статья о матери- Гахтакан Маре,которая,спасла от ятагана своих детей,но вот сейчас провожала на фронт двоих из них.И были цитированы слова матери:"Я вас спасла от геноцида,чтоб вырастить и послать на войну. Берегите себя,умоляю вас!" Эта мать была Прабабушка Нобат.Один из сыновей,которого она посылала на фронт,был тем ребёнком,который упал с повозки во время бегства.Он ушёл на войну и не вернулся,героически погиб при Керчи...А другой сын-Грант, попал в плен и тоже не вернулся на Родину.Впоследствии от его друзей,которые попали в плен вместе с ним и которые бежали вo Францию,стало известно,что этот сын тоже спасся бегством,но вот в какой корабль он сел,никто не знал.В то время семьи тех,кто попал в плен,подвергались репрессиям и ссылались в Сибирь,где далеко не каждый в те суровые времена выживал.И это было причиной,что Грант так и не подал весточки о своём местонахождении.Но бабушка Нвард до конца своих дней не переставала интересоваться,находить хоть какие-то ниточки,ведущие к поискам своего брата.

Средний сын Нобата -Мигран, стал священником.Он обладал божественным голосом и служил в церкви.Но в 20 лет он умер от неведомой болезни.В то время медицина была не так развита,и Миграна,этого высокого,статного,красивого юношу,так и не смогли спасти.

Старший сын-Маркар,стал начальником складов Пансионата ЦК Армении в Цахкадзоре.Был очень уважаемым как в высших кругах,так и в народе ,человеком.Его называли "Миллионер Маркар",сколько не от его имущественного положения,сколько от широты и доброй души.Он старался помогать всем,особенно нуждающимся.Но у Маркара тоже была трагичная судьба.И как,КАК прабабушка Нобат смогла столькo всего пережить?! Уму непостижимо! А моя бабушка Нвард получила хорошее образование.Долгие годы работала на Новобаязетском радио диктором.Впоследствии поменяла профессию и до ухода на пенсию работала главным бухгалтером АрмТранса.

Новобаязетский Краеведческий Музей пригласил бабушку Нвард,которая рассказала им всю историю своей семьи.Эта история,в более подробном варианте сейчас хранится в Музее.

А прабабушка Нобат дожила до 80-ти лет.Всё это время с её уст не сходила "Келе,Лао,Келе ертанк мер Ергир"...Нянчила своих внуков.Готовила для них вкусности и рассказывала разные истории из жизни обитателей Муша.Многие истории нам пересказала бабушка Нвард,а ещё от них в наследство нам достались обычаи и традиции,которые живут в нас и напоминают нам о наших истинных корнях!

Я низко преклоняюсь в этот день Памяти моей Прабабушки и Прадедушки,памяти всех тех,кто не спасся,кто был зверски убит,истерзан и замучен нелюдями турецкого правительства!

Я,В ВЕНАХ КОТОРОГО ТЕЧЁТ КРОВь ДРЕВНЕГО НАРОДА,ПОТОМОК ЛЮДЕЙ,БЕЖАВШИХ ОТ РЕЗНИ, ПРИЗЫВАЮ ВСЕХ,КТО ДО СИХ ПОР НЕ ПРИЗНАЛ ЭТОТ СВЕРШЁННЫЙ ФАКТ-ИСТРЕБЛЕНИЕ ЦЕЛОГО НАРОДА НА ТУРЕЦКОМ ГОСУДАРСТВЕННОМ УРОВНЕ,ОСТАВьТЕ В СТОРОНУ ВАШИ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИНТЕРЕСЫ,БУДьТЕ ГУМАННЫ! СТРАНА,КОТОРАЯ СВЕРШИЛА ЭТО ЗВЕРСКОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПО ОТНОШЕНИЮ ЦЕЛОГО НАРОДА,ИСТРЕБИВШЕГО 1,5 МИЛЛИОНА АРМЯН,ДОЛЖНА БЫТь НАКАЗАНА!!!

