Перейти к публикации

Красивые стихи


Fleure

Рекомендованные сообщения

Ник. Гумилев.

Есть Бог, есть мир, они живут вовек,

А жизнь людей - мгновенна и убога.

Но всё в себе вмещает человек,

Который любит мир и верит в Бога.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • Ответы 106
  • Создано
  • Последний ответ

Лучшие авторы в этой теме

Константинос Кавафис . Город.

Ты твердишь: "Я уеду в другую страну, за другие моря.

После этой дыры что угодно покажется раем.

Как ни бьюсь, здесь я вечно судьбой обираем.

Похоронено сердце мое в этом месте пустом.

Сколько можно глушить свой рассудок, откладывать жизнь на потом!

Здесь куда ни посмотришь – видишь мертвые вещи,

чувств развалины, тлеющих дней головешки.

Сколько сил тут потрачено, пущено по ветру зря".

Не видать тебе новых земель – это бредни и ложь.

За тобой этот город повсюду последует в шлепанцах старых.

И состаришься ты в этих тусклых кварталах,

в этих стенах пожухших виски побелеют твои.

Город вечно пребудет с тобой, как судьбу ни крои.

Нет отсюда железной дороги, не плывут пароходы отсюда.

Протрубив свою жизнь в этом мертвом углу, не надейся на чудо:

уходя из него, на земле никуда не уйдешь.

перевод Геннадия Шмакова

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Владимир Высоцкий

" ДЕНЬ-ДЕНЬСКОЙ Я С ТОБОЙ, ЗА ТОБОЙ... "

День-деньской я с тобой, за тобой,

Будто только одна забота,

Будто выследил главное что-то -

То, что снимет тоску как рукой.

Это глупо - ведь кто я такой?

Ждать меня - никакого резона,

Тебе нежен другой и покой,

А со мной - неспокойно, бессонно.

Сколько лет ходу нет - в чем секрет?!

Может, я невезучий? Не знаю!

Как бродяга, гуляю по маю,

И прохода мне нет от примет.

Может быть, наложили запрет?

Я на каждом шагу спотыкаюсь:

Видно, сколько шагов - сколько бед.

Вот узнаю, в чем дело, - покаюсь.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

СТАНСЫ К АВГУСТЕ

Когда время моё миновало

И звезда закатилась моя,

Недочетов лишь ты не искала

И ошибкам моим не судья.

Не пугают тебя передряги,

И любовью, которой черты

Столько раз доверял я бумаге,

Остаёшься мне в жизни лишь ты.

Оттого-то, когда мне в дорогу

Шлёт природа улыбку свою,

Я в привете не чую подлога

И в улыбке тебя узнаю.

Когда ж вихри с пучиной воюют,

Точно души в изгнанье скорбя,

Тем-то волны меня и волнуют,

Что несут меня прочь от тебя.

И хоть рухнула счастья твердыня

И обломки надежды на дне,

Всё равно: и в тоске и унынье

Не бывать их невольником мне.

Сколько б бед ни нашло отовсюду,

Растеряюсь — найдусь через миг,

Истомлюсь — но себя не забуду,

Потому что я твой, а не их.

Ты из смертных, и ты не лукава,

Ты из женщин, но им не чета.

Ты любовь не считаешь забавой,

И тебя не страшит клевета.

Ты от слова не ступишь ни шагу,

Ты в отъезде — разлуки как нет,

Ты на страже, но дружбе во благо,

Ты беспечна, но свету во вред.

Я ничуть его низко не ставлю,

Но в борьбе одного против всех

Навлекать на себя его травлю

Так же глупо, как верить в успех.

Слишком поздно узнав ему цену,

Излечился я от слепоты:

Мало даже утраты вселенной,

Если в горе наградою — ты.

Гибель прошлого, всё уничтожа,

Кое в чём принесла торжество:

То, что было всего мне дороже,

По заслугам дороже всего.

