Перейти к публикации

Эгоистичный ген или групповой отбор?


cartesius

Рекомендованные сообщения

Групповой отбор возвращается?

Елена Клещенко

«Химия и жизнь» №5, 2008

http://elementy.ru/lib/430614

Художник Н. Кращин. Изображение: «Химия и жизнь»

Зимой 2007–2008 года на страницах англоязычных научных журналов и в Интернете разыгралась «битва титанов» — двух видных деятелей современной биологии, двух знаменитых популяризаторов науки, и в их лице — английской и американской эволюционных школ. Первый из них, Ричард Докинз, хорошо известен нашим читателям: автор концепции «эгоистичного гена», провозгласивший именно ген элементарной единицей отбора; тот, кто ввел термин «мем» для обозначения единицы информации, реплицирующейся в наших умах; страстный дарвинист и не менее страстный антиклерикал, автор книг о науке, мгновенно становящихся бестселлерами, — вот далеко не полный список его заслуг (подробнее см. на официальном сайте Докинза). Аргументы Докинза сильны, слава огромна, а его кротость и терпимость к оппонентам вошли в поговорку, так что публично возражать Докинзу на его поле рискнет не каждый.

Впрочем, Эдвард Уилсон и есть «не каждый». Хотя этот американский биолог куда менее знаменит в России — он всего-навсего основатель социобиологии, науки о биологических основах социального поведения, и лауреат двух Пулитцеровских премий: 1979 года, которую принесла ему книга «On Human Nature» («О природе человека»), и 1991 года, за книгу «The Ants» — «Муравьи». Уилсон не принадлежит к тем социологам, которые рассуждают о биологии, не зная ее основ, — он крупный специалист по муравьям и другим социальным насекомым. Именно он заявил во всеуслышание, что поведение во многом определяется генами, не только у насекомых, но и у людей, и, говоря об этом, даже использовал термин «генетический поводок». Такие выражения многих задели: а как же, дескать, свобода воли и воспитание в духе демократических (вариант: коммунистических) идеалов? Уилсона называли и расистом, и евгеником, хотя расист он не в большей степени, чем академик Е. Д. Свердлов (см. «Химию и жизнь», 2008, № 3) или тот же Докинз: его скорее можно назвать представителем научного гуманизма. Целью книги «О природе человека» было «завершить революцию, начатую Дарвином, и принести достижения биологической мысли в социальные и гуманитарные науки». Тем не менее многие этологи, в том числе знакомый нашим читателям Е. Н. Панов, относятся к идеям Уилсона критически. Однако сам Докинз отзывается об Уилсоне и его трудах с неизменным уважением, даже в пылу спора.

Так где же разошлись во мнениях автор «Эгоистичного гена» и отец социобиологии, оба дарвинисты, просветители и борцы с предрассудками? Яблоком раздора оказался групповой отбор.

Вид или ген?

В книгах Докинза «групповой отбор» — фактически ругательство. Группового отбора не бывает, а все разговоры о нем — вредное заблуждение либо умственная лень. «Такая группа, как вид или популяция в пределах вида, отдельные члены которой готовы принести себя в жертву во имя благополучия данной группы, имеет больше шансов избежать вымирания, чем соперничающая с ней группа, отдельные члены которой ставят на первое место собственные эгоистические интересы. Поэтому мир оказывается населенным главным образом группами, состоящими из самоотверженных индивидуумов. В этом суть теории «группового отбора», которую биологи, недостаточно хорошо знакомые с эволюционной теорией, долгое время считали правильной... Ортодоксальную альтернативную теорию обычно называют «индивидуальным отбором», хотя лично я предпочитаю говорить о генном отборе». В число биологов, «недостаточно хорошо знакомых с эволюционной теорией», Докинз не без сожаления включает Конрада Лоренца.

Напомним вкратце аргументы, с помощью которых Докинз доказывает, что на самом деле единица отбора — ген, а не организм и тем более не вид или популяция. Что касается вида — действительно, вряд ли животное может проявлять «заботу о благе вида в целом», гибнуть ради его процветания. Чего ради московский воробей будет заботиться, допустим, о воробьях Владивостока, если он даже не подозревает об их существовании?

Докинз подвергает сомнению и термин «индивидуальный отбор». Непохоже, чтобы главной целью эволюции было процветание сильнейших индивидов. Ведь победитель эволюционной гонки, вместо того чтобы наслаждаться плодами победы, при первой возможности приступает к размножению, затрачивая массу усилий на поиск и завоевание партнера, на «сам процесс», на заботу о потомстве (зачастую жертвуя не только благоденствием, но здоровьем и жизнью) — и в конце концов неизбежно стареет и умирает. Какое уж тут процветание.

Единственные, кто выигрывает в этой игре, — гены особей, сумевших продолжить себя в потомках. Они создают себе «машины выживания» — тела животных, в чьих клетках обитают, — примерно так же, как первые молекулы нуклеиновой кислоты построили первую протоклетку. Безжалостно программируя поведение «машин выживания», гены побуждают их заниматься самокопированием (забывая о еде и сне: получение новых копий генов важнее), искать партнеров (самых лучших, ведь гены желают оказаться в хорошей компании, когда переберутся в тела потомства), заботиться о детенышах (о новых «машинах выживания», содержащих копии тех же генов) — и не исключено, что именно гены отдают команду старым телам сходить со сцены, освобождая место. Впрочем, по Докинзу, генам скорее безразлична судьба старых тел с того момента, как подросло потомство. Если ресурсов достаточно, пусть живут, вдруг бабушка поможет выхаживать новую серию копий, а дедушка возьмет молодую жену и снова займется копированием...

Во всех своих книгах, начиная с «Эгоистичного гена» (1976, русский перевод — 1993), Докинз неустанно подчеркивает две вещи. Во-первых, выражения вроде «гены безжалостны» или «безразличны» следует понимать как метафору: гены не вынашивают никаких планов и не испытывают никаких чувств, потому что участки молекулы ДНК на это не способны в принципе — они просто участвуют в определенных химических реакциях. Во-вторых, эгоистическое поведение наших генов ни в коей мере не является примером для подражания: на то мы и цари природы, чтобы не тянуться за «генным поводком».

Среди биологов ясная, стройная и непротиворечивая теория «эгоистичного гена» быстро завоевала популярность. Ведь за этими рассуждениями стояла огромная работа многих современных эволюционистов: полевые наблюдения, результаты лабораторных экспериментов и, наконец, математические и компьютерные модели (первые из которых были выполнены на «больших счетных машинах» 60-х годов, но не перестали быть убедительными по сей день). Впрочем, все это не помешало противникам «эгоистичного гена» обвинить Докинза в безнравственности и редукционизме. Первое обвинение рассматривать не будем, а вот что там с редукционизмом?

Зеленая борода — символ альтруизма

Если группового отбора не существует, спрашивали они, то как объясняет теория генного отбора наблюдаемые факты альтруизма у животных? В чем выгода для гена, если «машина выживания» погибнет, чтобы спасти сородича? С самопожертвованием родителя во имя детей у этой теории проблем нет. Нет и альтруизма как такового, а есть кин-отбор (от kin — родственник): ген родителя спасает собственные копии в детях, не переставая быть эгоистичным. Иначе говоря, у всех животных, потомство которых не выживет без опеки, обязательно должен быть генный комплекс, обеспечивающий любовь к детенышам: для них вид довольных и благополучных потомков — награда, или, как говорят специалисты, положительное подкрепление, зато потомок несчастный — страшное испытание для нервов. Безответственные маманьки с папаньками, у которых гены родительской любви не работают как надо, не передают поврежденные копии новому поколению, так как их потомство с большой вероятностью погибает.