ЭТО ТРЕБУЮТ НЕ ТОЛьКО ЖИВЫЕ,НО И ДУШИ ТЕХ,КТО ПАЛ НЕВИННЫМИ ЖЕРТВАМИ В 1915 ГОДУ!!!

Весь рассказ основан на исторических фактах,а также на рассказах свидетелей-моей Прабабушки Нобат и моей Бабушки Нвард,рассказ которой записан и хранится в краеведческом Музее города Гавар(Нор Баязет).

[gugo]

КАРАПЕТ ВОСКАНЯН

МИСАК ТОРЛАКЯН (НЕМЕЗИС)

СЕДРАК МЕЛИКЯН

КНИГА ШЕПОТОВ

Автор - Варужан Восканян

писатель, первый зам.председателя Союза писателей Румынии, сенатор Румынии

21 ноября 2012

О книге

[gugo]

БАБУШКА МАРМАР

23 июня 2013

Пандухт

Восканапат

Моя покойная бабушка по линии отца - Мец Бабо (թող Աստված իր հոգին լուսավորի) - была старшей женщиной большого рода. Что в патриархальных семьях значит Мец Бабо, и какое она имеет влияние на всех домочадцев, объяснять, я думаю, не требуется.

Бабушка была дочерью сотника из отряда Андраника, корнями из Мушской долины, но родилась в Севастополе, куда закинула ее семью судьба и чудовищная резня. Ее называли Анной, иногда - Анаит, хотя ее настоящим именем было Мармар. Для моего деда это был второй брак, бабушка была младше него на 13 лет, но как и где их познакомили друг с другом, я уже не помню, а теперь и спросить некого.

На старой, чудом сохранившейся еще добрачной ее фотографии, она – настоящая красавица, стройная, светловолосая, с гордым взглядом, с длинными локонами и в длинном платье, судя по виду, тогда модном и дорогом.

С дедом, как мне казалось, они друг другу не подходили. Дед был здоровенным мужиком, настоящим, или, как сейчас бы сказали, идейным партийцем. Простым и сдержанным на эмоции. Когда я был маленьким, то забирался к нему на колени и просил «покатать мышцы». Дед закидывал свои здоровенные руки за голову, и я заворожено наблюдал, как под кожей начинали ходуном ходить его мощные бицепсы.

Дед любил выпить в хорошей компании, а когда выпивал, пел запрещенные тогда дашнакские песни, дрался и запросто мог дать в лоб любому, сдуру подвернувшемуся под руку. Однажды, когда мне было лет 6-7, дед, будучи крепко выпившим, уж не знаю из-за какой моей шалости, погнался за мной, но сумел лишь окатить меня ведром ледяной воды. Его гнева не боялась только наша Бабо. Она одна умела успокоить разбушевавшегося деда, прощала ему все его пьяные выходки, по вечерам согревала воду и омывала ему ноги, содержала в порядке весь огромный дом, готовила еду, стирала, убирала, вязала спицами и крючком, штопала, смотрела внуков, в общем, была настоящей Мец Бабо – мудрой и доброй хозяйкой и хранительницей очага. При этом очень многое знала, была отличной собеседницей и в свободную минутку всегда читала какую-нибудь книгу. Всем своим детям она сумела дать высшее образование.

А как она готовила! Перед сном зайдет в спальню и тихонько спросит: «Что приготовить утром на завтрак?» А утром хочется поваляться, но из-под одеяла выгоняет чарующий запах какой-нибудь из бабушкиных вкусностей.

А как захватывающе она умела рассказывать разные истории. О сказочных героях и волшебных красавицах, об ангеле смерти Азраиле и Азаран блбуле, о мифических вишапах, о реальных собаках-турках и всегда побеждающих их наших джан-фидаи. От Бабо я впервые узнал о Геноциде – в те годы чем-то непонятном, далеком, темном и страшном для меня.