Есть в пустыне родник, чтоб напиться,

Деревцо есть на лысом горбе,

В одиночестве певчая птица

Целый день мне поёт о тебе.

Байрон

Изменено пользователем piligrim44 (история изменений)
Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Спасибо. Очень его люблю, практически с детства ) Может быть есть поэты и глубже, и тоньше, но все равно поэзия Гумилева до сих пор каждым словом созвучна мне.

Ты помнишь дворец великанов,

В бассейне серебряных рыб,

Аллеи высоких платанов

И башни из каменных глыб?

Как конь золотистый у башен,

Играя, вставал на дыбы,

И белый чепрак был украшен

Узорами тонкой резьбы?

Ты помнишь, у облачных впадин

С тобою нашли мы карниз,

Где звезды, как горсть виноградин,

Стремительно падали вниз?

Теперь, о скажи, не бледнея,

Теперь мы с тобою не те,

Быть может, сильней и смелее,

Но только чужие мечте.

У нас, как точеные, руки,

Красивы у нас имена,

Но мертвой, томительной скуке

Душа навсегда отдана.

И мы до сих пор не забыли,

Хоть нам и дано забывать,

То время, когда мы любили,

Когда мы умели летать.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Монолог Мефистофеля

Принцесса Натали

Источник зла ?

Ну, почему же , право ?

Источник истины!

Так было бы верней!

Я - как лекарство

(Тоже ведь - отрава ?)

Необходим для множества людей!

Я - эталон!

Я - ваше чувство меры!

Для - потерявших СОВЕСТЬ,СТЫД и ЧЕСТЬ,

Давно - в возмездье потерявших веру -

Я - предстою -

Возмездием небес!

Видать - законы ваши подкачали!

На что уж - я -

Пороками дышу

И неподвластен смерти и печали -

От ваших дел-

Почти с ума схожу!

Нет ничего святого в ваших душах !

Что искушать ?

Кого мне совращать ?

Уйду, пока позор не обнаружен!

Мне остаётся - только лишь-

ПРОЩАТЬ!!!

Спаси меня - негаданное бегство!

Но в ЭТОМ МИРЕ - видно суждено -

Из общей массы выделится - БЕСАМ -

ТВОРЯ ЛИШЬ -

БЕСКОРЫСТНОЕ ДОБРО...

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 9 месяцев спустя...

Одно из самых любимых у него:

О, женщина, дитя, привыкшее играть

И взором нежных глаз, и лаской поцелуя,

Я должен бы тебя всем сердцем презирать,

А я тебя люблю, волнуясь и тоскуя!

Люблю и рвусь к тебе, прощаю и люблю,

Живу одной тобой в моих терзаньях страстных,

Для прихоти твоей я душу погублю,

Все, все возьми себе - за взгляд очей прекрасных,

За слово лживое, что истины нежней,

За сладкую тоску восторженных мучений!

Ты, море странных снов, и звуков, и огней!

Ты, друг и вечный враг! Злой дух и добрый гений!

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 2 месяца спустя...

вчера посмотрела фильм "Арифметика подлости", сам фильм-мелодрама со спорным сюжетом, а вот стихи в фильме понравились, еще и читали их хорошо.

Проснулась ночью.

Ты дышал так ровно.

В ногах дремала кошка,

В кухне – мышь.

Калачиком свернувшись, спал малыш….

И стало так мучительно спокойно,

Что захотелось счастью крикнуть: “Кыш!”

Уйди на кухню, спрячься в мышью нору

Сиди тихонько, после позову….

Но счастье засмеялось:

“Не уйду.

Я здесь. Ты спи.

А я постерегу”.

...

Один умножить на один равняется один.

Отсюда вывод, что вдвоём ты все равно один.

Отсюда вывод, что вдвоём ты со вторым един.

Отсюда вывод: твой второй, он, как и ты, один.

.....

Палаццо дожа залили дожди,

И дожи остались без дома.