Кин-отбор объясняет и братскую или сестринскую заботу, обычно детенышей из предыдущего помета — о младших: если у детенышей общие и мать, и отец, то у них половина генов общие. Говорят, что, когда Джона Холдейна спросили в пабе, готов ли он умереть за родного брата, знаменитый эволюционист быстро подсчитал что-то на бумажке и потом ответил: «Только за двух братьев или не менее чем за восьмерых кузенов!» Это, конечно, шутка, но она показывает, как работает кин-отбор: акт альтруизма поощряется эволюцией, если он приводит к сохранению большего числа копий гена, чем эгоистическое поведение.

Математическое выражение этой концепции предложил Уильям Гамильтон в 1964 году. В простейшем виде Гамильтоново правило выглядит так:

rb > c,

где r — степень родства между альтруистом и объектом альтруизма, b — выгода для родича, которую даст помощь альтруиста, а c — ущерб, который он понесет из-за своей доброты (от английских слов relatedness, benefit и cost). Когда это неравенство соблюдается, акт альтруизма возможен. Например, снять кусачего паразита у соседа с затылка при избытке свободного времени очень даже можно (с — близко к нулю), но бросаться в бурную речку имеет смысл, только если тонут твои детеныши, а ты худо-бедно умеешь плавать. Если плаваешь хорошо, то можно спасти и племянника. Но если совсем не умеешь — практичнее завести новых детенышей. Разумеется, чтобы такая модель имела предсказательную силу, надо выразить в числах не только степень родства, но и ущерб с выгодой, например присвоив им баллы.

Резонный вопрос: а как животные (даже достаточно умные, чтобы отличать сородичей друг от друга) узнают, кто им родной? Ведь фамилий и паспортов у них нет! Положим, матери своих детенышей знают, а вот у отцов ситуация сложнее, да и братьям откуда знать, родные они или сводные... На это можно ответить, что именно поэтому материнская забота у птиц и млекопитающих более обычна, чем отцовская и тем более братская. А кроме того, показано, что многие животные очень неплохо отличают родных, например, по запаху. Это касается и общественных насекомых, и млекопитающих. Правда, здесь возможны ошибки, если генетически «свой» провел долгое время среди «чужих», — вплоть до самых фатальных последствий.

В конце концов, можно ориентироваться просто на внешний вид. Гамильтон предсказал существование «эффекта альтруизма к зеленой бороде» (название предложил Докинз): если, допустим, часть особей в популяции имеет зеленую бороду, не исключено, что зеленобородые особи будут охотнее помогать друг другу, чем, скажем, краснобородым. Генный эгоизм такое поведение вполне оправдывает: если и не все зеленобородые — близкие родственники, то уж гены, отвечающие за цвет и наличие бороды, у них наверняка одинаковые. Но обнаружить этот эффект в чистом виде не так-то просто: ведь надо доказать, что помогают не родственнику, а именно похожему внешне существу, притом чаще, чем непохожему, и не в обмен на ответную помощь (об этом речь дальше), а именно за сходство...

«Зеленая борода» на поверку оказалась синим подбородком. Пять лет назад «New Scientist» написал о пятнистобоких ящерицах Uta stansburiana. У самцов этих ящериц горлышко может быть окрашено в синий, оранжевый или желтый цвет. Оказалось, что самцы с синим горлышком вступают в кооперацию ради защиты территории с другими синими самцами, причем при определенных условиях этот оборонительный союз может оказаться выгодным не для обоих, а только для одного из самцов: один спаривается с самкой, а другой «стоит на стреме» и отгоняет конкурентов. Самый что ни на есть подлинный альтруизм! Авторы работ, проведенных в Калифорнийском университете (Санта-Крус) под руководством Барри Синерво, считают, что это первый неоспоримый пример «эффекта зеленой бороды» у позвоночных. Интересно, что самцы с подбородками других цветов к сотрудничеству не склонны: «оранжевые бороды» агрессивны, а «желтые» предпочитают хитростью пробраться на чужую территорию к чужой девушке. Сейчас исследователи установили, какие гены отвечают за такое поведение «синих». Ко всеобщему удивлению, оказалось, что гены, контролирующие цвет подбородка, и как минимум три других гена, детерминирующих поведение, не сцеплены, а расположены в разных участках генома.

Трудно удержаться от искушения использовать идею «альтруизма к зеленой бороде» для объяснения человеческих взаимоотношений. Ведь не раз было замечено, как сочувствуют друг другу рыжие, очкарики и те, кто читал в детстве одни и те же книги. (Подчеркнем, что речь идет не о брачной избирательности, а о дружеской симпатии.) А если чуть серьезнее — как знать, не лежит ли тот же эффект в основе расовых предрассудков нашего вида?

Клык за клык, за хвост полтора хвоста...

Так или иначе, когда детеныш тонет, у взрослой особи нет возможности ни понюхать его, ни рассмотреть. Видимо, поэтому врожденная программа многих приматов предполагает оказание помощи любому животному, похожему на детеныша их вида, — не важно, родному ли, троюродному племяннику или вообще принадлежащему к соседней стае. Иногда такая помощь может переходить и видовые границы — помните истории о дельфинах, спасающих людей, или зайчатах, усыновленных собакой? Истории очень трогательные, но, по мнению трезво мыслящих биологов, тут все же налицо ошибочное срабатывание программы. Притом все вышесказанное не отменяет того факта, что лев может сожрать детенышей любимой львицы от другого самца, чтобы скорее появились на свет его дети. И даже у людей частота убийств мужьями матери маленьких детей от другого брака во много раз превышает аналогичную статистику для родных отцов...

Однако кроме альтруизма к родственникам существует еще и реципрокный альтруизм («ты мне, я тебе»): можно рискнуть ради сородича, если он потом рискнет ради меня. А если мы учтем, что отдельно взятое животное может платить добром за добро, или оказывать услуги всем сородичам в любом случае, или нахально пользоваться чужой добротой, или в разных случаях поступать по-разному, то станет ясно, что одной формулой здесь не обойтись. Для описания подобных сложностей Дж. Мэйнард Смит предложил использовать математические модели эволюционных стратегий, опять же начисляя животному очки за помощь, полученную от другой особи, и вычитая — за труды, потраченные на помощь другим, или за то, что остался без помощи. Такие модели показывают, что произойдет с группой, состоящей из одних эгоистов, или из высоконравственных типов, всегда помогающих ближнему (эти будут жить прекрасно — до тех пор, пока среди них не появится эгоист, например в результате мутации), или из тех, кто следует принципу «как со мной, так и я», или из индивидов с различными уровнями альтруизма... Мэйнард Смит ввел термин «эволюционно стабильная стратегия» (ЭСС) — такая стратегия, которая не вытесняется другими и не приводит к гибели популяции, а способствует ее процветанию.

В популяции могут равновесно сосуществовать несколько разных стратегий. Прекрасный пример — те же пятнистобокие ящерицы, у которых драчливые «оранжевые» самцы, хитрые «желтые» и склонные к товариществу «синие», по выражению Синерво, без конца играют в «камень-ножницы-бумага»: «оранжевые» побеждают «синих», «синие» — «желтых», «желтые» — «оранжевых», в итоге численность каждой разновидности колеблется от сезона к сезону, и ни одна не побеждает окончательно.