Ее отношение к туркам характеризуют такие, врезавшиеся мне в память детали. Входя в городской автобус, она никогда не садилась на сидение, на котором до этого сидели турки. Когда соседские турки заходили к нам домой за чем-нибудь, после Бабо выкидывала в мусор кружки, из которых они пили воду.

После смерти деда в 1982 году она до самой своей кончины уже в нынешнем, XXI веке, не снимая, носила черное. И сколько ее помню, она всегда пила кофе. Много раз в день. Черный. И убийственно крепкий.

Бабушка, несмотря на кажущуюся мягкость характера, могла быть и железно суровой. А при необходимости проходилась по адресату отборным трехэтажным матом. Причем таким заковыристо литературным, какого сейчас уже и услышать негде. Помню, как она однажды отлупила мою тетку – младшую сестру моего отца – за то, что та (ей тогда было лет 18-19) припозднилась-загулялась.

Род наш, хоть и большой, а все одни женщины. Такой вот непонятный перекос. Меня, как старшего и единственного мальчика в роду, Бабо любила самозабвенно и позволяла мне то, что не позволялось моим сестрам. Когда я стал старше, она всюду высылала мне деньги и посылки – в армию, в институт и т.д. Вспоминаю: когда я куда-нибудь уезжал, она всегда беззвучно плакала, всегда! Даже если это расставание было совсем ненадолго.

Когда я вернулся из армии, Бабо решила, что меня пора женить. И взялась за это дело основательно. Тогда у нас в доме стали появляться разные местные красавицы. А чаще всех – соседская Назели. Назели варила кофе, пекла сладости и приносила из дома разные обеды. Лезла со всякими разговорами и постоянно искала повод оказаться рядом со мной. А повод, надо сказать, нашелся чрезвычайно легко – вязание. Бабушка была настоящей профи в вязании крючком чудесных воздушных узорчатых воротничков, подставок под посуду, различных прихваток и прочих вещей – настоящих произведений искусства. Естественно, Назели стала наведываться под предлогом обучения тонкостям вязания, чем вызвала немалую симпатию моей Бабо. Такую симпатию, что последняя стала, к моему вящему неудовольствию, периодически просить меня «присмотреться к этой хорошей девушке, а то ведь так хочется правнуков понянчить». Не скажу, что Назели была несимпатичной девушкой, скорее наоборот. Высокая, стройная, темноволосая и очень белокожая, она вполне могла бы осчастливить какого-нибудь холостого пандухта. Но я, 20-летний парень, в голове которого в то время были только спортивная штанга и огромное желание увидеть мир, до роли жениха и будущего молодого папаши точно не дозрел. Поэтому всячески избегал ухаживаний Назели, которые, тем не менее, становились все навязчивее.

Все разрешилось само собой. Однажды, вернувшись домой, столкнулся в дверях с выбегающей в слезах Назели.

- Чтоб больше ноги твоей здесь не было, обманщица! – вслед раздавался голос моей Бабо. Что же случилось?

Оказывается, хитрая Назели взяла несколько совершенно чудных вязаных воротничков, - дескать, на них имеются покупатели. На самом деле, видимо, куда-то их одевала, а потом принесла обратно – мол, не продались. Но бабушка, конечно, заметила, что воротнички были «одеванными». Больше всего на свете Бабо ненавидела обман. Если бы Назели попросила, естественно, Бабо бы ей не отказала. Но эта, в сущности, пустяковая ложь поставила крест на планах Назели, а, стало быть, к моей радости, и на планах Бабо окольцевать меня. После этого случая Назели в нашем доме больше не появлялась. А совсем недавно я узнал, что эта девушка (вернее, уже женщина) сошла с ума, как когда-то и ее покойная мать, и недавно скончалась. Такая вот грустная наследственность и печальная история несостоявшихся отношений.