И вроде каналы водою полны,

А стёкла цветны и знакомы.

Но дожи без дома в городе снов

И нету у них знакомых,

А в городе В. как назло карнавал,

Бренчат и хохочут маски.

Но дожи одни и они грустны….

Дожди карнавальную краску

Смыли в их доме с масок.

Бледны и грустны в городе В.

Бредут по улицам дожи.

А все думают они в масках дожей

И строят дожам рожи.

И канальи поют канальеты,

Разбрасывают серпантин,

Целуются даже….

Бедные дожи!

Они думают о том,

Как потом вернуться

В свой высохший дом.

А эти канальи будут

Чинить им крыши.

Бери выше!

Они построят им новый палаццо,

Всех в мире палаццо выше.

Так думают дожи….

И ждут….

Но дожди всё идут и идут.

В.Павлова

Изменено пользователем Делина (история изменений)
Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 7 месяцев спустя...

Так иди один.

Пусть бросает в холод и в жар, –

привыкай дышать свободно, пока не взяли.

Так умей говорить, чтобы каждый немел, дрожал.

Откажись от рабства – носи в рукаве кинжал;

защищать тебя больше некому, –

нет хозяев.

Так иди один.

Никого ни о чём не проси.

Стань гурманом – или отшельником и аскетом

(что одно, на деле).

Иди, сколько хватит сил.

Хлеб железный съешь,

сапоги чугунные износи.

Вот тогда будет шанс на встречу

хотя бы с кем-то.

Екатерина Михайлова

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Эти стихи написали двое.)

Тяжёлый вздох, и разомкнулись руки,

Сказал “прощай”, стыдясь отвёл глаза -

Так каждый сделал свой корыстный выбор,

Так будет лучше” шепчут голоса.

Один позвонче - голос эгоизма,

Второй, грубее, это здравый смысл:

“Зачем она тебе? Ну присмотрись к ней -

Таких полно, а ты у нас один!”

Всё так, но только сердце гадко ноет

И руки так предательски дрожат…

Она - никто, найдёшь другую, лучше!

А чувства - глупость, нас они смешат!

Она, за дверью, выдохнуть забыла,

И задохнулась на какой то миг…

“Душа моя уже его простила,

Но разум душит, в сердце боль горит!

Как он посмел, меня Одну такую,

Отбросить вмиг, как кошку, от себя?

Ведь никогда не встретит он другую,

Что будет к Свету гнать его, Любя!”

Она лицо, черней сиянья Ночи,

Глаза закрыв, подъемлет к небесам,

И стон ее летит:"Нет больше мочи!”

И эхо разнеслось по Сефирам.

И с Высоты, к ее рукам воздетым

Спустился луч и тихо замерцал,

И Высшим состраданием согрета,

Постигла Женщина как он страдал…

Пока она назад к двери бежала,

Сворачивая крылья впопыхах,

И каблуки о лестницу ломала,

Он мчался к ней, небритый, второпях.

Они столкнулись в лестничном проеме

И еле удержались у перил…

На улице Тифферет, в светлом доме,

А Свет сиял, и между ними плыл…

и.р./г. пр.

Изменено пользователем lira (история изменений)
Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 1 месяц спустя...

Одностишья Натальи Резник.

Поехать согласилась только крыша…

Я всех умней, но это незаметно.

Хотелось бы кому-нибудь хотеться…

Гиппопотам – как много в этом звуке!

Национальность у меня не очень…

Не вас ли стриг безрукий парикмахер?

Хотелось бы чуть-чуть всемирной славы…

Под шубой оказалась не селедка.

Давай я сверху. Хорошо, подушка?

Больной, проснитесь! Вас уже вскрывают.

“Ты действуй. Я посплю,” – сказала совесть.

Пойди приляг. Желательно на рельсы.

Да, я не пью, но я не пью не это.

Всей правде обо мне прошу не верить.

Забудь меня. Сожги мои расписки.