Кстати, баллы баллами, но в реальной жизни альтруистическое поведение не всегда приносит пользу даже объекту альтруизма. Е. Н. Панов в своей книге «Бегство от одиночества» рассказал о наблюдениях израильского орнитолога Амоца Захави за говорушками. У этих птичек старшие дети, не имеющие собственной территории, могут остаться с родителями и помогать им выращивать птенцов, только вот помощь эта сопровождается «коммунальными сварами» и часто ведет к гибели яиц (см. «Химию и жизнь», 2003, № 5). Впрочем, у других видов птиц отношения в коммунах налажены хорошо, и помощь действительно повышает выживаемость потомства.

Так или иначе, по мнению сторонников генного отбора, распространение в популяции альтруизма решается на уровне генов. Вклад группового отбора в этот процесс, если есть, ничтожен, и преуспеяние групп, состоящих из альтруистов, если и наблюдается (а может наблюдаться и обратное, вспомним о говорушках) — следствие генного отбора.

Многоуровневый отбор

Статью, реабилитирующую групповой отбор, под названием «Переосмысление теоретических основ социобиологии» Эдвард Уилсон написал в соавторстве с однофамильцем Дэвидом Слоаном Уилсоном из Бирмингемского университета. Она была опубликована в журнале «Quaterly review of biology» (декабрь 2007 года, т. 82, № 4), а сокращенная версия — в «New Scientist». Ключевой вопрос статьи: не кажется ли ученому миру нелепым, что признаки, повышающие приспособленность группы по сравнению с другими группами, нам приходится объяснять действием внутригруппового отбора, хотя внутри группы альтруизм для индивида скорее вреден? И не потому ли это случилось, что говорить о межгрупповом отборе с некоторых пор стало немодно и опасно для научной репутации?

Еще Чарльз Дарвин в «Происхождении человека» писал: «Хотя высокие нравственные нормы дают мало преимущества индивиду и его потомству или вовсе не дают его по сравнению с другими людьми того же племени... развитие высоких моральных стандартов, несомненно, дает огромное преимущество одному племени над другим». Дарвин же объясняет этот удивительный факт — распространение в популяции альтруистических признаков, невыгодных «в частной жизни», — действием группового отбора: альтруистические группы получали преимущества над группами, состоящими из эгоистов, и становились более многочисленными, распространяя тем самым и ген альтруизма. Кстати, в области профессиональных интересов Э. Уилсона это умозаключение подтверждается: колониальные перепончатокрылые в видовом отношении составляют два процента от всего биоразнообразия насекомых тропического леса, но если считать по биомассе, то на общественных насекомых приходится три четверти. Одиночные виды и примитивные колонии конкуренции не выдерживают, как не могут всерьез конкурировать с человеком другие виды приматов.

Однако в 50–60-е годы взяла верх теория генного отбора: Дж. Холдейн, Дж. Мэйнард Смит, У. Гамильтон, наконец, Докинз как ученый и популяризатор и его последователи. Свою роль, безусловно, сыграли компьютерное моделирование и раскрытие молекулярной природы генов. Эволюционистам показалось, что ключи от живой природы у них в руках, и в самом деле новые подходы оказались плодотворными. Однако межгрупповой отбор хуже поддавался моделированию (просто в силу сложности: к подобной задаче было нереально подступиться, пока «машинное время» оставалось редким и дорогостоящим ресурсом). Да и в любом случае вклад его казался пренебрежимым: колебание численности групп — процесс медленный, влияние их друг на друга сложно и неоднозначно, ведь кроме пищевой и территориальной конкуренции есть еще, допустим, обмен брачными партнерами... Стоит ли принимать всерьез этот мифический групповой отбор, если распространение удачной адаптации великолепно объясняется в терминах генного отбора?

Ответ Уилсонов: да, стоит, по крайней мере, в тех случаях, когда речь идет о генах социальных взаимодействий. Ведь эти гены по определению проявляются только на уровне группы. (Напомним, что для этологов и математиков даже две особи — уже группа, а семья из пяти особей — сложная система.) Хотя единица естественного отбора — безусловно, ген (странно было бы считать иначе спустя 50 лет после Уотсона и Крика), мишенью отбора может быть и особь, и социальная группа — смотря по тому, на какой признак действует отбор. Поэтому имеет смысл говорить о многоуровневом отборе (термин Д.С. Уилсона): какие-то гены распространяются в популяции за счет отбора на уровне индивидов, а другие — за счет отбора на уровне групп. Таким образом, общее направление эволюции социальных видов определяется как сумма двух векторов — наверняка разнонаправленных, и, возможно, более чем двух, если имеются несколько уровней социализации.

Маленький шаг от частного к общему

В 60-е годы было принято считать, что убедительных доказательств существования группового отбора нет. (А те наблюдения, которые как будто бы на него указывали, интерпретировались иначе, хотя бы через кин-отбор.) Теперь такие доказательства получены. Правда, пока на микроорганизмах, но ведь на них делались многие открытия.

У бактерии Pseudomonas fluorescens есть адаптация к среде, бедной кислородом: бактериальные клетки выделяют целлюлозу, которая всплывает и образует мат у поверхности, затем прикрепляются к нему и «дышат» в свое удовольствие. В культуре клеток могут быть как добросовестные изготовители матов, так и халявщики, которые прикрепляются к чужим матам. Стратегия халявщика явно выгодна: клетка может не тратить энергию на синтез спасательных средств, а спокойно питаться и делиться. Однако их количество в культуре никогда не возрастает чрезмерно. А причина проста: маты, перегруженные клетками-тунеядцами, тонут.

Между прочим, Докинз в комментариях к очередному изданию «Эгоистичного гена» писал: «Возможно, существует некий отбор более высокого уровня, «межЭСО-отбор, благоприятствующий реципрокному альтруизму. На этой основе можно разработать аргументацию в пользу своего рода группового отбора, которая, в отличие от большинства теорий группового отбора, могла бы оказаться приемлемой». Он же, однако, чрезвычайно резко отреагировал на обмолвку в статье Уилсонов, что, мол, Докинз признал свои ошибки в отношении группового отбора. Он написал Уилсонам открытое письмо, которое опубликовал на своем сайте и в «Нью сайентисте», и потребовал извинений: «Я, как и следует ученому, всегда радуюсь, когда что-то заставляет меня переменить мнение, но это — не тот случай».

Возможно, читатель уже запутался: что они не поделили? Уилсон и Уилсон признают роль генов и кин-отбора (и не забывают упоминать, что колыбелью почти любого объединения животных была группа ближайших родственников), Докинз не возражает против группового отб... то есть, просим прощения, отбора более высокого уровня. Так из-за чего спор, кроме терминологии? Из-за движущей силы процесса.

Эдвард Уилсон вводит понятие major transition — переведем это как «качественный скачок», ведь слово «транзиция» уже занято генетиками. Все группы животных, давшие начало подлинным социальным объединениям, в какой-то момент переживают важное изменение: конкуренция между особями ослабевает, уступая место альтруистическим тенденциям, и с этого момента начинает действовать межгрупповой отбор. Именно таким образом одиночно живущие перепончатокрылые, осы и муравьи переходят к общественной жизни. Известны «промежуточные звенья» этого процесса, например пчела с Формозы Braunsapis sauteriella. У этого вида пчел матка откладывает яички в полых стеблях растений — примитивный аналог улья, зато о личинках уже заботятся рабочие пчелы, «отказавшиеся» от размножения. «Один маленький шаг пчелы, большой шаг всех перепончатокрылых», — комментирует Э.Уилсон.