Потом были блокада, отсутствие света, газа, бензина, транспорта - всего того элементарного, о чем просто не задумываешься в «нормальное» время. Лютые зимы, когда спали в пальто, подложив под матрас нагретый на буржуйке кирпич, и мылись из тазика, грея один бок, пока замерзал другой. Свечи, керосинки, еда, приготовленная на таблетке сухого спирта, километровые очереди в пур за хлебом из дешевой муки вперемешку с отрубями, троллейбусы, которые толкали пассажиры до того места, где был ток. И война – беспощадная, жестокая и долгая. И Бабо, в одночасье постаревшая, осунувшаяся, потемневшая, со своим неизменным «Наш Господь велик…»

После войны моя бабушка Мармар – хранительница очага – безуспешно пыталась сохранить семью в ее патриархальном виде. Но где там! Огромная страна развалилась на глазах, жизнь в Армении была страшно тяжелой; из тех мест, где нет проблем, и есть работа, настойчиво звали друзья, внуки и внучки разъезжались по разным весям, городам и странам, и единственной связью с Бабо оставались нечастые звонки. В 95-ом уехал и я. Учился. Начал неплохо зарабатывать. Отправлял деньги, чтобы она ни в чем не нуждалась. Пробовал было перевезти ее к себе, она согласилась, но так и не смогла привыкнуть к чужой жизни, сильно тосковала, мучилась от непреходящей бессонницы, плакала по ночам и, в конце концов, я вынужден был увезти ее обратно в Армению.

Бабушка прожила долгую и очень сложную жизнь, в которой было всё – и счастье, и радости, и войны, и блокады, и боль утрат, и трагедии потерь. Самая страшная потеря случилась в середине 50-х. Однажды мой отец и его младший брат возвращались с рыбалки. Наверно баловались, как все мальчишки, и леска от удочки зацепилась за провода. Брат отца полез их распутывать, и его убило током. Ему было всего 13 лет. В честь него я и получил свое имя. Но каково это - матери пережить смерть своего ребенка…

А еще помню, как после Сумгаита она однажды сказала: «Как хорошо, что дед умер, не увидел всего этого ужаса. А то сердце бы разорвалось…»

Последний раз я видел Бабо, когда приезжал в Армению со своим первенцем. Как она за ним смотрела, как ухаживала! Хотя уже плохо видела, и пальцы на руках почернели, скрючились и плохо слушались. Пела ребенку колыбельные и свою любимую «Мшо султан, Сурб Карапет». Однажды обратил внимание: уставшая Бабо спит, сидя в кресле, руки автоматически вяжут, а ее нога на весу (!!!) продолжает ритмично качать коляску со спящим младенцем. Я, здоровый мужик, подобное движение смогу делать разве что минуту-другую. А старенькая Бабо могла вот так двигать часами!..

Как умерла Бабо, мне потом рассказывала моя hоркуйр – младшая сестра моего отца. Утром бабушка привычно выпила кофе. А потом отправила тетку в магазин – за какой-то абсолютно ненужной ерундой. Видимо, почувствовала приближение смерти. Когда тетка вернулась, бабушка сидела в своем кресле, как будто просто уснула. Рядом на столике остался лежать недовязанный свитер для кого-то из правнуков. Вот так она нас любила: даже своей смертью постаралась никому не причинить неудобств.

Такой была моя бабушка. Не героиня, не суперобразованная, небогатая. Обычная армянская женщина. Мягкая и добрая. И одновременно сильная и выносливая. Объединявшая всех нас.

Когда ее не стало, некому стало поддерживать очаг в большом доме. Увы, дом без фундамента – уже не дом.

Обычная армянская бабушка…

Нет. Конечно, не обычная. Самая лучшая, самая добрая, самая мудрая, самая-самая. Моя бабушка Мармар…

А через год не стало моего отца.

Мне почему-то кажется, что они встретились. Где-то там, далеко, где нет душевной боли, нет предательства, нет обид и нет беззвучных слез разлуки.

Они смотрят на нас оттуда. Мать и сын. Мой отец и моя бабушка.

Мне правда хочется верить, что это так…