Люблю тебя как брата. Но чужого.

В кровати было весело и шумно…

Контрольный выстрел мало что исправил…

Напрасно я опять геройски гибну…

Два дня не сплю, не ем уже три ночи…

Упал кирпич на голову. К чему бы?

Печальный взгляд… Вы не сексопатолог?

Ну что тебе сказать о логарифмах?..

Бежать за пивом помешали ноги.

Вас прямо не узнать! Несите паспорт.

Страхует жизнь лишь тот, кто не бессмертен!

И все б сбылось!… Но зазвонил будильник.

Кругом такое!.. Хоть иди участвуй.

И выпили немного – три флакона…

Что исправлять! Меня уже родили…

Твои б мозги да к моему диплому!..

Вчера лежу и думаю: “Доколе!..”

Верна троим. Но не предел и это.

Я проверялcя. Вы больны не мною.

Призвание – патологоанатом!

Не опоздай. Во вторник. В десять. В ванной.

На минус 2 кило я похудела.

Как, Брут! И ты… в “Единую Россию”?..

Тефтеля – это вам не фунт изюма!

Не хочешь исповедаться? Расколем!

Я не умру! – Вот план на пятилетку.

Хотелось бы увидеть Вас в одежде…

Люблю стихи. Особенно о сексе.

Не пропустить бы эрогенной зоны!

Вы идиот?! Нет, нет, не отвечайте!..

Я честь отдам, но большего не требуй…

Теперь о вечном. Вечно ты поддатый!

Какая прелесть! Это ваши ноги?

Три раза отдалась. Один – удачно.

Ребенок мой. Хотя подпорчен школой…

При Брежневе и я была невинна…

Вот это вот зарплата?! Не похожа…

Да вы пьяны! Причем который месяц!

Я ухожу! По сокращенью штатов.

Свое еврейство доказал наглядно…

Черт! Мы же не того похоронили!

Хранила верность в силу обстоятельств…

Люблю вас, как евреев Солженицын…

Ну, раз послали в жопу, заходите…

Нет, что вы, я не замуж, я по делу…

Да бросьте: “врач, не врач…” Вы раздевайтесь!

Как вы похожи! Прямо Ленин с Крупской!

Приму-ка я лекарство напоследок…

Хотите пива? Подставляйте водку!

Люблю детей! В хорошем смысле слова.

Я не целуюсь! Это отвлекает.

Какая ночь! Пора предохраняться.

Ты мне знаком. Оденься… Встань… Андрюха!

При слабонервных я не раздеваюсь.

Я замужем. Давно и безответно.

Сегодня дел полно! Во-первых, завтрак…

И в пятый раз… Так я ли всех прекрасней?

А ты-то почему меня не хочешь?

Сударыня!.. (Все. Дальше нецензурно.)

И я, как все, противник конформизма!

Любуйся мной. Правее… Вон оттуда.

Не спи, а то запишут добровольцем.

Когда умру, прошу – без ликованья…

IQ хорош, но мог бы быть трехзначным…

Разделась бы, но люди… и сугробы…

Стремлюсь к бессмертью и пока успешно.

Чего б еще разумного посеять?

Стихи пишу не в стол, а сразу в урну.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 3 недели спустя...

Долг Украине

Знаете ли вы

украинскую ночь?

Нет,

вы не знаете украинской ночи!

Здесь

небо

от дыма

становится черно,

и герб

звездой пятиконечной вточен.

Где горилкой,

удалью

и кровью

Запорожская

бурлила Сечь,

проводов уздой

смирив Днепровье,

Днепр

заставят

на турбины течь.

И Днипр_о_

по проволокам-усам

электричеством

течет по корпусам.

Небось, рафинада

и Гоголю надо!

-----

Мы знаем,

курит ли,

пьет ли Чаплин;

мы знаем

Италии безрукие руины;

мы знаем,

как Дугласа

галстух краплен...

А что мы знаем

о лице Украины?