И коль скоро этот шаг сделан, по мнению Уилсона, для социальных животных в формулу Гамильтона следует внести уточнение:

rb + be > с,

где be — благо для группы в целом — может во много раз превышать первый член неравенства, «разрешая» акты альтруизма, ранее невозможные.

Переход к альтруистическому поведению может быть обусловлен фенотипически (только питание определяет, станет ли самка-личинка рабочей пчелой или королевой), но может происходить и на уровне генов. Известен вид муравьев, завезенный в США из Южной Америки, который буквально на глазах у ученых перешел от «семейного» образа жизни с одной-двумя королевами к жизни в колониях, с большим количеством неродственных королев, и при этом муравьи перестали оборонять территорию от врагов. Причиной оказалась мутация в одном гене, отвечающем за распознавание запахов.

Примечательно, что «качественный скачок» по Уилсону должен был иметь место и в начале истории жизни на Земле (а именно при появлении многоклеточных), и в ее конце — при формировании человека разумного как вида.

Первые многоклеточные и первые люди

Очевидно, что клетки, объединяясь в колонию, должны перейти от конкуренции к кооперации: конкуренция между клетками одного организма, «эгоистическое» размножение отдельных клеток в ущерб целому ни к чему хорошему не ведет. Но это не означает, что «качественный скачок», приведший к многоклеточности, обязательно сопровождается истреблением всех эгоистов в колонии.

Новозеландский микробиолог Пол Рейни, исследовавший Pseudomonas fluorescens, утверждает, что прообраз первого многоклеточного можно увидеть именно в бактериальном мате, который населен тружениками, синтезирующими целлюлозу для нужд колонии, и бездельниками, занятыми только размножением (Paul В. Rainey, «Nature», 2007, т. 446, с. 616). Ведь если подумать, размножение в природе — отнюдь не безделье, а самое главное дело. И клетки, не занятые строительством мата (а значит, прикрепленные к нему менее прочно) и сберегшие все силы для деления, могли бы взять на себя роль половых клеток — производить клетки, которые не останутся на мате, а уплывут, чтобы дать начало новым колониям. А строители мата будут играть роль соматических клеток, обеспечивающих рост «тела» колонии и процветание половых клеток. Но при этом, конечно, разница между «соматическими» и «половыми» клетками должна стать ненаследуемой: генетически они должны быть одинаковы, а различия в «поведении» будут относиться к сфере модификационной изменчивости. (Допустим, клетка, оказавшаяся в одиночном плавании, будет запрограммирована таким образом, чтобы при делении одна из ее половин непременно занялась строительством мата, как и все ее потомки, а новая половая клетка появлялась на свет не чаще чем раз в шестнадцать делений. Пока «эгоистов» мало, они полезны для колонии, в них, можно сказать, ее будущее — вреден только их переизбыток.) На этом этапе групповой отбор опять сменится индивидуальным, потому что группа превратится в организм.

В социальных группах приматов положение иное, но в чем-то сходное. Палеоантропологи утверждают, что ситуация, описанная Джеком Лондоном в повести «До Адама», когда один негодяй терроризировал все свое племя, вряд ли могла иметь место. На самом деле в первобытных племенах существовал эгалитаризм — принудительно установленное равенство и ограничение произвола отдельных самых приспособленных внутри группы. (Тут уместно вспомнить, что любая сложная система вырабатывает механизмы, контролирующие поведение членов группы. Возьмем хотя бы иммунную систему и апоптоз, которые истребляют клетки, ненужные или вредные для организма, или отношение рабочих пчел к сестрам, увиливающим от работы.)

Между прочим, хотя члены группы «в среднем» всегда будут генетически более близкими между собой, чем с представителями других групп, очень маловероятно, чтобы все члены группы были близкими родственниками. А если бы и были, вряд ли это пошло бы им на пользу: браки между родственниками ведут к вырождению. Скорее всего, даже в маленьком человеческом роде-племени вместе шли на охоту не только родные братья, но и сводные, и двоюродные, и четвероюродные, и вовсе не родственники, и это же касается женщин, смотревших за очагом и детьми. Однако для того, чтобы выжить, приходилось придерживаться правила: каждый член племени вправе рассчитывать на помощь каждого, вне зависимости от коэффициента родства и от того, кто сильнее. Правда, человека из соседнего племени при определенных условиях могли считать не просто врагом, а вообще нелюдем и поступать с ним соответственно...

На это можно возразить, что законы племени или моральные нормы — ни в коей мере не генетическое приобретение, а нечто из области культуры. Недаром в сказках всех народов мира гораздо чаще говорится о том, что надо делиться едой и не предавать товарищей, чем о том, что нехорошо убивать своих детей или вступать в брак с родной сестрой (хотя и про это тоже есть сказки). Если бы неродственный альтруизм был заложен в нас генетически, не было бы нужды в наставлениях! Но на самом деле одно не исключает другое: предрасположенность к альтруизму не означает жесткого детерминирования.

Кстати, некоторые экспериментальные данные указывают на то, что «гены альтруизма» у приматов действительно существуют. У человека врожденные компоненты поведения обычно выявляют с помощью экспериментов на близнецах — так вот, при решении задач, где можно было делиться или не делиться заработанными очками с незнакомым напарником, отношение к напарнику было гораздо более сходным у близнецов, чем у неидентичных братьев и сестер (так что на влияние среды это сходство не спишешь). Значит, генетический компонент учитывать все-таки надо.

Только мы и мармозетки?

Вот как выглядит та самая мармозетка, она же игрунка, способная на бескорыстные поступки. Изображение: «Химия и жизнь»

Если кому-то это доказательство покажется недостаточным — недавно были получены интересные экспериментальные данные об альтруизме у мармозеток Callitrix jacchus («Proceedings of the National Academy of Science of the USA», 2007, т. 104, № 50). Эти обезьянки не принадлежат к высшим приматам, не отличаются высоким интеллектом и вряд ли рассказывают своим детенышам сказки о жадных и добрых братьях. Конечно, у них наверняка существует обучение определенным формам поведения, но в такой ситуации, которую придумали для них экспериментаторы, мармозетки до того не бывали. Две обезьянки сидели в смежных клетках, друг другу ничего передавать не могли, но одна из них могла подтягивать к клеткам тележку, пища из которой всегда доставалась второй. И мармозетки соглашались это делать. Не обязательно ради родственников — в соседней клетке могла сидеть и совершенно не родная обезьяна. Не потому, что надеялись когда-нибудь сами ухватить добычу — специальные меры позволяли думать, что мармозетки до конца осознали все коварство ученых. Не от скуки — если в соседней клетке никого не было, тележка интересовала их гораздо меньше. И даже не в надежде на ответную услугу и не потому, что сосед просил их об этом! Просто так...

Статистическая обработка экспериментальных данных подтвердила: мармозеткам присуще странное стремление делать добро ближнему, несмотря на то что у них нет выдающихся умственных способностей и они едва ли строят в своем сознании внутреннюю модель сознания другого. (До сих пор считалось, что именно это позволяет людям быть подлинно альтруистичными существами.) У других видов приматов (пока?) ничего подобного не обнаружено, мы с мармозетками уникальны в своем альтруизме. Как предполагают авторы исследования, это может быть связано с тем, что у мармозеток, как и у людей, принято коллективно заботиться о детях, не разбирая кто чей: это свойство тоже достаточно редкое. Складывается впечатление, что, говоря об альтруизме, сбрасывать со счетов гены и отбор все-таки рано.