Знаний груз

у русского

тощ -

тем, кто рядом,

почета мало.

Знают вот

украинский борщ,

знают вот

украинское сало.

И с культуры

поснимали пенку:

кроме

двух

прославленных Тарасов -

Бульбы

и известного Шевченка, -

ничего не выжмешь,

сколько ни старайся.

А если прижмут -

зардеется розой

и выдвинет

аргумент новый:

возьмет и расскажет

пару курьезов -

анекдотов

украинской мовы.

Говорю себе:

товарищ москаль,

на Украину

шуток не скаль.

Разучите

эту мову

на знаменах -

лексиконах алых,

эта мова

величава и проста:

"Чуешь, сурмы заграли,

час расплаты настав..."

Разве может быть

затрепанней

да тише

слова

поистасканного

"Слышишь"?!

Я

немало слов придумал вам,

взвешивая их,

одно хочу лишь, -

чтобы стали

всех

моих

стихов слова

полновесными,

как слово "чуешь".

-----

Трудно

людей

в одно истолочь,

собой

кичись не очень.

Знаем ли мы украинскую ночь?

Нет,

мы не знаем украинской ночи.

[1926]

Изменено пользователем cartesius (история изменений)
Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 3 месяца спустя...

Высокая болезнь

Борис Пастернак

Мелькает движущийся ребус,

Идет осада, идут дни,

Проходят месяцы и лета.

В один прекрасный день пикеты,

Сбиваясь с ног от беготни,

Приносят весть: сдается крепость.

Не верят, верят, жгут огни,

Взрывают своды, ищут входа,

Выходят, входят, идут дни,

Проходят месяцы и годы.

Проходят годы, все в тени.

Рождается троянский эпос.

Не верят, верят, жгут огни,

Нетерпеливо ждут развода,

Слабеют, слепнут, идут дни,

И в крепости крошатся своды.

Мне стыдно и день ото дня стыдней,

Что в век таких теней

Высокая одна болезнь

Еще зовется песнь.

Уместно ль песнью звать содом,

Усвоенный с трудом

Землей, бросавшейся от книг

На пики и на штык.

Благими намереньями вымощен ад.

Установился взгляд,

Что если вымостить ими стихи,

Простятся все грехи.

Все это режет слух тишины,

Вернувшейся с войны,

А как натянут этот слух,

Узнали в дни разрух.

В те дни на всех припала страсть

К рассказам, и зима ночами

Не уставала вшами прясть,

Как лошади прядут ушами.

То шевелились тихой тьмы

Засыпанные снегом уши,

И сказками метались мы

На мятных пряниках подушек.

Обивкой театральных лож

Весной овладевала дрожь.

Февраль нищал и стал неряшлив.

Бывало, крякнет, кровь откашляв,

И сплюнет, и пойдет тишком

Шептать теплушкам на ушко

Про то да се, про путь, про шпалы,

Про оттепель, про что попало;

Про то, как с фронта шли пешком.

Уж ты и спишь, и смерти ждешь,

Рассказчику ж и горя мало:

B ковшах оттаявших калош

Припутанную к правде ложь

Глотает платяная вошь

И прясть ушами не устала.

Хотя зарей чертополох,

Стараясь выгнать тень подлиньше,

Растягивал с трудом таким же

Ее часы, как только мог;

Хотя, как встарь, проселок влек,

Чтоб снова на суглинок вымчать

И вынесть вдоль жердей и слег;

Хотя осенний свод, как нынче,

Был облачен, и лес далек,

А вечер холоден и дымчат,

Однако это был подлог,

И сон застигнутой врасплох

Земли похож был на родимчик,

На смерть, на тишину кладбищ,

На ту особенную тишь,

Что спит, окутав округ целый,

И, вздрагивая то и дело,

Припомнить силится: «Что, бишь,

Я только что сказать хотела?»

Хотя, как прежде, потолок,

Служа опорой новой клети,

Тащил второй этаж на третий

И пятый на шестой волок,

Внушая сменой подоплек,

Что все по-прежнему на свете,

Однако это был подлог,

И по водопроводной сети

Взбирался кверху тот пустой,

Сосущий клекот лихолетья,

Тот, жженный на огне газеты,

Смрад лавра и китайских сой,

Что был нудней, чем рифмы эти,

И, стоя в воздухе верстой,

Как бы бурчал: «Что, бишь, постой,

Имел я нынче съесть в предмете?»

И полз голодною глистой

С второго этажа на третий,

И крался с пятого в шестой.

Он славил твердость и застой

И мягкость объявлял в запрете.

Что было делать? Звук исчез

За гулом выросших небес.

Их шум, попавши на вокзал,

За водокачкой исчезал,

Потом их относило за лес,

Где сыпью насыпи казались,

Где между сосен, как насос,

Качался и качал занос,

Где рельсы слепли и чесались,

Едва с пургой соприкасались.

А сзади, в зареве легенд,

Дурак, герой, интеллигент

В огне декретов и реклам

Горел во славу темной силы,

Что потихоньку по углам

Его с усмешкой поносила

За подвиг, если не за то,

Что дважды два не сразу сто.

А сзади, в зареве легенд,

Идеалист-интеллигент

Печатал и писал плакаты

Про радость своего заката.

В сермягу завернувшись, смерд

Смотрел назад, где север мерк

И снег соперничал в усердьи

С сумерничающею смертью.

Там, как орган, во льдах зеркал

Вокзал загадкою сверкал,

Глаз не смыкал и горе мыкал

И спорил дикой красотой

С консерваторской пустотой

Порой ремонтов и каникул.

Невыносимо тихий тиф,

Колени наши охватив,

Мечтал и слушал с содроганьем

Недвижно лившийся мотив

Сыпучего самосверганья.

Он знал все выемки в органе

И пылью скучивался в швах

Органных меховых рубах.

Его взыскательные уши

Еще упрашивали мглу,

И лед, и лужи на полу

Безмолвствовать как можно суше.

Мы были музыкой во льду.

Я говорю про всю среду,

С которой я имел в виду

Сойти со сцены, и сойду.

Здесь места нет стыду.

Я не рожден, чтоб три раза

Смотреть по-разному в глаза.

Еще двусмысленней, чем песнь,

Тупое слово «враг» .

Гощу. Гостит во всех мирах

Высокая болезнь.

Всю жизнь я быть хотел как все,

Но век в своей красе

Сильнее моего нытья

И хочет быть, как я.

Мы были музыкою чашек

Ушедших кушать чай во тьму

Глухих лесов, косых замашек

И тайн, не льстящих никому.

Трещал мороз, и ведра висли.

Кружились галки, и ворот

Стыдился застуженный год.

Мы были музыкою мысли,

Наружно сохранявшей ход,

Но в стужу превращавшей в лед

Заслякоченный черный ход.

Но я видал девятый съезд

Советов. B сумерки сырые

Пред тем обегав двадцать мест,

Я проклял жизнь и мостовые,

Однако сутки на вторые,

И помню, в самый день торжеств,

Пошел взволнованный донельзя

К театру с пропуском в оркестр.

Я трезво шел по трезвым рельсам,

Глядел кругом, и все окрест

Смотрело полным погорельцем,

Отказываясь наотрез

Когда-нибудь подняться с рельс.

С стенных газет вопрос карельский

Глядел и вызывал вопрос

В больших глазах больных берез.

На телеграфные устои

Садился снег тесьмой густою,

И зимний день в канве ветвей

Кончался, по обыкновенью,

Не сам собою, но в ответ

На поученье. B то мгновенье

Моралью в сказочной канве

Казалась сказка про конвент.

Про то, что гения горячка

Цемента крепче и белей.

(кто не ходил за этой тачкой,

Тот испытай и поболей.)