Конечно, когда наши предки ступили на путь социализации, законы и моральные нормы должны были появиться, чтобы поддерживать полезную адаптацию. Однако, по мнению Э. Уилсона и Д. Уилсона, первичной была все-таки предрасположенность к сотрудничеству вместо конкуренции, закрепленная межгрупповым отбором. И для того, чтобы обслуживать новую для приматов способность к кооперации, возникли все прочие адаптации, служащие общению между людьми. А это и наш уникальный мозг, и речевые способности, и человеческий глаз, в котором видны радужка и белок (именно он придает нашему взгляду особую выразительность, у шимпанзе глаза совсем другие), и умение указывать пальцем и смеяться в компании...

Получается, что влияние группового отбора на генетику отнюдь не пренебрежимо мало. И пускай «качественные скачки», преобразующие индивидов в группу, происходят редко, не считаться с ними нельзя. «Себялюбие побеждает альтруизм внутри группы. Альтруистические группы побеждают группы себялюбцев» — так заканчивают свою статью Э. Уилсон и Д. Уилсон.

Кто же все-таки прав? Пока, наверное, рано делать выводы. Читая отповедь Докинза Уилсонам на сайте журнала «New Scientist», комментаторы сравнивают происходящее с боксерским поединком: один опасается, что нокаутированной в этом поединке окажется наука, другой уверяет, что битвы идей науке всегда на пользу, «и пусть победит лучший мем»... Помнил ли шутник, что, согласно тому же Докинзу, «лучший», то есть наиболее живучий, мем — не всегда самый истинный?

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • Ответы 7
  • Создано
  • Последний ответ

Всё очень просто..........Нет никакого противоречия в природе между эгоистичным и групповым отбором...........Дело всё в том, что эгоизм условно взятой единицы эволюционно вырастает до группового эгоизма совокупно взятых единиц данного вида, что делает этот самый вид только сильнее....................Вот и всё.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 3 года спустя...
  • 2 месяца спустя...

Your Baby's Leftover DNA Is Making You Stronger

Microchimerism, a phenomenon in which women harbor residual fetal cells from their children long after they've given birth, may come with significant health advantages.

http://www.theatlantic.com/health/archive/2014/10/your-babys-leftover-dna-is-making-you-stronger/381140/

VANESSA HUA  OCT 20, 2014   HEALTH

In pregnancy, women are shape-shifters, their bellies waxing like the moon. After delivery, they hold another kind of magic: microchimerism, a condition in which women harbor cells that originated in their children even decades after birth.

The name, born from Greek myth, refers to the chimera, a fire-breathing lioness with the head of a goat rising up from her body and the tail of a serpent. In ancient mythology, the chimera was an omen of storms and natural disasters. Just what microchimerism foretells still isn’t clear, but a recent study in the International Journal of Epidemiology suggests that these cells may substantially improve the health of the women who house them.

In research published earlier this year, epidemiologists analyzed the data from a previous longitudinal study of 272 elderly Danish women. Out of that group, 70 percent had Y sex chromosomes in their blood, a sign of the presence of male cells.

Although cardiovascular disease was slightly elevated among women with male microchimerism, their overall mortality rate was a whopping 60 percent lower, primarily because of a lower incidence of cancer. Eight-five percent of these women made it to age 80, compared to 67 percent of women without the presence of these cells.

Scientists don’t know for certain what biological mechanisms cause these findings, but past research suggests microchimerism may boost immune surveillance—that is, the body’s ability to recognize and destroy pathogens and cells that might become cancerous—and also play a role in the repair of damaged tissue, helping form new blood vessels to heal wounds. Microchimerism is also associated with a lower risk of Alzheimer’s disease and breast cancer.

These fetal cells migrate all over a mother’s body, becoming part of the heart, the brain, and blood—and fascinating scientist and artists alike. Writer Sarah Gerkensmeyer, mother of two sons, says she likes to think that they never completely left her, and that microchimerism from her younger son Charlie, born in 2011, helped give rise to her short story collection.

"If you have kids, you live longer, but we don’t know why. Women live longer than men, but we don’t know why. This phenomenon may be it."

“When I was pregnant with him, those weird stories were in me, washing around and fusing together right alongside my developing son,” she wrote last year. “It’s a nice, strange thought, isn’t it? That he gave me those stories to tell.”

Some journalists have asked if the presence of male cells can cause women to think differently, said Mads Kamper-Jørgensen, an associate professor of public health at the University of Copenhagen and the lead author of the International Journal of Epidemiology study.

The answer: No. He also noted that the health benefits of microchimerism are the same whether the cells are male or female. “Sons aren’t any better than daughters.”

The reason why much of the research has focused on microchimerism stemming from males, he explained, is because of the ease in measurement. In blood samples, male Y chromosomes stand out among a woman’s XX. By comparison, finding a daughter’s genetically distinct cells in a mother is expensive and difficult because the chromosomes are all XX. Detecting microchimerism in men is also a challenge, because the female X chromosomes are hard to differentiate from the male XY. (Microchimerism is probably more frequent in women, because pregnancy is a natural avenue for transferring cells, but individuals may also pick up genetically distinct DNA after an organ transplant or transfusions, or in utero if they had a twin.)

A 2004 study found the presence of male genes in 21 percent of women overall—even among those who had only given birth to daughters, had a miscarriage, underwent an abortion, or had never been pregnant. Researchers speculate the unknown DNA could have come from a miscarriage these women never recognized, or from an older brother who transferred cells to their mother, who in turn passed the genes onto subsequent children. Or—here’s where the science starts to feel like sci-fi—women could have picked it up through sexual intercourse, traces of past lovers never lost.

Though the idea is intriguing, it’s also “sort of impossible” to study, Kamper-Jørgensen said, because of the intimate details participants would have to agree to share, and the testing that would have to begin even before women have sexual intercourse and after each new partner.

Kamper-Jørgensen’s current research focuses on preeclampsia, a condition involving elevated blood pressure in pregnancy that causes a higher exchange of cells between fetus and mother, and its association with breast cancer. He’s also investigating the association between microchimersim and allergies in women; those with more children tend to have fewer allergies compared to those who don’t. In another study, he plans to examine microchimerism and its association with rates of brain, cervical, and lung cancer.

“There’s so much [epidemiological] observation out there,” Kamper-Jørgensen said. “Having kids protects you from breast cancer, but we don’t really know why. If you have kids, you live longer, but we don’t really know why. Women live longer than men, but we don’t know why. This phenomenon, this may be it.”

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Всё очень просто..........Нет никакого противоречия в природе между эгоистичным и групповым отбором...........Дело всё в том, что эгоизм условно взятой единицы эволюционно вырастает до группового эгоизма совокупно взятых единиц данного вида, что делает этот самый вид только сильнее....................Вот и всё.

Верно. Сами спорящие говорят об этом как о разных уровнях отбора.

Кстати, материал который я давал в американской папке, как раз подтверждал существование "группового отбора".

Т.е. социум пошел по пути деградации индивидуума(деградации генов) в целях лучшего выживания группы (социума).