Про то, как вдруг в окнце недели

На слепнущих глазах творца

Родятся стены цитадели

Иль крошечная крепостца.

Чреду веков питает новость,

Но золотой ее пирог,

Пока преданье варит соус,

Встает нам горла поперек.

Теперь из некоторой дали

Не видишь пошлых мелочей.

Забылся трафарет речей,

И время сгладило детали,

А мелочи преобладали.

Уже мне не прописан фарс

В лекарство ото всех мытарств.

Уж я не помню основанья

Для гладкого голосованья.

Уже я позабыл о дне,

Когда на океанском дне

В зияющей японской бреши

Сумела различить депеша

(какой ученый водолаз)

Класс спрутов и рабочий класс.

А огнедышащие горы,

Казалось, вне ее разбора.

Но было много дел тупей

Классификации помпей.

Я долго помнил назубок

Кощунственную телеграмму:

Мы посылали жертвам драмы

В смягченье треска фудзиямы

Агитпрофсожеский лубок.

Проснись, поэт, и суй свой пропуск.

Здесь не в обычае зевать.

Из лож по креслам скачут в пропасть

Мста, ладога, шексна, ловать.

Опять из актового зала

В дверях, распахнутых на юг,

Прошлось по лампам опахало

Арктических петровых вьюг.

Опять фрегат пошел на траверс.

Опять, хлебнув большой волны,

Дитя предательства и каверз

Не узнает своей страны.

Все спало в ночь, как с громким порском

Под царский поезд до зари

По всей окраине поморской

По льду рассыпались псари.

Бряцанье шпор ходило горбясь,

Преданье прятало свой рост

За железнодорожный корпус,

Под железнодорожный мост.

Орлы двуглавые в вуали,

Вагоны пульмана во мгле

Часами во поле стояли,

И мартом пахло на земле.

Под порховом в брезентах мокрых

Вздувавшихся верст за сто вод

Со сна на весь балтийский округ

Зевал пороховой завод.

И уставал орел двуглавый,

По псковской области кружа,

От стягивавшейся облавы

Неведомого мятежа.

Ах, если бы им мог попасться

Путь, что на карты не попал.

Но быстро таяли запасы

Отмеченных на картах шпал.

Они сорта перебирали

Исщипанного полотна.

Везде ручьи вдоль рельс играли,

И будущность была мутна.

Сужался круг, редели сосны,

Два солнца встретились в окне.

Одно всходило из-за тосна,

Другое заходило в дне.

Чем мне закончить мой отрывок?

Я помню, говорок его

Пронзил мне искрами загривок,

Как шорох молньи шаровой.

Все встали с мест, глазами втуне

Обшаривая крайний стол,

Как вдруг он вырос на трибуне

И вырос раньше, чем вошел.

Он проскользнул неуследимо

Сквозь строй препятствий и подмог,

Как этот, в комнату без дыма

Грозы влетающий комок.

Тогда раздался гул оваций,

Как облегченье, как разряд

Ядра, не властного не рваться

B кольце поддержек и преград.

И он заговорил. Мы помним

И памятники павшим чтим.

Но я о мимолетном. Что в нем

B тот миг связалось с ним одним?

Он был как выпад на рапире.

Гонясь за высказанным вслед,

Он гнул свое, пиджак топыря

И пяля передки штиблет.

Слова могли быть о мазуте,

Но корпуса его изгиб

Дышал полетом голой сути,

Прорвавшей глупый слой лузги.

И эта голая картавость

Отчитывалась вслух во всем,

Что кровью былей начерталось:

Он был их звуковым лицом.

Столетий завистью завистлив,

Ревнив их ревностью одной,

Он управлял теченьем мыслей

И только потому страной.

Тогда его увидев въяве,

Я думал, думал без конца

Об авторстве его и праве

Дерзать от первого лица.

Из ряда многих поколений

Выходит кто-нибудь вперед.