Вот ссылка на этот материал http://analysisclub.ru/index.php?page=social&art=2497

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Верно. Сами спорящие говорят об этом как о разных уровнях отбора.

Кстати, материал который я давал в американской папке, как раз подтверждал существование "группового отбора".

Т.е. социум пошел по пути деградации индивидуума(деградации генов) в целях лучшего выживания группы (социума).

Вот ссылка на этот материал http://analysisclub.ru/index.php?page=social&art=2497

На мой взгляд, социум сам по себе никуда не идёт, ...... он ведом и зависим посредством воздействия на стандартную природу каждого его члена....... Воздействующие, находятся физически в самом социуме, но ментально однозначно над ним.

Такая позиция (над), обусловленна другим уровнем восприятия действительности нежели у подавляющего большинства людей, и она позволяет ведущим формировать стимулы и смыслы для избранных ими масс, образовывая тем самым сильнейшие очаги коллективного эгоизма........ причём в разных проявлениях человеческой деятетельности, а именно:  конфессиональной, национальной, государственной, финансовой и т.д.

А что касается генов, то они комбинируемы, а потому и вторичны относительно творящих их мозаику))

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 2 месяца спустя...

Для чего нужны умные?

Этот текст про муравьев. Про то, как они организуют свое сообщество, как выбирают профессию, как проявляют гениальность, смекалку, героизм. А еще это текст о людях. Потому что всегда, когда мы говорим о животных, даже о самых маленьких, то имеем в виду самих себя.

Мозг у обычного лесного муравья в десятки тысяч раз меньше, чем мой. А умеет это существо очень многое. На этот счет есть прекрасная цитата: «Муравьи так сильно похожи на нас, людей, что даже как-то неловко. Они выращивают грибы, разводят тлей в качестве дойных коров, отправляют на войну армии солдат, распыляют химикаты, чтобы напугать и сбить с толку противника, берут в плен невольников, эксплуатируют детский труд и беспрерывно обмениваются информацией. Короче, делают всё — разве что телевизор не смотрят» (Льюис Томас).

Профориентация в муравейнике

Новосибирский биолог Жанна Резникова — один из самых известных у нас в стране специалистов по поведению муравьев и прочих животных. Да не только в России — ее книга Animal Intelligence: From Individual to Social Cognition вышла в издательстве Кембриджского университета.

Во время одного из ее недавних экспериментов произошла история, которую можно рассматривать как притчу о роли интеллектуалов в любом обществе, будь то человеческое или муравьиное.

— Всё началось с того, что сотрудник моей лаборатории Иван Яковлев готовил диссертацию, смысл которой можно свести к формулировке: «Муравей выбирает профессию или профессия — муравья?» Получается, что скорее профессия выбирает, — объясняет мне Жанна Резникова. — Почти как у людей. Есть набор качеств: агрессивность, интеллект, предприимчивость, скорость реакций, умение взаимодействовать с окружающими. В зависимости от них муравей получает свою профессию. Например, есть специальность — охранник. Её получают те особи, которые рано проявляют агрессивность. Интеллект у них, конечно, тоже есть, но не такой развитый: солдатам не так важно рассуждать — они должны без лишних колебаний бросаться защищать общие ресурсы.

Другая профессия — сборщики пади. В каком-то смысле у муравьев есть свои домашние животные. Тли питаются соком растений и выделяют капли сладковатой жидкости, которую называют падью. Между муравьями и тлями налажено взаимовыгодное сотрудничество. Муравьи собирают падь — для них это вкусная и питательная пища, основной источник углеводов. А в качестве ответной услуги — защищают своих зеленых коров от хищников.

Среди сборщиков пади тоже есть разделение труда. Можно, конечно, в одиночку получить заветную каплю сладкой жидкости и самостоятельно потащить ее в муравейник. Но это нерационально с точки зрения логистики. Поэтому есть муравьи, которые работают пастухами (или правильнее их назвать доильщиками?): они щекочут тлей, обеспечивая высокие удои. А полученную продукцию транспортируют другие. В общем, есть о чём задуматься специалистам по управлению кадрами.

Чтобы отслеживать действия каждого муравья, учёные аккуратно метят их краской.
Чтобы отслеживать действия каждого муравья, учёные аккуратно метят их краской.

Вот несколько выводов из диссертации Ивана Яковлева:

«Представители разных функциональных групп в семье муравьев существенно различаются по соотношению в их поведенческом репертуаре реакций избегания опасности, проявлений агрессивного и исследовательского поведения, а также по способности накапливать опыт столкновения с “врагами”. Муравьи с низким уровнем агрессии, способные избегать опасности, становятся сборщиками пади. Агрессивные особи, не избегающие врагов, специализируются как охотники и охранники. <…>

Окончательное формирование поведения у рыжих лесных муравьев, возможно, осуществляется на основе не только физиологического созревания и накопления индивидуального опыта, но и путем социального обучения».

Примерно то же происходит у людей-подростков. Есть те, кто меньше размышляет и больше норовит работать кулаками, — эдакие бесшабашные пацаны. После школы они отправляются в армию, идут служить в полицию или теми же самыми охранниками. Есть те, кто поосторожнее, действуют с оглядкой, больше думают о выгоде и способны ее рассчитать. Они превращаются в бизнесменов и менеджеров, стремятся больше заработать, обеспечить свою семью достатком и комфортом.

Чучело синицы помогает понять характер

Для старшеклассников разработаны специальные тесты. Одни проверяют интеллект, другие профессиональные личные склонности типа «человек — человек», «человек — техника», «человек — знаковая система», «человек — художественный образ» и «человек — природа». Далеко не всегда эти тесты оказываются полезными при выборе профессии (в нашем образовании с этим вообще беда), но по крайней мере у человека-подростка можно напрямую спросить: «Кем ты хочешь стать?» И иногда даже получить ответ. Муравьи-подростки менее разговорчивы.

Чтобы выявить личные склонности муравьев, в лаборатории разработали целую батарею тестов. Жанна Резникова вообще знаменита на весь мир своими уникальными исследовательскими методиками).

Мёртвая хватка. Встреча с жужелицей даёт понять, кто готов идти до конца.
Мёртвая хватка. Встреча с жужелицей даёт понять, кто готов идти до конца.

Например, чтобы проверить агрессивность, муравья-испытуемого сажали на специальную арену, а потом туда же помещали жужелицу — главного врага в естественной среде. И следили за характером и продолжительностью реакций.

— У муравья мертвая хватка, как у бульдога. Его могут надвое разорвать, но челюсти он, если вцепился в противника, не разожмет. Такое поведение встречается именно у тех особей, которые выполняют функцию охранника, — рассказывает Резникова. — Муравьи-охотники близки к охранникам, у них тоже высокая агрессивность. Но у охотников больше проявляется еще и исследовательская активность, они чаще вступают в социальные контакты. И главное, агрессия имеет границы, она обычно не доходит до мертвой хватки, а значит, охотники не так склонны к риску.

Муляж синицы помогает понять, кто из муравьёв настоящий воин, а кто мирный пастух.
Муляж синицы помогает понять, кто из муравьёв настоящий воин, а кто мирный пастух.

Для проверки способности избегать опасности использовался следующий эксперимент. Муравьев помещали на небольшую арену, в которой находилась веточка с тлями. Через какое-то время сборщики пади приступали к своей работе под охраной воинов, а воины их охраняли. После этого ученые имитировали атаку синицы. Использовалось несколько вариантов стимула: чучело птицы, белый конус, черный конус, конус с глазами-бусинами. Оказалось, что чем ближе стимул к действительности, тем с большей вероятностью он вызовет реакцию муравьев. Особенно важный признак — наличие глаз. На угрозу сразу реагировали охранники, а сборщики пади, как и положено мирным жителям, полагались на своих защитников.

Когда обучает коллектив

Один из самых главных вопросов психологии: в какой степени личные качества человека определяются генами, а в какой формируются под влиянием семьи, школы, общества? Животных он тоже касается.

В свое время Резникова и ее коллеги выдвинули гипотезу распределенного социального обучения. Ученые пытались понять, как сложный навык становится достоянием общества. Была найдена удачная природная модель: охота муравьев на ногохвосток (коллембол). Это мелкое членистоногое прыгучее и поймать его не так-то просто.

Для эксперимента использовали «наивных» муравьев, то есть тех, кто родился и вырос в лаборатории и не мог перенять технологию охоты у старших товарищей. Сначала подавляющее большинство никакого интереса к ногохвосткам не проявляло, как будто они и не еда. Но когда на экспериментальную площадку поместили побольше муравьев и побольше ногохвосток, нашлись отдельные продвинутые муравьи, которые начали охоту.

— В этом эксперимент, который проводила моя коллега София Пантелеева, в одной из семей в сто двадцать три особи обнаружилось семь муравьев, которые при встрече с ногохвосткой показали себя образцово-показательными охотниками: выследили, наскочили, ужалили. И мы предложили гипотезу: чтобы какая-то сложная поведенческая форма распространилась, нужно совсем немного особей — носителей целостного стереотипа. Допустим, несколько муравьев умеют охотиться на ногохвостку, и если вокруг много этой добычи, они обучат данной технологии всех остальных.

Когда обучает коллектив

Было бы соблазнительно объяснить это так: мол, и у муравьев, и у людей есть особо продвинутые особи, которые первыми осваивают какую-то новую практику (охотятся на ногохвосток, пользуются интернетом, оплачивают ЖКХ через мобильный телефон). Остальные на них смотрят, видят, что это выгодно, и начинают копировать поведенческую модель. То есть, получается, что у муравьев есть культура. Но исследователи нашли объяснение, более близкое к природе. 

— Тут важно еще одно условие: остальные члены сообщества должны все-таки обладать неполными генетическими программами, запускающими эти стереотипы поведения. Наличие таких «спящих» фрагментов создает предрасположенность к определенной последовательности действий. То есть продвинутые особи не обучают остальных с нуля, а просто облегчают пробуждение существующих программ.

Чтобы объяснить полученный эффект, у выдвинули «гипотезу распределенного социального обучения».

— Речь идет о полных поведенческих программах и их фрагментах, распределенных между членами популяции, — поясняет Резникова. — Это пример разумной экономии: животным вовсе не обязательно изначально владеть сложными навыками на все случаи жизни — достаточно обладать отдельными «заготовками» и способностью к социальному обучению.

Интеллект разведчика

С профессиональными качествами охранников, охотников и сборщиков пади новосибирские биологи разобрались. Неизученной оставалась еще одна категория муравьев — разведчики. К исследованию их личных качеств подключилась биолог Наталья Ацаркина из Института физико-химической биологии им. А.Н. Белозерского при МГУ.

Совсем недавно в «Евразиатском энтомологическом журнале» вышла ее с Жанной Резниковой и Иваном Яковлевым статья, посвященная индивидуальным поведенческим качествам муравьев-разведчиков.

Главное качество для муравья, который ищет новые источники пищи, — это ум. Недаром же английское слово Intelligence означает и разведку, и интеллект. Животные должны хорошо ориентироваться, помнить дорогу, уметь передавать информацию другим муравьям, которые потом пойдут эту пищу собирать. Это интеллектуальная элита муравьиного сообщества.

«Изоляция разведчиков в невольном лабораторном эксперименте чуть было не привела к гибели всей семьи. Мы этого не хотели».

— Конечно, это всё с нашей точки зрения, — улыбается Резникова. — Неизвестно, есть ли в муравьином сообществе понятие элиты, престижности или чего-то еще. Может, вообще другие муравьи считают разведчиков своими рабами.

Кстати, и в человеческой цивилизации самые интеллектуальные особи далеко не всегда оказываются самыми уважаемыми, и уж точно не самыми высокооплачиваемыми. Но пока хватит параллелей. Вернемся к методике.

Для оценки способностей муравьев-разведчиков использовалось так называемое бинарное дерево, разработанное в свое время Жанной Резниковой и специалистом по теории информации Борисом Рябко. Это такой лабиринт, в котором муравью нужно идти по ветвящимся дорожкам-веточкам, чтобы добраться до ватки, смоченной сиропом. После этого он должен вернуться и сообщить муравьям-фуражирам, где находится пища. Допустим, для нахождения цели надо повернуть налево, направо, направо, налево и еще раз направо. Эту последовательность поворотов муравей-разведчик должен запомнить и передать муравьям-фуражирам (а чтобы они не использовали пахучий след, лабиринт каждый раз заменяется новым).

Бинарное дерево — одна из самых интересных методик, разработанных в лаборатории Жанны Резниковой.
Бинарное дерево — одна из самых интересных методик, разработанных в лаборатории Жанны Резниковой.

Эксперименты с муравьями-разведчиками Резникова и Рябко проводили много лет, их итоговая статья опубликована в 2011 году в журнале Behaviour. Некоторые выводы можно считать сенсационными.

Во-первых, муравьи умеют считать как минимум в пределах трех десятков. Во-вторых, они используют некую систему исчисления, напоминающую наши римские цифры. В-третьих, они умеют складывать и вычитать. В-четвертых, они архивируют информацию. И это всё с мозгом в треть миллиграмма!

Ученые фиксировали время, которое уходит на передачу информации о нужной веточке. В базовом варианте всё было примерно так, как в примитивных человеческих языках («палец, палец, палец...ракушка, ракушка, ракушка..») — чем дальше нужная веточка от входа, тем больше времени уходит на сообщение о ней.

Но при изменении схемы опыта, когда на «специальную» ветку (скажем, десятую) кормушку помещали намного чаще, чем на любую другую, то оказалось, что на передачу числа «одиннадцать» времени уходит столько же, сколько на обозначение «десять» плюс еще небольшой отрезок времени. И примерно столько же на число «девять». Это примерно тоже самое, как запись чисел X, XI и IX.

— Мы можем относительно уверенно говорить, что муравьи умеют складывать и вычитать, правда, в довольно скромных пределах, — считает Резникова.

В общем, муравьи-разведчики — существа близкие к гениальности. Процитируем статью Ацаркиной, Яковлева и Резниковой:

«Выяснилось, что разведчики являются однородной группой с высоким уровнем исследовательской активности и способностью часто переключаться на разные виды деятельности. Специфика исследовательской активности указывает на сходство разведчиков со сборщиками пади. <…>

После путешестия по бинарному дереву разведчики сообщают фуражирам, где именно находится еда.
После путешестия по бинарному дереву разведчики сообщают фуражирам, где именно находится еда.