Предвестьем льгот приходит гений

И гнетом мстит за свой уход.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Полночь над Босфором. Время тишины.

Но в стамбульском мраке, что велик и нем,

крики моих предков преданных слышны...

"Инч пити асем? Инч пити анем?"

Если б можно было, как заведено,

вытравить из сердца, позабыть совсем,

но на древних плитах - черное пятно...

"Инч пити анем? Инч пити асем?"

Это ль не отрава? Это ли не яд?

Полночь быстротечна. Времени в обрез.

Если я не знаю, ты, мой дальний брат,

"инч пити анес? Инч пити асес?"

Булат Окуджава, 1989

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Создайте аккаунт или войдите в него для комментирования

Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий

Создать аккаунт

Зарегистрируйтесь для получения аккаунта. Это просто!

Зарегистрировать аккаунт

Войти

Уже зарегистрированы? Войдите здесь.

Войти сейчас

  • Наш выбор

    • Ани - город 1001 церкви
      Самая красивая, самая роскошная, самая богатая… Такими словами можно характеризовать жемчужину Востока - город АНИ, который долгие годы приковывал к себе внимание, благодаря исключительной красоте и величию. Даже сейчас, когда от города остались только руины, он продолжает вызывать восхищение.
      Город Ани расположен на высоком берегу одного из притоков реки Ахурян.
       

       
       
      • 4 ответа
    • В БЕРЛИНЕ БОЛЬШЕ НЕТ АЗЕРБАЙДЖАНА
      Конец азербайджанской истории в Университете им. Гумбольдта: Совет студентов резко раскритиковал кафедру, финансируемую режимом. Кафедра, финансируемая со стороны, будет ликвидирована.
      • 1 ответ
    • Фильм: "Арцах непокорённый. Дадиванк"  Автор фильма, Виктор Коноплёв
      Фильм: "Арцах непокорённый. Дадиванк"
      Автор фильма Виктор Коноплёв.
        • Like
      • 0 ответов
    • В Риме изберут Патриарха Армянской Католической церкви
      В сентябре в Риме пройдет епископальное собрание, в рамках которого планируется избрание Патриарха Армянской Католической церкви.
       
      Об этом сообщает VaticanNews.
       
      Ранее, 22 июня, попытка избрать патриарха провалилась, поскольку ни один из кандидатов не смог набрать две трети голосов, а это одно из требований, избирательного синодального устава восточных церквей.

       
      Отмечается, что новый патриарх заменит Григора Петроса, который скончался в мае 2021 года. С этой целью в Рим приглашены епископы Армянской Католической церкви, служащие в епархиях различных городов мира.
       
      Епископы соберутся в Лионской духовной семинарии в Риме. Выборы начнутся под руководством кардинала Леонардо Сантри 22 сентября.
       
      • 0 ответов
    • History of Modern Iran
      Решил познакомить вас, с интересными материалами специалиста по истории Ирана.
      Уверен, найдете очень много интересного.
       
      Edward Abrahamian, "History of Modern Iran". 
      "В XIX веке европейцы часто описывали Каджарских шахов как типичных "восточных деспотов". Однако на самом деле их деспотизм существовал лишь в виртуальной реальности. 
      Власть шаха была крайне ограниченной из-за отсутствия государственной бюрократии и регулярной армии. Его реальная власть не простиралась далее столицы. Более того, его авторитет практически ничего не значил на местном уровне, пока не получал поддержку региональных вельмож
      • 4 ответа
  • Сейчас в сети   11 пользователей, 1 анонимный, 148 гостей (Полный список)

  • День рождения сегодня

  • Сейчас в сети

    148 гостей
    1 анонимный
    Арарат Putnik khnushinak АРТЕМ lord17 luc RDR Lun Vito Rubik vardan hov
  • Сейчас на странице

    Нет пользователей, просматривающих эту страницу.

  • Сейчас на странице

    • Нет пользователей, просматривающих эту страницу.


×
×
  • Создать...