По уровню агрессивности, проявляемому в тестах “встреча с врагом”, разведчики и привлеченные ими фуражиры занимают промежуточное положение между мирными сборщиками пади и агрессивными охотниками и охранниками. Примечательными чертами разведчиков являются преобладание исследовательских реакций по отношению к врагу, полное отсутствие проявления реакции “мертвой хватки”, смертельно опасной для муравьев и характерной для охранников, а также относительно высокая частота реакции избегания врага, отсутствующей в репертуаре охранников и охотников. По предварительным данным, полученным в тестах “поиск выхода из лабиринта”, можно полагать, что разведчики запоминают путь лучше и сохраняют память о нем дольше, чем мобилизуемые ими фуражиры».

«Философский пароход» на лабораторном столе

Иногда незаконченные исследования оказываются куда более яркими, чем те, что были полностью завершены, проверены и запротоколированы. Классический пример — Стэнфордский тюремный эксперимент, который так и не был доведен до конца, но попал во все учебники.

Не исключено, что подобная судьба ждет и Жанну Резникову с ее муравьями. Один из важнейших результатов ее эксперимента не попал в академическую публикацию из-за недостаточности выборки. Но он вполне может обсуждаться на страницах научно-популярного журнала как метафора человеческого общества.

Итак, разведчиков отселили из лабораторного гнезда на отдельную арену. Жанна Резникова сравнивает это с отплытием «философского парохода». Напомним, в 1922 году по приказу Ленина из России были высланы ведущие философы и ученые: Николай Бердяев, Сергей Булгаков, Семён Франк и многие другие. Хорошо, что не посадили и не расстреляли, но всё равно — страна лишилась достойных умов.

«Муравьи-разведчики, способные улавливать закономерности и использовать их для оптимизации сообщений, составляют всего 0,2–0,3% населения муравейника. Это интеллектуальная элита».

Вот и в лаборатории интеллектуальная элита муравьев покинула родину и стала объектом исследований, которые устраивает интеллектуальная элита людей. Один эксперимент, второй, третий…

— Мы так увлеклись экспериментом, что не обращали особого внимания на базовое гнездо, откуда взяли разведчиков. Конечно, мы их кормили, поддерживали влажность, но тщательно не следили, — признается Резникова.

И вдруг выяснилось, что, оставшись без интеллектуалов, муравьи забаррикадировались в своем гнезде и отказываются принимать пищу. Сначала некоторые еще выходили за едой и подкармливали остальных (в каком-то смысле у муравьев коллективный желудок). Но потом наступил тотальный бойкот. Насекомые начали вымирать. Прежде чем ученые спохватились и досрочно прекратили эксперимент, погибла чуть ли не половина муравейника. При этом в контрольном гнезде, откуда не забирали интеллектуалов, всё было нормально.

— Знаете, что забавно, — размышляет Резникова, — относительная численность муравьев-разведчиков сравнима с долей выпускников Новосибирского государственного университета, если рассматривать Новосибирск как муравейник…

У меня вырвалось:

— …И можно сказать, что история с муравьями — это притча о роли интеллектуалов в обществе. Если их изолировать, общество ждет беда. Так ведь?..

Но тут начинается чистая публицистика: роль интеллигенции в обществе, ученые-диссиденты советской эпохи, интеллект и власть, утечка мозгов из страны, проблема популяризация науки, внедрение инновационных технологий… Но это уже истории только про людей, а не про муравьев. Поэтому мы предлагаем подумать о них самостоятельно.

Опубликовано в журнале «Кот Шрёдингера» №3 (05) за март 2015 г.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 1 месяц спустя...

Сингапур в конце XX века стал единственной страной мира, которая провозгласила на уровне государственной политики евгеническую задачу: улучшить наследственные задатки нации. Причем современный Сингапур использует как методы негативной евгеники, предлагая, например, стерилизацию одному из супругов по решению семьи в обмен на денежную компенсацию, если семья имеет низкий достаток и нескольких детей, так и меры позитивной евгеники, когда страна пытается преодолеть общемировую демографическую тенденцию, согласно которой высокоинтеллектуальные люди, как правило, вступают в брак в более взрослом возрасте, а женщины с высокими баллами IQ, как правило, имеют небольшое количество детей. Сингапур, пытаясь работать в отдельно взятой стране против такой мировой тенденции, подбирает по особым анкетам интеллектуальных мужчин и женщин, не вступивших до сих пор в брак, и отправляет их за счет государства в так называемые любовные круизы, обещая детям, родившимся в результате этих поездок, места в элитарных школах, а их матерям всяческую поддержку.

 

https://postnauka.ru/video/65826

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Архивировано

Эта тема находится в архиве и закрыта для дальнейших сообщений.


  • Наш выбор

    • Ани - город 1001 церкви
      Самая красивая, самая роскошная, самая богатая… Такими словами можно характеризовать жемчужину Востока - город АНИ, который долгие годы приковывал к себе внимание, благодаря исключительной красоте и величию. Даже сейчас, когда от города остались только руины, он продолжает вызывать восхищение.
      Город Ани расположен на высоком берегу одного из притоков реки Ахурян.
       

       
       
      • 4 ответа
    • В БЕРЛИНЕ БОЛЬШЕ НЕТ АЗЕРБАЙДЖАНА
      Конец азербайджанской истории в Университете им. Гумбольдта: Совет студентов резко раскритиковал кафедру, финансируемую режимом. Кафедра, финансируемая со стороны, будет ликвидирована.
      • 1 ответ
    • Фильм: "Арцах непокорённый. Дадиванк"  Автор фильма, Виктор Коноплёв
      Фильм: "Арцах непокорённый. Дадиванк"
      Автор фильма Виктор Коноплёв.
        • Like
      • 0 ответов
    • В Риме изберут Патриарха Армянской Католической церкви
      В сентябре в Риме пройдет епископальное собрание, в рамках которого планируется избрание Патриарха Армянской Католической церкви.
       
      Об этом сообщает VaticanNews.
       
      Ранее, 22 июня, попытка избрать патриарха провалилась, поскольку ни один из кандидатов не смог набрать две трети голосов, а это одно из требований, избирательного синодального устава восточных церквей.

       
      Отмечается, что новый патриарх заменит Григора Петроса, который скончался в мае 2021 года. С этой целью в Рим приглашены епископы Армянской Католической церкви, служащие в епархиях различных городов мира.
       
      Епископы соберутся в Лионской духовной семинарии в Риме. Выборы начнутся под руководством кардинала Леонардо Сантри 22 сентября.
       
      • 0 ответов
    • History of Modern Iran
      Решил познакомить вас, с интересными материалами специалиста по истории Ирана.
      Уверен, найдете очень много интересного.
       
      Edward Abrahamian, "History of Modern Iran". 
      "В XIX веке европейцы часто описывали Каджарских шахов как типичных "восточных деспотов". Однако на самом деле их деспотизм существовал лишь в виртуальной реальности. 
      Власть шаха была крайне ограниченной из-за отсутствия государственной бюрократии и регулярной армии. Его реальная власть не простиралась далее столицы. Более того, его авторитет практически ничего не значил на местном уровне, пока не получал поддержку региональных вельмож
      • 4 ответа
  • Сейчас в сети   12 пользователей, 1 анонимный, 457 гостей (Полный список)

  • День рождения сегодня

  • Сейчас в сети

    457 гостей
    1 анонимный
    Абрикос RDR rush Nelsjan Rubik stephanie S lord17 mshput khnushinak Левон Казарян tailor Good Boy
  • Сейчас на странице

    Нет пользователей, просматривающих эту страницу.

  • Сейчас на странице

    • Нет пользователей, просматривающих эту страницу.


×
×
  • Создать...